Тим и Дрей обменялись непонимающими взглядами, и Тим пожал плечами, как бы извиняясь.
— «Комната спящего», «Прямой эфир», «Третий стрелок». И тому подобные арт-хаусные картины.
— Не понимаю, — сказала Дрей, — вы написали сценарии ко всем этим фильмам?
— Я не сценарист. Я был продюсером всех этих картин. Мои фильмы собрали более двух триллионов долларов в мировом прокате. Если уж мне удалось в трехдневный срок получить разрешение на посадку пятнадцати военных вертолетов в центре Лос-Анджелеса, то, думается, и вернуть вас в службу судебных приставов я тоже смогу.
Холодные серые глаза в упор смотрели на Тима. Уилл явно привык добиваться своего.
— У Таннино на этот счет наверняка есть свое мнение, — предположил Тим.
— Он хотел бы лично обсудить с вами некоторые моменты. — В руках Уилла как по волшебству появилась визитка Таннино.
Тим взял ее, провел большим пальцем по выпуклой печати золотой эмблемы службы судебных приставов. На оборотной стороне карточки четким почерком Таннино было написано: «Рэкли — завтра в 7:00». Тим протянул визитку Дрей. Едва взглянув на нее, она бросила маленький прямоугольник плотной бумаги на журнальный столик.
— Расскажите мне о секте, — попросил Рэкли.
— Я ничего о ней не знаю. Не знаю даже, как она называется. И это при том, сколько мы заплатили за информацию… — Уилл с отвращением покачал головой.
— Как они вербуют новых членов?
— Этого мы тоже не знаем. Мы разговаривали с несколькими экспертами по сектам — депрограммистами или советниками по выходу или как там они себя в этом месяце называют — и они смогли выжать лишь несколько общих фраз. Полагаю, что, как и многие секты, эти охотятся за молодежью, например, в колледже или возле колледжа. И еще, они стараются затащить к себе богатую молодежь, — он скривился, — они затаскивают их в эти секты, чтобы выманить у них деньги. — Уилл в волнении провел рукой по волосам. — Ли отдала им два миллиона долларов. Отдала просто так. Эти деньги должны были пойти на ее первый арт-хаусный фильм, на ее обучение, получение научной степени, на ее дом в будущем. Я даже купил ей машину за сорок тысяч долларов перед поступлением в колледж, чтобы ей не нужно было трогать эти деньги. А теперь деньги пропали, а сама она бросила семью, друзей… — Уилл кивнул на Эмму, которая сидела, нахмурившись и скрестив руки на груди. — У Ли ничего нет, ей некуда пойти. Я писал ей письма, умоляя ее вернуться домой. Эмма посылала ей статьи о сектах, о том, что они делают с людьми, как они устроены, но она ни разу нам не ответила. Я пытался воззвать к ее разуму, когда она пришла к нам тогда, втолковать ей хоть что-то, но она просто не стала меня слушать, — Уилл раскраснелся, его тон стал резким и пронзительным, — я сказал ей, что она испоганила все свое будущее.
— Вы сказали это девочке, которую затащили в секту, действующую по принципу промывания мозгов? — удивилась Дрей.
— Мы пришли сюда не на сеанс семейной психотерапии. Мы пришли, чтобы нам вернули нашу дочь. А потом, что еще я мог сказать? Попробовали бы вы общаться с дочерью-подростком, которая считает, что все знает лучше всех!
Дрей отпила немного водки:
— Да я бы с удовольствием.
Тим стиснул ее руку, но Уилл, ничего не замечая, продолжал:
— Выплаты в фонд Ли нельзя отозвать. Я оформил банковский договор на этих условиях, чтобы получить максимально выгодный план налогообложения. Деньги будут перечислять к ней на счет каждый год, и мы ничего не можем сделать, чтобы это остановить. Когда ей исполнится двадцать, она получит еще миллион долларов. И будет получать по миллиону в год до тридцати лет. Эти люди крадут мои деньги.
— Эта машина, — спросил Тим, — она все еще у нее?
— Да. «Лексус».
— Он зарегистрирован на ее имя или на ваше?
Уилл с секунду подумал, глядя в потолок, теребя пальцами застежку своих золотых часов:
— На мое.
— Хорошо. Когда выйдете отсюда, поезжайте в полицию и заявите об угоне. Тогда ее включат в сводки. Если Ли засекут, они смогут ее задержать. А потом мы сделаем так, чтобы ее отпустили под ваше поручительство.
— Господи, — Уилл в волнении взглянул на свою жену, — это гениальная идея!
— Она рассказывала вам что-нибудь о секте?
— Нет. Не назвала ни имен, ни адресов, как мы ее ни уговаривали.
— Тогда откуда вы знаете, какого рода эта секта?
— С ее слов. Она ничего не говорила о религии. Все больше о том, как она «научилась открывать в себе источники внутренней энергии» и «справляться со своими слабостями» и тому подобная ерунда.
— А как она называла своего гуру? Она должна была упоминать о лидере секты.
Уилл только покачал головой, но Эмма вдруг сказала:
— Она называла его Учитель, говорила о нем с благоговейной почтительностью.
Ее муж бросил на нее смущенный взгляд, насупив брови:
— Разве?
— Вы сказали, что секта опасна. Вам угрожали?
Уилл кивнул:
— Да, пару раз. Звонили какие-то отморозки. Сказали: отвалите, или мы вас на кусочки порежем, как ягненка, который вчера был у вас на ужин. — Эмма прижала худую руку ко рту, но Уилл не обратил на это никакого внимания. — Очень ловкая угроза, ведь они дали понять, что следят за нами. Я привык к угрозам и подобным вещам — тридцать четыре года в Голливуде, сами понимаете, но я не люблю, когда мне хамят. Я не осознавал, насколько все это серьезно, пока не пропал частный детектив, которого мы наняли. Потом они позвонили еще раз, сказали: «Вы следующие». Наверное, подумали, что Ли нельзя трогать, — кто же будет убивать курицу, несущую золотые яйца, — а вот нас с Эммой почему бы и нет? Нас вполне можно пустить в расход.
— А что за частный детектив?
— Бывший шеф отдела безопасности «Уорнер Бразерс». Мои люди его наняли.
Тим вдруг почувствовал, как шевельнулось никогда не подводившее его профессиональное чутье:
— И эти же люди сейчас сидят в припаркованном в переулке «Линкольне навигаторе» с тонированными стеклами?
Уилл долго смотрел на Тима, брови его поползли вверх, а рот слегка приоткрылся. Он наконец-то сел:
— Да. Эти же люди.
Тим пересек комнату, взял с полки у телефона блокнот и ручку:
— Продолжайте.
— Частный сыщик был низким нервным человечком. Звали его Дэнни Катанга.
— И его убили?
— Он пропал. На прошлой неделе. Наверное, что-то раскопал. После этого мы пошли к Таннино.
— Мы ни единого слова не получили от Ли с того дня, как она ушла из дома, — добавила Эмма.
— Я все еще надеюсь, продолжаю писать ей письма, но все тщетно, — пояснил Уилл.
— Как вы можете посылать ей письма и статьи, не зная, где она?
— Сразу после того как Ли исчезла в первый раз, она оставила у нас на автоответчике сообщение с номером абонентского ящика, чтобы мы могли пересылать на него всю ее почту — скорее всего, для того, чтобы она могла беспрепятственно получать все свои финансовые документы. Мы так полагаем, что это общий абонентский ящик для всех членов секты.
— Ваши письма когда-нибудь возвращали?
— Нет, — покачала головой Эмма, — они уходят… куда-то.
— В каком почтовом отделении зарегистрирован абонентский ящик?
Уилл вздохнул:
