леса странных деревьев, смоляные озера, гнилые и угрюмые болота. Ад прорезан в длину и ширину реками, то чуть ползущими, то бурно стремительными, причем названия их — Ахерон, Флегетон, Лета, Коцит, Стикс, — показывают, что они, переменив русло, притекли в христианский ад из античного языческого Аверна. Реки эти описывает и упоминает также Данте.
Печальное царство имело города и замки. Данте рисует город князя тьмы Дия, — в долине, окруженной глубокими рвами, с вечно раскаленными башнями, с тяжелыми стенами. Часто весь ад рассматривался как один большой город и под именем проклятого Вавилона противопоставлялся небесному Иерусалиму, как Сатана противопоставляется богу. Таким воображал себе ад Бонавентура (1221–1274), а контраст между двумя городами — горним и преисподним — воспел Джиакомино из Вероны, поэт — францискианец XIII века, в стихах, довольно грубых по форме, но горящих верой. Среди достопримечательностей адской области многие упоминают узкий мост, по которому должны проходить души, причем наиболее отягченные грехами срываются с него, чтобы упасть в кипящую пламенную бездну. Этот образ заимствован у семитического востока. Он свой в Коране и Талмуде, а латинскому Западу его подарили, вероятно, Византия и Крестовые походы.
У царства вечной скорби имеются своя топография, метеорология, флора и фауна. В нем свирепствуют бурные ветры, то леденящие, то сжигающие; льют неукротимые дожди, падают град и снег. Растения, питаемые ужасной почвой ада, покрыты шипами острее ножей, плоды их налиты ядом. Воздух отравлен нестерпимой вонью. Животные — в самом деле животные или демоны в виде животных: трехголовый Цербер, трехтуловищный Герион, свирепые собаки, драконы; змеи, жабы, отвратительные насекомые…
Средневековый ад снабжался душами всех классов и профессий, положений и условий общественных — от императора до шута, от папы до злого ребенка, от рыцаря до купца, от монаха до проститутки — с таким усердием и в таком обилии, что можно подумать, будто человечество только для того и существует, чтобы населять адские бездны. Отшельник VIII века, св. Баронт, видел демонов, носивших души в ад, — они летели в мир и возвращались с добычей, совсем как пчелы в улей со взяткой, снятой с цветов. Св. Обинцо (ум. 1200) видел души, падавшие в ад, как густой снег, а святая Бригитта (1302–1373), в одном из своих «Откровений», считает ежедневное поступление душ на рынок преисподней — «паче песку морского». Кто же попадает в рай? Святые безмолвствуют.
Некоторым мертвецам демоны делают честь, являясь за душами их целой толпой. Так была унесена с поля сражения душа Родриго, последнего короля готов в Испании. Св. Иаков из Вораджио (de Voragine), собиратель «Золотой легенды», рассказывает поучительную историю, как некоторые монахи всю ночь, до восхода солнца сидели на берегу реки и вели непристойные и праздные разговоры. Вдруг видят: стремительно плывет лодка, полная гребцов, работающих веслами с какой–то неестественной силой. «Кто вы такие?» — спрашивают монахи. А те отвечают: — Мы демоны; несем в ад душу Еброина, мажордома Невстрийского… — Услыхав такие страсти, монахи струсили и, бледные, закрестились: «святая мария, моли бога за нас!» — Вы вовремя спохватились призвать марию, — сказали демоны, — потому что мы намеревались растерзать вас и утопить в наказание за вашу распутную и несвоевременную болтовню… — Монахи не заставили повторять нотацию дважды и поспешили в монастырь, а нравоучительные черти с высокопоставленным багажом своим поплыли себе в ад.
Впрочем, иногда дьяволы не довольствовались тем, что уносили злую душу. Некоторых злодеев они забирали живьем и целиком, прихватывая и тело. Цезарий из Гейстербаха рассказывает, как у них в Кёльне один солдат, ярый игрок, играл с чертом в кости и проиграл. Черт ухватил его и унес сквозь крышу с такой стремительностью, что следом и памятью о бедном солдате остались лишь кишки несчастной жертвы, прилипшие к черепицам. Легенда эта была известна и в древней русской литературе. Костомаров напечатал ее по списку XVI века, принадлежащему Румянцевскому.
«Некий воин отдаде себе на всякую игру, и ни в нощи, ни во дни не даде себе покоя, но на всяк час о сем печашеся, и мешец нося сребра, потрясая им и ко игранию призывая; и во всяких играх зело получен: и никто бо от него тако отходя, но всех обыгрывая. Что же бог о нем впредь будущим родом показа?
Попущено бысть от бога, дабы с тем воином играл дьявол. И прииде к нему в образе человечи, предложи сребро, и воин свое, и начата играти; и нимало поступи воину, но все демону сприсобляло, воину же и сребра недостало. И вскочи воин разгневався, рече: или диавол еси? И рече демон: престанем о сем, яко уже приближается день; несть же мне что у тебя, кроме самого пояти. И восхитив того сквозь кров храмины, повлече с таковою силою, иже вся внутренняя его обретоша между крова изриновенна и осташася; что же телу сотвори и нигде не обретеся, аще и много жена его и сынове о сем пекущеся; точию чрево и вся внутренняя его обретошася».
Близка по содержанию легенда того же века о пьянице, продавшем душу бесу.
«Приключися яко нецыи человецы честнии по мирскому в корчемнице пияху, и глаголяще с собою о различных вещах, бысть же беседа и о сем, что будет после его жития? тогда один рече: всуе нам сие иереи поведают яко по смерти души живут. И сему словеси начата вси смеятися; и привде ту абие некий человек силный и великий, и седе с ними, повеле продавцу принести вина, начата пити, и вопрошет; рече оный первый: о душах глаголем, аще бы кто хотел купити мою душу, то убо бы за всех заплатил, еже испити, и продам ю с радостию. Они же вси безумному глаголанию смеяхуся. Он же пришлец рече: аз сицевого продателя ищу; готов ю есмь купити; повеждь ми, что хощеши за ню прийти? Той отверз уста рече: за злато и серебро хошу продати. И абие согласистася о цене, купец души абие оточте сребро; едаже вси пияху радостно полными сосудами, ничто же печащеся, сей же предал есть душу; егда же прииде вечер, рече оный купец: время уже всякому возвратитися во свояси, обаче нежели разъедемся, да рассудим си: егда кто купит конь, тоже будет со уздою или несть того узды, иже купи? И отвещаща вси согласно яко тако есть правда. И се абие оный окаянный предатель начат от страха тредетати, а купец оный восхитив его с телом пред очима всех, вознесе горе, и несе душу и тело с собой во ад, ибо диавол бысть во образе человека. Ктоб есть иный, иже душу купует? Но так оный, о нем же в гаданиях еще и в сени Аврааму речено бысть: даждь ни душу, а богатство возьми себе».
Порой для подобных похищении дьявол гримируется черным конем или рыцарем на черном коне, В первом виде — известная легенда — он похитил Теодориха Великого: прельстил старого гота сесть на вороного коня неслыханной красоты, который, едва король очутился на нем, помчался быстрее птицы. Напрасно лучший из всадников свиты хочет догнать его, напрасно мчатся вслед ему собаки, спущенные со своры. Напрасно сам Теодорих, почуяв сверхъестественную силу коня, пробует спрыгнуть на землю: прилип! Тогда всадник стал издали звать короля: — Государь! Зачем ты скачешь так и когда вернешься?.. — И слышит ответ: — Это черт уносит меня. Вернусь, когда будет угодно богу и деве марии.
Яков Пассаванти (12984357), флорентийский доминиканец, приор св. Марии Novella, рассказывает в своем «Зеркале истинного покаяния»:
«Читаем у Елинаида, что был некий граф в Матисконе, человек развратный и великий грешник, гордый против бога, безжалостный и жестокий к ближним. Будучи важным барином, обладая властью и большими богатствами, здоровый и сильный, он не думал, что должен будет умереть или что лишится земных благ и будет судим богом. Однажды, в день Пасхи, когда он в своем дворце, окруженный многими рыцарями, отроками и почтеннейшими из граждан, разговлялся за праздничным столом, внезапно въехал в ворота дворца, на огромном коне, некто неизвестный; никому не сказал ни единого слова, приблизился он к тому месту, где находился граф с обществом гостей своих, и — слышимый и видимый всеми — произнес: — Встань, граф, и следуй за мной… Граф, совершенно перепуганный, трепеща, встает и следует за неизвестным, которому никто не решается возразить. У ворот дворца всадник приказал графу сесть на одну из приготовленных там лошадей и, взяв ее за узду и увлекая за собой, понесся во всю прыть по воздуху. Весь город это видел и слышал жалобные вопли графа, кричавшего: — Помогите мне, о граждане, помогите вашему бедному, несчастному графу! — И с этими криками исчез он из общества людей и отправился на века вечные в ад, в общество чертей». Еще раньше Елинанда и Пассаванти совершенно подобную историю рассказывает Петр преподобный (1094 — 1156) в книге «О чудесах». Эти легенды о дьяволе — коне дали сюжеты нескольким балладам: Соути (баллада, в которой описывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем, и кто сидел впереди), и Уланда («Рыцарь Роллен»), усвоенным русской литературе, прекрасными переводами Жуковского, и гениальному рассказу Эдгара По «Метцгерштейн».
Обремененные работой, хватая второпях, черти забирают души, не принадлежащие им по праву, но просто те, что так сказать, плохо лежат. Когда умер император Генрих II, один отшельник видел, как дьяволы, целой шайкой, волокли его — в образе медведя — на суд, которым покойник был, однако,
