познакомились мы именно сегодня, а до того не встречались и встречаться не могли, поскольку большую часть сознательной жизни я провел не только не в Москве, но и не в России. Хорошо это запомни.
– Для кого я должна запомнить? И что вообще все это значит? – Елена окончательно уверилась, что не только в коллекционерские дела она оказалась замешана, а в нечто куда более серьезное.
– Расскажу, но позже. А пока.. Что-то мне кажется, не так у тебя все просто складывается. Может, поделишься?
– С чего ты взял?
– Ой, Лена, ты брось, а? Глаза у тебя.. И когда я тебе свое новое имя назвал, ты аж дернулась. В чем дело?
И впервые за много лет Елена вдруг почувствовала необыкновенную легкость, отсутствие необходимости выбирать слова и тщательно сепарировать мысли. С Вадимом она привыкла быть самой собой. И пусть, по всем законам и правилам, ей, замужней женщине, делать этого не следовало, она удержаться не могла. То есть в присутствии Ляхова окончательно подтверждалось то, что она поняла наедине с собой.
Елена рассказала Вадиму почти все, начиная с момента, когда увидела его фотографию на обложке журнала, исключая, разумеется, свои интимные мысли.
В том числе и о встрече с доном Херардо, и о поездке к его родителям в Гельсингфорс, и о человеке на бульваре тоже. Не замечая, как мрачнеет Ляхов.
А он в это время думал, насколько же прав оказался Чекменев вначале и Тарханов позавчера.
Ни грана выдумки не было в их словах, и закинутая арабами сеть уж слишком плотна, накрыла куда больше половины мира. Всего через три недели после случившегося смогли разыскать даже Елену, и где – в Аргентине.
И если учесть то, что случилось с ним и капитаном в Москве, кто гарантирует, что и здесь за ними не следят?
Неуютно ему стало. Захотелось поскорее вернуться в Москву. И пусть он рад видеть свою старую любовь, слишком многое не забылось до сих пор, не лучше ли было бы, если бы он послушался Майю, остался с ней и уехал отсюда, не подозревая о том, как близко от него Елена? Чего не знаешь, о том не можешь горевать.
Но почему-то же не послушался, отправился в лес, невзирая на явное Майино неудовольствие. Очередная шутка судьбы?
И ведь, самое главное, он все равно рад встрече. Чутье ему подсказывало, что возобновление старой дружбы куда важнее для него, чем вроде бы крайне перспективная связь с Майей.
А скорее всего, это просто явления разных порядков. Слишком уж эмоционально говорит Елена и вообще волнуется больше, чем полагалось бы по ситуации. По теоретической, конечно, а не той, что складывается на глазах.
Он слушал ее внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы и мягко успокаивая, когда голос Елены начинал срываться.
Ее исповедь прервал звонок в дверь. Два официанта в красных полуфраках и черных брюках с лампасами внесли несколько судков и термоконтейнеров, коробки с посудой, корзину, накрытую салфеткой, под которой угадывались горлышки бутылок. Сноровисто начали сервировать стол по всем правилам малого банкета.
– Не слишком ты размахнулся? – шепотом спросила Елена. – К чему это гусарство?
– А также уланство и кавалергардство. Гулять так гулять. Тем более я сейчас испытываю дефицит отнюдь не денег, а роскоши человеческого общения.
– Обслуживание требуется? – осведомился один из официантов, в то время как второй установил-таки на середине стола пятирожковый подсвечник и чиркнул над фитилем зажигалкой.
– Благодарю, дальше мы сами справимся, – ответил Ляхов.
– Тогда извольте, счет. Посудку когда прикажете забрать?
– Не знаю. Может быть, мы еще завтра и обед закажем. Тогда и заберете. Ну вот теперь можно и подзакусить по-человечески, – потирая руки и плотоядно разглядывая стол, сообщил Вадим. – До сих пор не могу забыть пищу из солдатского котла. Давай начнем хотя бы вот с этих салатиков.
Но несмотря на то что Вадим старательно изображал из себя гостя в триклинии у Лукулла, ел он мало и без видимого аппетита. Гораздо больше его интересовало то, что ему говорила Елена. Это ей было очевидно.
Она рассказала ему все, за исключением собственных мыслей и планов насчет него.
– Да, наверное, мы с тобой крепко связаны, – задумчиво сказал Вадим, наконец закуривая. – Нормальные люди как расплевались – так и все. У каждого своя жизнь. А нас будто какой силой притягивает. Ни в одной прессе я про себя ничего не читал, а ты аж в Байресе, да еще в тунисском журнале. Не смешно ли?
Ребятки эти, старички в смысле, тоже тебя быстренько исчислили по той же самой причине. И в лес этот на прогулки кто из нас первый придумал приехать, чтобы здесь же и встретиться? Это нормально, я тебя спрашиваю?!
– Ненормально, наверное, но ведь случилось, – смиренно ответила Елена.
– Вот за что я тебя люблю.. – сказал Вадим и осекся.
Нормальная идиома прозвучала сейчас ощутимо двусмысленно. Или – просто неуместно.
– Не боишься так говорить? – Тут Елена не сдержалась. Хотелось ей определенности или просто потребовалось задеть бывшего друга, она и сама не знала. Забыв заодно, что первый-то шаг к разрыву сделала она, отнюдь не он.
