Несколькими днями позже маркиз увидел графа Уорнборо в клубе Уайта и не упустил возможности предложить ему породниться, раз уж их земли оказались по соседству.
На его взгляд, он облек свое предложение в весьма деликатную и изящную форму, так как граф улыбался и кивал ему в знак согласия.
Но прошло целых два дня, прежде чем он вспомнил, что должен также подтвердить свое предложение письмом.
Ответ графа, с которым нарочный возвратился из Уорн-парка, оправдал его ожидания.
А посему маркиз послал графу другое письмо, выражавшее сожаление по поводу своего вынужденного незамедлительного отъезда в Лондон.
Он также написал, что с удовольствием отобедает в Уорн-парке, когда вернется в поместье через две недели, и, в свою очередь, приглашал графа вместе с женой и дочерьми на обед в Фалькон несколькими днями позже.
Он возвращался в Лондон с чувством выполненного долга.
Теперь ничто не могло помешать королеве назначить его шталмейстером незамедлительно.
Ему и в голову не пришло подумать о Сафайре Карстэйрс, которую могли огорчить новости, пока он не увидел ее записку, ожидавшую его в Фалькон-Хаус на Парк-Лэйн!
Маркиз понял, что ему предстоит взять еще один барьер, прежде чем он выйдет на финишную прямую и позволит себе пуститься в галоп.
Но вот теперь, когда результаты превзошли все его надежды, Фалькон с чувством глубокого удовлетворения отправился на встречу с премьер-министром, по дороге уже размышляя над тем, сколько средств будет выделено ему на улучшение королевских конюшен, давно требующих немедленной перестройки.
Кроме того, он хотел бы увеличить число их обитателей.
По мнению маркиза, такие конюшни постыдился бы иметь и небогатый городской торговец, не говоря уж о правящем монархе.
Оставшись одна, леди Карстэйрс по первости отчаянно переживала, что потеряет маркиза, когда тот женится.
Но чуть погодя здраво рассудила, что и сама пребывает в замужестве, но это весьма незначительно влияло на их отношения, если не сказать — совсем не влияло.
Коль уж избранницей Олстона станет молоденькая и бесхитростная девочка, ему не составит большого труда держать ее в неведении, во всяком случае, гораздо легче, чем если бы его жена оказалась под стать самой Сафайре.
— Все будет хорошо… я знаю… все будет хорошо! — убеждала она себя, глядя на свое отражение в зеркале и не без удовольствия сознавая, как непросто во всем мире найти более привлекательную женщину.
И все-таки ее приводила в бешенство мысль, что какая-то едва вылупившаяся на свет пташка, став маркизой Фалькон, будет надевать те сказочные украшения, обладать которыми всегда жаждала Сафайра, восседать во главе баронской гостиной в Фальконе и выступать в роли хозяйки на роскошных приемах маркиза.
Для нее самой все это оставалось лишь пределом желаний, даже в тех немногих случаях, когда она гостила в Фальконе.
— Я ее возненавижу! — сказала леди Карстэйрс своему отражению в зеркале.
Голубые глаза сверкнули в ответ, губы сложились в гримасу, портившую ее лицо.
Однако тут она неожиданно улыбнулась.
— Но одновременно я буду к ней очень и очень доброжелательна, и она подружится со мной! И будьте уверены, она станет изо всех сил стремиться следовать моим советам, и, естественно, захочет, чтобы я помогала ей во всем и в Лондоне, и в поместье, и я смогу видеть Олстона гораздо чаще!
Это было разумное решение — Сафайра Карстэйрс осталась довольна своей сообразительностью.
Не зря она гордилась тем, что, вопреки общепринятому мнению, согласно которому очень красивая женщина непременно глупа, сама она во многих случаях проявляла ум, несвойственный большинству светских дам.
И действительно, ее отличала практичность, проницательность и даже гениальность во всем, что касалось самосохранения.
По правде говоря, до брака с Карстэйрсом, Сафайра не занимала никакого положения в обществе.
Ее вдовый отец владел небольшим поместьем и только однажды мог позволить себе вывезти дочь, для представления ко двору.
Он, конечно, считал Сару очень милой, так как она походила на красавицу мать, горячо им любимую, но отнюдь не ожидал, что его дочь, впервые появившись в обществе, произведет такой грандиозный фурор.
Под восторженными взглядами, сопровождавшимися шумным восхищением их друзей, она расцвела подобно розе, и через месяц о ней заговорили как о самой красивой девушке Англии.
Лорд Карстэйрс, степенный мужчина тридцати восьми лет, у которого первая жена умерла при родах, увидев Сару, был поражен в самое сердце и, несмотря на разницу в возрасте, убедил ее отца в возможности их брака.
Разумеется, столь благоприятный брак оказался выше всех ожиданий девушки и всей ее родни — вот почему она стала невестой уже в свой первый сезон в свете.
Теперь предстояло очаровать и завоевать сердца не только тех, кто стал свидетелем ее первых шагов в обществе, но гораздо более знатных и титулованных, преисполненных важности, а главное, более искушенных представителей высшего света, развлекавших друг друга в больших домах Лондона.
До женитьбы на Саре лорд Карстэйрс, будучи вдовцом, имел несколько ограниченный доступ в этот мир, но теперь все двери открывались для них обоих.
Кто-то однажды цинично сказал: для того, чтобы приобрести вес в английском обществе, мужчина должен быть знатен и богат.
Тот человек не добавил, однако, что женщине для этого необходима лишь красота, но такова правда жизни.
Красота служила ей пропуском на любой прием, любой бал, вечер или собрание, не исключая особых балов, устраиваемых в самом Букингемском дворце.
Сару Карстэйрс переполнял восторг, как ребенка, окунувшегося в мир сказки.
Только после пяти лет брака она начала понимать, что кое-кто из молодых людей, осыпавших ее льстивыми комплиментами во время танцев, в отличие от собственного мужа заставлял ее сердце биться сильнее.
Когда Сара завела себе первого любовника, она испытывала неловкость, смешанную с ужасом.
Но по мере появления следующих воздыхателей чувство вины исчезло, зато она приобрела изощренный опыт и всегда оставляла Эдварда в счастливом неведении.
Однако, встретившись с маркизом, она не могла думать о ком-либо еще кроме него и порой вообще забывала, что замужем за другим человеком.
Маркиз Фалькон занимал все ее мысли целый день, она мечтала о нем засыпая.
Он не просто был самым красивым и обаятельным среди ее знакомых, но являлся к тому же представителем сверкающего, чарующего мира, который она никогда раньше не видела.
Принадлежащие Фалькону владения, да и вся окружавшая его обстановка, превосходили, как ей казалось (и, надо сказать, многие разделяли ее мнение), роскошь королевских дворцов.
Но, возможно, более всего Сару, как и множество других ее предшественниц, неодолимо влекла к этому человеку его непредсказуемость.
Ни одна из его женщин не могла быть до конца уверена в его постоянстве.
Ни одна из них, вне зависимости от того, кем она была, не смогла всецело покорить маркиза и
