возбужденной от того, что маркиз пообещал вернуться.
Она ждала его и думала о нем, красивом, сильном, замечательном.
О том, что, если б он не услышал ее мольбу о спасении и вместе с Чангом не подоспел на помощь, ее тело уже болталось бы в водном потоке.
Дверь в смежную комнату открылась, и он вошел.
На нем был тот же длинный красный халат, который он надевал в свадебную ночь, и она решила, что он подойдет и так же присядет на край кровати, чтобы поговорить с нею.
Вместо этого он раздвинул шторы на окнах, и она смогла увидеть звезды на небе и лунный свет, который вот-вот исчезнет.
Наверное, было уже около трех часов утра, но ей казалось, будто целая вечность прошла с тех пор, как она вечером поднялась к себе в спальню.
Маркиз стал гасить свечи.
Не успела Эльмина произнести и слова, как он очутился и кровати рядом с ней.
Она вся замерла от неожиданности, а между тем Олстон обнял ее и прижал к себе.
Она затрепетала от ощущения его близости.
— Теперь, милая моя, — сказал маркиз проникновенно, — мы можем обсудить случившееся, если ты все еще хочешь этого. Что касается меня, то единственное мое желание — поцеловать тебя.
— Пожалуйста… поцелуйте меня, — прошептала Эльмина.
Она запрокинула голову, подставив ему губы.
Маркиз осторожно и ласково поцеловал ее.
И вновь как будто молния пронзила ее тело, заставив испытать не то наслаждение, не то боль.
А потом его губы стали более настойчивыми и ненасытными.
Она никогда бы не узнала этого блаженства, если б умерла…
А он все целовал и целовал ее, и она словно растворялась в нем.
Теперь Эльмина чувствовала, как заполнившее ее всю тепло превращается в пламя.
Оно пылало в ее груди и на губах, словно искало встречи с жаром его губ.
Маркиз был охвачен тем же пламенем.
Случилось то, чего она страстно хотела, но не надеялась узнать.
Он замер на мгновение, чтобы посмотреть на нее, и она прошептала:
— Я… люблю вас… ничего не могу поделать… я люблю вас!
— Но и я не в силах бороться со своими чувствами.
И вот уже она сама прильнула к нему и стихла в его объятиях.
— Ты именно этого хотела, не так ли, моя родная? Чтобы я полюбил тебя так, словно никогда никого не любил прежде? Что ж, это действительно произошло!
— Неужели… это правда?
— Думаю, ты бы не поверила моим словам, солги я тебе. Клянусь всем святым, мое отношение к тебе не имеет ничего общего с моими чувствами к любой другой женщине.
Эльмина вскрикнула от счастья.
— Вы уверены? Вы… действительно уверены?
— Впрочем, я уже давно испытываю такие чувства.
— Но почему же… вы ничего… не сказали мне?
— Во-первых, мне хотелось быть абсолютно уверенным в себе, а во-вторых, убедиться, что ты не станешь опять вступать со мной в сражение, как в прошлый раз.
Эльмина тихонько рассмеялась.
— Именно карате спасло мне жизнь сегодня вечером, а также энергия мысли — часть этой… странной науки.
— Представь себе, Чанг услышал тебя и привел меня к тебе.
— Неужели?
— Чанг пришел ко мне в спальню и сказал, что ты в опасности, и когда мы добрались до конюшен, то узнали о похищении арабской кобылы. А маленький сын Хагсона, оказывается, видел, как тебя увозили.
— Они забрали меня с собой, потому что я видела их лица, — объяснила Эльмина. — А потом я мешала им двигаться с нужной скоростью, и они… решили… убить меня.
Этого маркиз не мог выдержать — его губы прильнули к ее губам.
Теперь он целовал ее отчаянно, словно боялся вновь потерять.
Он целовал ее до тех пор, пока ей не почудилось, будто сердце вот-вот вырвется из груди.
Он все сильнее сжимал ее в объятиях, и она понимала, что слова им больше не нужны.
Они были так близки, что казалось, будто их тела, сердца, разум и чувства слились воедино, связанные между собой невидимыми узами, и два человека перестали существовать порознь.
Это была совершенная любовь.
О такой любви мечтала Эльмина, в такую любовь верила.
Любовь вознесла ее к звездам, что ярко светили за окном.
Вскоре звезды потускнели и погасли, луна растаяла и исчезла с горизонта, а бледные отблески рассвета рассеяли ночную темень.
Небо за окном стало такого же цвета, что и волосы Эльмины.
Маркиз провел рукой по ее мягким волосам.
— Рассвет настал, моя красавица. Для нас это рассвет новой жизни.
— Вот почему вы… раздвинули… шторы?
— Сначала ты должна была почувствовать, что принадлежишь звездам, а потом и солнцу, — ласково молвил он, — и хотя в наше счастье вторглись неприятные события, это не самое главное в жизни, ты сумеешь забыть об этом.
Эльмина радостно засмеялась.
— Как вам удалось все это придумать? — воскликнула она. — Мне кажется, я попала в красивую сказку.
— Это ты научила меня думать так, — ответил маркиз. — Ты и Чанг. Я понимаю теперь, в мире еще очень много непознанного, есть множество вещей, которые необходимо постигать.
Эльмина вновь рассмеялась.
— Только не от меня. Я — ваша ученица, и вы прекрасно знаете, что всегда будете моим учителем.
— Я счастлив преподать тебе уроки любви, моя очаровательная женушка, но во всем остальном, подобно звезде на небе, тебе предстоит вести и вдохновлять меня.
— Но сумею ли я?
— Ты уже сумела! С тех пор, как я впервые встретил тебя, мне кажется, будто мы много лет знаем друг друга, нет — столетия! Ты изменила мой образ мыслей, и я знаю, отныне жизнь для нас обоих станет захватывающим приключением, и это твой выбор!
Эльмина затаила дыхание.
Именно эту мысль ей хотелось внушить маркизу, чтобы он никогда не превратился в занудного и надменного человека.
Она придвинулась немного ближе.
— Мне столько хотелось бы… узнать о любви… Я ведь и думать не могла, как это… замечательно… хоть и подозревала, что все так похоже на…
— Похоже на что?
— Похоже… на полет высоко в небе среди звезд… или полет к солнцу.
Она прижалась щекой к его обнаженному плечу и прошептала:
— Вы подарили мне… чувство, похожее на прикосновение обжигающих лучей солнца… они проникают в мою грудь.
— Это ты сжигаешь меня, любимая моя.
За окном становилось все светлее, и он слегка повернулся к ней.
Ему хотелось лучше разглядеть любимую.
