быстро, что придется возвращать тебя обратно буквально на следующий день. Вспомни, мы это уже проходили.
– Не в этот раз! – оскорбился потомок шотландских колдунов.
Смерть недоверчиво обошла вокруг упрямца, потом покосилась на ученицу чернокнижника. Девушка с хитрой улыбкой сидела на крыльце и ждала, чем закончится спор, тянувшийся с раннего утра.
– И в чем обман? Не пойму…
Конец препирательствам положил оберст. Он гордо вышел из-за сарая, где прятал в крапиве все честно заработанное за время службы у старика, и положил на землю битком набитый золотыми монетами шлем:
– Кто принимает ставку?
– На кого?! – хором ответили спорщики.
Скелет важно указал костистым пальцем на хозяина.
– Да не может он выжить, как ты не поймешь, башка пустозвонная! Не может! Никто от моей косы защититься не может!
– Один к ста примешь? – невозмутимо поинтересовался оберст. – Хотя на таких условиях можно и один к миллиону. Но мне столько золота потом не унести.
– Значит, к ста, – прошипела окончательно взбешенная Смерть и резко повернулась к замершему колдуну. – Не плачь потом, мой хороший, сам напросился… Придется твоей ученице ближайшие пару тысяч лет заниматься самостоятельно… И поверь, работать ты будешь без отдыха!..
Старая дряхлая старуха изможденно привалилась к резному столбу, подпирающему крышу над крыльцом. Ни десять ударов, ни еще сто десять – не причинили мистеру Данбартонширу никакого вреда. Вредный старик на радостях поделил половину выигрыша между односельчанами и сейчас помогал накрывать обильный стол на выпасе. Мимо горестно вздыхающей Смерти сновали муравьями скелеты, таская из безразмерного подпола припасы.
Периодически появлялся и сам победитель, бережно сжимая в руках ведерные бутыли с брагой: переноску столь ценного напитка колдун не доверял никому.
Утратив от расстройства весь свой лоск, гостья лишь печально вздыхала, не в силах примириться со случившимся. Ей было не столько жалко утраченного золота и драгоценных камней, сколько расстраивал сам факт проигрыша. Само мироздание покачнулось, позволив фортуне зло посмеяться над вершительницей судеб.
Напоив старуху крепким горячим чаем, Саша погладила ее по спутанным седым космам и тихо прошептала:
– Прости меня, бабушка, это я виновата…
– Не придумывай, деточка, просто мне пора на покой… Совсем из ума выжила, с простейшей работой не справляюсь…
– Нет, в самом деле, бабушка Смерть. Это я колдуна надоумила, новому заклинанию научила. И не подумала, что у него так замечательно получится. Дедушка неделю тренировался, костяшки на него полвагона патронов извели.
– Да? – Погасшие было глаза загорелись прежним яростным огнем. – И где же это ты нашла такое действенное заклятие?
– Это меня поляки на мысль навели.
– Пшеки? Ха, не смеши меня! У них извилины после Сусанина до сих пор заплетены в клубок, куда им…
– Ты сама и сказала: заплетены. Вот они и придумали… А я нашла и колдуна научила… Прости нас, просто очень уж он расстраивался, что проиграл в прошлый раз, места себе не находил…
В наступивших сумерках далеко разносились разноголосые песни, берущие свое начало среди веселящихся сельчан и улетающие далеко за темный лес.
На крыльце рядом с любимой ученицей мистера Данбартоншира сидел умиротворенный оберст. Аккуратно пересчитав и спрятав заработанное золото, высокий статный скелет раздумывал, на что потратить нежданно свалившееся богатство.
– Как ты думаешь, Саша, если я себе пряжку для ремня отолью из добычи и шлем позолотой покрою, куда еще тонну потратить можно?
– Не знаю, – беспечно отмахнулась девушка. – Машину покупать ты не хочешь, дирижабль на прошлой неделе в районе брали, чтобы картошку опылять. Может, пирамиду построишь?
– Пирамиду? – удивился оберст. – Это зачем?
– Говорят, богатые всегда пирамиды строят. Как первую гору золота добудут, так и строят. Что египтяне у себя в пустыне, что наши олигархи на питерских болотах.
– Если только еще раз выиграю, – с сомнением почесал скелет голый затылок. – Я пока не созрел для столь безумного шага…
Мимо калитки разъяренным метеором промчалась Смерть, пытаясь дотянуться до удирающего во всю прыть колдуна. Через невысокий забор донеслись обрывки криков:
– Я тебе покажу «ложки нет»!.. Я тебе покажу «послепилюльная галлюцинация»!.. Ты у меня не только Сусанина вспомнишь, мозгоплет колченогий!..
Саша озабоченно посмотрела на оседающую на дороге пыль и ткнула оберста в бок:
– Как думаешь, не загоняет она его до смерти?
– Я бы на ее месте лучше домой пошел, от греха подальше, – рассмеялся командир трудовой армии.
– Почему? – удивилась девушка.
– Потому что он пока с перепугу бегает. А как секунда передышки наступит, то вспомнит, что ложки действительно нет. А где нет ложки, там и Смерти может не быть… Спорить не буду, но готов выступить в качестве пророка. Еще с полчасика они по оврагам поскачут, а потом мы очень долго твою любимую бабушку не увидим… Поверь, очень долго. Слишком хорошо хозяин твое заклинание освоил…
Рано утром мистер Данбартоншир повесил рядом с любимым крестом новый трофей: огромную острую косу. Конечно, потом добычу пришлось вернуть и долго мириться с вновь материализовавшейся хозяйкой древнего артефакта. Но этим утром колдун с удовольствием гладил полированную рукоять и тихо бубнил себе под нос:
– А я говорю: ложки нет! И все… И ваши не пляшут… Надо будет с Хароном на рыбалку скататься, чем ему еще в нежданном отпуске заниматься?.. Месяц-другой передохнем, и можно назад голубушку вернуть… Привык я к ней все же за сотни лет… Да и у кого мне еще пари выигрывать?..
Усевшись завтракать, старик с интересом заглянул в книгу, которую читала девушка:
– Новенькое что-то? «Пси-хо-ло-гия бес-соз-на-тель-но-го»… Эк закрутил автор… Читай, читай, внимательно и вдумчиво. Сама понимаешь, нам после вчерашнего надо марку держать…
Глава тридцатая,
Суслик мистера Данбартоншира
Колдун, сидевший за широким столом, тяжело вздохнул и поставил на полированное дерево очередную пятилитровую бутыль. Староста деревни, устало подперший стену напротив, обреченно икнул, но все же решился пока не бросать друга. Ведь настоящие друзья познаются именно в беде, в труде и тяжких лишениях. Собрав остатки сил, староста двинул вперед пустую кружку. Чернокнижник щелкнул пальцами, грохнула в потолок вылетевшая пробка, и брага весело запенилась в подставленной посуде.
Могучий и великий мистер Данбартоншир в этот вечер походил на жалкое отражение самого себя: помятый пыльный балахон, торчащие пучком волосы и неопрятная седая щетина. Даже районные привокзальные бомжи выглядели намного лучше в свои худшие времена. Но в отличие от районных бродяг колдун был трезв. Прикончив на пару с соседом уже третью бутыль, старик оставался трезв как стеклышко. Трезв и безмерно печален.
– Так ты говоришь, с самим главой района пил? – попытался сфокусировать взгляд староста деревни.
– Да, с ним. И с его московским гостем… Страшный человек… Крепок и телом и духом… Де-пу-тат!
Староста перестарался с усилиями, и собравшиеся в кучу глаза старательно разглядывали кончик носа, игнорируя остальной мир.
