Зачем?!
– Нам не хотелось потерять тебя.
Клаус вздрогнул. Повернув голову и посмотрев на говорившего, он послал:
'А я было подумал, что ты – проекция. Или манекен'.
'Ни то, ни другое', – был ответ. И снова вслух:
– Меня зовут Лим.
'Но как?!' Клаус вложил в этот посыл всё: и недоумение, и претензии, и возмущение, и любопытство, и требовательный вопрос. Как посмели ограничить его свободу? Как смогли подменить препараты – уж не взломом ли программ спецтерминала? Как этот таинственный парень по имени Лим мог выносить тьму души Клауса, невыносимую даже для него самого? И как, если на то пошло, до времени Лим мог обнулять свой сенс, выдавая на эфир не больше, чем покойник?
И всё это плюс ещё многое – в одной всеобъемлющей вспышке инсайт-посыла.
При всех своих (подозрительно широких) способностях Лим поморщился. Видимо, даже он, кем бы он там ни оказался, не мог полностью избавиться от тяжести тесного общения с сенсом шейда. Правда, догадаться об этом Клаус мог почти исключительно по его мимике: в эфире их двоих отделяло друг от друга подобие толстой и мутной стены. А читать мимику Клаус умел не особенно хорошо. Причина очевидна: ментатам это почти не нужно. И Клаус не составлял исключения: уверенно опознавал пять, максимум семь самых очевидных сигналов, вроде радости или удивления. Да и то лишь тогда, когда они выражались со всей возможной чёткостью.
– Пожалуйста, говори вслух, если тебя это не затруднит. – Попросил Лим. На поверку он оказался немногим старше самого Клауса, то есть подростком лет около пятнадцати. – Нам известно, что ты – выдающийся ментат с прекрасным потенциалом, но демонстрировать это, пребывая в твоём нынешнем состоянии… невежливо.
– Вслух так вслух. Согласен. Но…
Лим поднял руку. Через эфир – через мутную стену – мигнул красный огонь стоп-сигнала.
– Не спеши! Ответы будут, и очень скоро. Ты не первый шейд, с которым мы…
Прервав фразу, Лим повернулся к двери. И Клаус повернулся в ту же сторону, зеркально пов-торяя его реакцию.
Их обоих можно было понять.
Близко, очень близко – причём словно из ниоткуда – полыхнул мощный светлый сенс. И сила его была такова, что наверняка навылет пронизала все Лимовы ментальные барьеры, а его наполненность была достаточна, чтобы донести эхо лёгкой радости даже до Клауса.
'Неужели некий гений изобрёл, наконец, редуктор психостатики?' – Нет, – ответил Лим на молчаливый вопрос, с подозрительной легкостью считывая не предназначенную ему мысль сквозь все барьеры. – Да и не нужны Наставнице такие костыли. Раз она вернулась из погружения, она сама – и притом куда лучше меня, хилого – объяснит всё, что тебе надо узнать.
– Наставница?
– Да. Её зовут Анжи. Сейчас ты познакомишься с ней.
Поразительно мощный сенс (пожалуй, даже слишком мощный) действительно приблизился. Без сомнения, его обладательница была чистым лайтом, так же, как Лим. Но, в отличие от Лима, не трудилась блокироваться при близости шейда… и что всего поразительнее – ничуть не мучилась от этой близости.
– До сих пор с трудом верю, – пробормотал Лим. Клаус не понял, к чему именно относился этот шёпот (Лим знал приближающуюся женщину много лучше), но мысленно согласился. Кем бы ни оказалась Наставница, она явно была выдающейся личностью.
Дверь распахнулась.
'Желаю света, Лим, Клаус'.
Направленный посыл озарил обоих подростков до самого дна. Клаус резко, почти со стоном вздохнул, замирая. Хотя Лим и обозвал его 'выдающимся ментатом', теперь это определение обрело оттенок чуть ли не издевательский. Это он-то – 'выдающийся'? Ха! Посыл Анжи был таков, что сумел рассеять мрак шейда – ненадолго и лишь отчасти, но сумел ведь! А доля эффекта оказалась постоянной. Существование лайта, способного принять Клауса таким, каков он стал, и не отшатнуться при этом дало подростку хорошую основу для примирения с собой. Не полного примирения, конечно… но это уже было куда больше того, на что он смел рассчитывать. Желание исцелиться с помощью зелья поблёкло, и сквозь эту пелену пробился луч надежды.
Неужели ему, шейду, всё-таки можно помочь?
'Можно, Клаус. Верь мне'.
И Клаус – поверил.
Повернувшись к Лиму, Анжи обменялась с ним личным, неясным для посторонних инсайт-посылом; похоже, она вообще предпочитала их обычным посылам – и тем самым отличалась от рядовых лайтов ещё сильнее. Хотя куда уж больше? Приняв её посыл, Лим смущённо кивнул и открылся полностью, убрав стену блокировки. Тут же выяснилось, что до терпимости Анжи ему далеко: близость шейда причиняла ему боль и неудобство, как всякому лайту – правда, в сильно ослабленной форме. Зато теперь Клаус мог так же свободно читать Лима, как тот – его… во всяком случае, теоретически. Избегая излишней близости, Лим тут же слегка свернул свой сенс, и Клаус из вежливости сделал то же самое.
– Простите, что не смогу уделить вам достаточно времени, – сказала Анжи вслух. В её внутреннем сиянии произошла быстрая и тотальная перемена. Не выстраивая никаких стен, она резко ограничила возможность читать себя одной лишь эмоциональной сферой. Отгородилась. Устранилась. Свернула телепатическую компоненту сенса, и только её, в полный ноль (а как? как вообще возможно обнулять свой сенс, частично или целиком? нет ответа). И Клаус, продолжая принимать её холодноватую, с оттенком профессиональной отстранённости доброжелательность в свой адрес, невольно задумался, каковы могут быть её тайные мысли. Хотя ещё вчера само это сочетание – 'тайные мысли' – показалось бы ему совершенно диким, доисторическим. Чем-то из эпохи преданкавера. – Теперь, думаю, вы сумеете найти понимание сами. Ты, Лим, введёшь нашего поздно найденного друга в курс дела, объяснишь, что такое Группа, кто такой, в перспективе, он сам и почему в ряде случаев нельзя действовать вполне законными путями. А мне, увы, пора.
Лим спросил вслух:
– Кара?
– Да. А недавно обнаружилось ещё… впрочем, об этом – потом.
Быстро, но очень внимательно оглядев по очереди Лима и Клауса, Анжи ободряюще улыбнулась им обоим:
'До встречи'.
И, развернувшись, быстрым шагом покинула комнату. Что было в глазах Клауса ещё одной странностью: если надо торопиться – почему бы не левитировать?
Лим вновь ответил на незаданный вопрос:
– Потому что телу нужна физическая нагрузка. И потому, что Анжи – одна из немногих, кто может летать по узким и коротким коридорам, таким, как у нас здесь, быстрее, чем по ним можно бегать. Ты обратил внимание на её фигуру?
Клаус моргнул, восприняв эмоциональный контекст последней фразы.
– Да ты что, влюблён? В неё?
– Не настолько она стара! – вспыхнул возмущением Лим. – И это моё личное дело, кто мне нравится. И кроме меня, больше половины Группы, не исключая девчонок, тишком неровно дышит в её сторону. Почему бы нет? – В голосе и сенсе Лима плеснула лёгкая горечь. – Всё равно нам всем, в розницу и оптом, ничего не светит.
– А почему? У неё что, слишком ревнивый кавалер?
Лим вздохнул. Повеяло уже настоящей тоской, необычно глубокой для лайта.
– Её возлюбленный мертв. Он был шейдом и принял зелье. Как это пытался сделать ты. И хватит об этом.
Клаус поёжился.
Любить шейда? Любить шейда настолько?!
