– Сервер-станции Пояса?
– Да. Там у Группы есть законсервированная недвижимость, не подвергнутая отчуждению. И ещё многое другое там есть. В том числе – саркофаги.
– Вы собираетесь игнорировать решения комиссии?
– А ты намерен им подчиниться?
Клауса передёрнуло.
– Нет уж. Помню я этих… комиссионеров. Отлично помню. Решать за себя я буду сам. А ре-шения этих, касающиеся меня, пусть хором утонут в канализации.
– Я так и думала, – хмыкнул доппельгангер Светланы. – Что ж, Группа распущена, добро пожаловать в Группу!
Глава 8
26.09 – 03.10.110 г. ЭпА (812 год Новой Эры); сиротский приют 'Тёплое поле', а также орбитальное поселение Тилам-17 и один из малых 'камней' Пояса.
24
'Дети должны вернуться к родным и близким'.
Ха! А к кому возвращаться сироте?
Тирет хмуро посмотрел на своего провожатого. Тот вернул ему взгляд с принуждённой доброжелательностью.
– Ничё, – старательно сказал провожатый вслух (когда лайт не любит и не умеет общаться словами, предпочитая общение мыс-лью, это всегда заметно). – У нас те точно бу в кайф. Забудь.
– Позвольте поинтересоваться, – с откровенной издёвкой спросил Тирет, – а что вы намерены предпринять в том весьма вероятном случае, если я не пожелаю забыть что бы то ни было?
– Чё?
Вздох.
– Ничё, – Тирет махнул рукой. – Забудь.
Провожатый поёжился и охотно прекратил общение.
'Главное – не обижайтесь на них. Даже если они старше вас годами, они всё равно больше, чем вы, похожи на детей. А детям издавна многое прощается'.
Я запомню, Наставница, пообещал Тирет мысленно.
– Слышь, – обратился он к провожатому, – а у вас в приюте народу много?
– Народу?
– Сирот вроде меня. Ну, или не вроде, а так… маленьких лайтов. Много?
– Ага. Двадцать три.
– А ровесников моих сколько?
– Ровесников?
– Кому одиннадцать, двенадцать, тринадцать лет? Много таких?
На лице лайта проступило непонимание.
– Зачем возраст? Всем весело, всем хорошо. Возраст – забудь.
Многое прощается, – повторил Тирет, словно мантру. Прощается. Как дети.
А ведь мы ещё не добрались до места, где 'всем весело'…
'Самое важное, особенно поначалу – не отгораживаться. Не быть мрачными и серьёзными. Вы будете выделяться, и это неизбежно. Но постарайтесь выделяться как можно меньше… или хотя бы отличаться не в минус'.
Да уж, задала ты нам задачку, Наставница…
Впрочем, когда твои задания были легки? И было ли такое вообще?
Ой, вряд ли…
Новых попыток наладить взаимопонимание Тирет благоразумно не устраивал, и такое положение дел, кажется, устроило провожатого. Имя которого Тирет так и не удосужился спросить. Как, впрочем, и тот – его.
Те, из комиссии ЭН, должны были сообщить, кого отдают в приют. Уж имя-то сказать были просто обязаны. Тирет ещё раз покосился на летящего рядом лайта. Угу. Сообщили. Только вот оно сразу же за ненадобностью вылетело из этой светлой головы.
Может, с ровесниками будет получше? …как выяснилось вскоре, в приюте Тирету было суждено болтаться в этакой статистичес-кой яме. С одного края десяток почти взрослых сиротинушек, внимание которых было поделено между разнообразными виртуальными игрищами, лёгкой выпивкой и сексом, с другого – несмышлёная малышня, самым старшим среди которой было на два года меньше, чем самому Тирету. Старшие едва сочли нужным уделить новичку несколько беглых взглядов; одна девица лет шестнадцати глянула на Тирета с определённым интересом, но он сразу же и твёрдо сказал: 'Нет!' – после чего девица фыркнула и тоже перестала его замечать.
Малышня оказалась не столь равнодушна. И более того – любопытна. Когда провожатый оставил новичка среди новых 'братьев' и 'сестёр', а старшие снова разлетелись по своим делам, самая авторитетная в стайке малышни пара подлетела к Тирету, и курносый мальчишка, старательно скрывая настороженность, спросил:
– И кто ты такой?
Ретивая натура проказника и мистификатора немедленно взяла своё. Тирет ответил тонкой ухмылкой:
– Ты уверен, что хочешь узнать это? Все вы – уверены?
– Да.
– Хотим.
– Угу.
– Тогда – момент.
Тирет огляделся. И не просто так огляделся, а прошёлся по сложной формы помещению густой сетью 'ищеек' – каждая на своём 'поводке', каждая так и рвётся унюхать что-нибудь необычное. Лим в своё время познакомил его с этой техникой; Тирет бросал сеть густую и чуткую, что было не так-то просто для одарённого больше по части энергетики, чем по части сенсорики. Правда, 'ищейки' Тирета, не в пример 'ищейкам' Лима, так и не научились находить чисто оптические схемы, но уж источники питания Тирет чуял даже лучше своего учителя…
'Чисто. Никаких камер, никаких записывающих устройств. Терминалы не в счёт: выключены. А старшие… что ж, старшие уже с головой окунулись обратно в свои мирки и свои дела. Стало быть, представление пройдёт без свидетелей'.
Оживившись, Тирет коротко поклонился малышне, заворачиваясь в воображаемый чёрный плащ. Впрочем, для маленьких телепатов этот плащ был вполне ощутим, как и мрачноватое веселье с налётом лёгкой театральности.
– Так знайте же, – начал Тирет, – совсем недавно я был велик и ужасен! Я избрал сам себя пожизненным диктатором Звёздного Камня, Трёх Астероидов и Семи Комет. А ещё Девяти Метеоров, но не будем о мелком. И было мне хорошо и привольно в великой космической тьме, и было так долго. Но гадкие чиновники из комиссии Этического Надзора решили, что быть пожизненным диктатором очень плохо.
