— Нет, не я.
Она взяла меня под руку.
— Пройдемся. А почему у тебя снова кислый вид? — спросила она, едва мы отошли от остановки. — Неприятности?
Я усмехнулся:
— Если рассматривать твой вопрос с философской точки зрения, то жизнь человеческая от начала и до конца состоит из неприятностей. Приятными бывают лишь мгновения.
— Я тебя понимаю, можешь не рассказывать, — сказала Инна. — Служба есть служба.
Я не стал ее переубеждать, чтобы не бередить душу разговорами о моих неприятностях.
Мы дотемна гуляли по городу, ходили на набережную. Река уже очистилась ото льда и разлилась по противоположному берегу, затопив островки, кустарник, низкорослые деревца… В вечерних сумерках она казалась глубокой и бескрайней — как море; движения воды не замечалось; было тепло и тихо. Утихло и у меня на сердце. Я держал Инну за руку, забыв о всех невзгодах.
А когда я проводил ее домой и собрался уходить, мысли мои невольно перенеслись в полк. Завтра снова встреча с Мельниковым, с Синицыным И на душе снова заскребли кошки.
Инна заметила перемену моего настроения.
— Зайдем ко мне, — предложила она.
Умная, милая Инна!..
Мы долго стояли у окна, молча вглядываясь в ночную темноту, словно желая увидеть там свою судьбу. Инна подняла на меня свои глаза, большие, ласковые и доверчивые. Они сияли. Вдруг она обвила мою шею руками, губы ее прильнули к моим. Я обнял ее, ко Инна тут же отстранилась и сказала твердо:
— А теперь спать…
Утром мы вместе готовили завтрак, ели, весело болтая о всяких пустяках. Мне казалось, что мы давно уже живем вот так под одной крышей.
В одиннадцатом часу мы оделись, решив пройтись по городу. Я попросил у Инны щетку для обуви и вышел на площадку. За пять суток, проведенных на гауптвахте, мои сапоги так потускнели, словно переживали вместе со мной. Внизу послышались шаги.
— На четвертом?
Я узнал голос Дуси.
— На четвертом.
Это уже говорил мой друг Лаптев.
— А если мы не застанем их дома? — спросил Геннадий.
Я подхватил крем, щетку и поспешил в комнату.
— К тебе гости, — предупредил я Инну.
— Какие? — удивилась она.
— Дуся, Геннадий и Юрка. Подшутим над ними? Я спрячусь.
— Иди на кухню.
Резко и настойчиво зазвонил звонок. Инна открыла дверь. Послышались приветствия, шутки, любезности…
— А где Борис? — Юрка, наверное, осмотрел всю комнату.
— Его нет. — Голос Инны был несерьезен, лгать она не умела.
— Выходи сейчас же! — скомандовал Лаптев. — Я прибыл за тобой с конвоем. Синицын приказал доставить тебя живым или мертвым. Он еще вчера звонил в комендатуру.
Я поспешил выйти: Юрка мог выдать, где я находился.
— А чего он волнуется? — поздоровавшись, спросил я у Юрки. — Я только вчера вернулся из командировки.
Юрка меня понял. Дуся глянула на Геннадия, улыбнулась глазами — тоже поняла.
— Он ждал, что ты в этот же день явишься к нему и доложишь. Таков порядок в вашей «академии».
— Слишком многого он хочет. Доложу завтра. Вчера была суббота, а сегодня выходной.
— Он считает, что ты в командировке достаточно отдохнул, и назначил тебя на сегодня в наряд начальником караула.
Я еще раз пожалел, что попал в первую эскадрилью.
— Не унывай, — толкнул меня в бок Юрка. — Ты не одинок. Я тоже сегодня заступаю на ответственный пост — дежурным по пищеблоку. Так что кормить буду тебя по сверхреактивной норме.
Инна была рада, что заехала Дуся. Они уже говорили о своих заботах.
— Я завидую тебе. — Дуся листала какой-то медицинский учебник. — Знать все болезни, как их лечить… Так интересно! И ты все время с людьми. А я каждый раз жду воскресенья как большого праздника. И так всю жизнь. Раньше ждала, чтобы отдохнуть от работы. За неделю так, бывало, в поле намаешься!.. А теперь — от безделья. Ведь целыми днями одна. И заняться нечем. Дома хоть хозяйство было, а тут даже кошки нет. А когда он летает, кивнула Дуся на Геннадия, — так места себе не нахожу.
— А почему бы вам не устроиться на работу? — спросила Инна.
— Да я хотела, а Геннадий не разрешает.
— Почему? — удивилась Инна.
Геннадий поморщился:
— Куда она может устроиться? Официанткой?.. Да и зачем? Что, денег не хватает?
— Но дело разве в деньгах? — возразила Инна. — Человек сыт не хлебом единым. Труд для него — потребность. Ведь вы не смогли бы жить, ничего не делая? А ее держите.
— Вулканск — не Нижнереченск, — ушел от прямого ответа Геннадий. — У нас большинство жен офицеров не работают. И ничего, не плачут.
Он повернулся к нам, не желая продолжать этот, видимо, не раз происходивший между ним и Дусей, разговор. Насколько я знал, причина совсем не в том, что в гарнизоне трудно устроиться на работу. Просто Геннадий стыдился, что Дуся не имеет ни образования (она окончила всего семь классов), ни специальности. Сказать ему об этом — значило коснуться больного места. И я решил пойти на хитрость.
— Геннадий живет домостроевскими правилами: моя квартира, моя жена, моя воля. Собственник. Что с него возьмешь!
Он отделался шуткой:
— Так и в Библии записано: жена да убоится мужа. Ты лучше подумай, как добираться будешь до Вулканска. Автобусы сегодня переполнены.
— Доберемся, — уверенно ответил Лаптев. — Поедем в два тридцать.
— Зачем так рисковать? Можете не сесть.
— Сядем, — твердо сказал Юрка.
Беда не приходит в одиночку.
На вокзал мы поехали в два часа вдвоем с Юркой. Геннадий с Дусей остались в городе, чтобы сделать кое-какие покупки.
В автобусе народу немного. Я сел у окна, Юрка — рядом.
— Комиссия из Москвы была? — тихо спросил я.
— Была. Два дня, как уехали. Разгон москвичи дали правильный. У нас в эскадрилье вскрыли завышение оценок, липовых отличников, приписки налета при оформлении документов на классификацию. В общем, Седой наш крепко погорел. Отстранили. Временно командует Фирсов.
— А Мельников?
— Мельникову что? Как-никак полк был не на плохом счету, восьмой год без аварий и происшествий.
— А какой ценой это достигалось?
— За упрощенчество и перестраховку ему, конечно, ответ держать придется. В общем, вывод начальники кое-какой сделали. И еще вот какая новость: скоро получим новые самолеты. Данный — Юрка
