– Откуда про мое копье знаешь, мерзавец?! Когда это произошло, еще даже твоих прапрадедов на свете не было! Откуда мог шлем мой видеть?!
Скелет осторожно сдвинул лезвие на пару сантиметров в сторону и приподнял честно позаимствованный трофей, сидевший безразмерным китайским котелком на полированной черепушке:
– Перед отправкой на фронт лично с полком присутствовал на опере «Кольцо нибелунга». Там все и было. И про меч, и про копье, и про кольцо. А шлемом солист щеголял, которого потом в костре похоронили. Очень хороший шлем… Я так подумал, что копию наверняка с оригинала делали. Где-то в музее нашли и сделали. Недаром покойный фюрер к себе в музей тащил экспонаты со всего света, как сорока. Вот и появилась у меня мечта поносить великий шлем, подаренный самим Одином!
– Но-но! – погрозил пальцем старик. – Ты не путай – подаренный и свежеуворованный! Я пока при памяти и маразмом не страдаю! Про кольцо помню, дарил одному бритту, он еще книжку потом про это написал… Но чтобы остальное из моих похождений всему свету известно стало!.. Не верю!
Оберст стянул железку и обреченно прижал к костлявой груди.
Успокоившийся бог вернулся на трон и задумчиво опустил голову на топорище. Несколько пожеванный мистер Данбартоншир встал рядом с верным помощником и тихо спросил, не переставая коситься на гремящих посудой воронов:
– Вотан, ты бы это… Ты бы лучше нас отпустил, а?.. Ну зачем тебе эта кастрюля сдалась?.. Мы же по- хорошему пришли, сразу. И брагу я тебе предлагал, и одарить чем полезным… Даже согласился ребят моих прислать, чтобы они у тебя за крепостной стеной огородик разбили… А ты все бухтишь да молниями швыряешься… Хоть бы мою прабабку вспомнил, чернильную душу… Она про тебя только хорошее говорила, когда ругаться уставала…
– Бабку не трожь! – строго одернул Один разболтавшегося колдуна. Потом цыкнул на расшумевшихся воронов и грохнул топором о зазвеневшие гранитные плиты: – Я так решил… Покажете мне вашу эту штуку… Как ее там… Оперу!.. Покажете, кто там мне копье ломал и что там еще писаки напридумывали… А по итогам я и подумаю, что с вами делать…
– Не волнуйся ты так, дедушка! – Любимая ученица сменила холодный компресс на голове старого колдуна и подала ароматный чай в безразмерном стакане. – Ты же сам говорил, что нашел в дневниках прабабушки про дорогу до Одина и про него самого… Что сердит он и тяжел на руку, но отходчив… Я думаю, все наладится, не волнуйся ты так…
Выхлебнув чай одним глотком, мистер Данбартоншир откинулся на подушки и ворчливо возразил:
– Ага, наладится… Тебя бы туда… Пять раз удирали, пять раз! Все свои магические штуки испробовал, но без толку… Как мне с самими богами тягаться?..
Посопев, старик тихо спросил:
– Оберст где? На него лишь надежда…
– В сарае заперся. По-быстрому прополку закончили и всей кучей закрылись. Шумят что-то, верещат… Мне кажется, песни какие-то горланят…
– Ну пусть напоследок хоть напоются… Маршей любимых… Все едино, одноглазого не переупрямить…
гремело под сводами божественного замка.
Три сотни полированных скелетов стояли перед сколоченными наспех декорациями и старательно выводили, подглядывая в отпечатанные листы с партитурой. Воодушевленный оберст нарядился в ржавый шлем и рубил дирижерской палочкой воздух, словно мечом. Из громадных колонок, выстроенных позади хора, доносились последние аккорды божественного Вагнера.
Обрушившуюся на замок тишину прервал лично хозяин. Трубно высморкавшись, он смахнул слезы и обессиленно повернулся к мистеру Данбартонширу, окостенело застывшему рядом:
– Как они, а? Нет, ты слышал?! «Как солнце, ясен…» Эх!.. И все четыре дня оперы как одно мгновение…
Стремительно поднявшись, Один шагнул к вытянувшемуся во фрунт дирижеру и обнял захрустевший скелет:
– Заслужил! Твой шлем, честно заработанный! Отполирую и личную дарственную надпись сделаю, прямо сейчас!
Великий и могучий чернокнижник медленно выходил из музыкального ступора. Окончательно мистера Данбартоншира привела в чувство дружеская оплеуха, кувыркнувшая его под стол в углу зала:
– А ты парням через месяц отгул дашь! Ко мне как раз валькирии в гости собирались, вот вместе еще раз и послушаем. А то одичали уже на старости лет…
Мудрый колдун предпочел согласно пискнуть из-под стола. Ведь только истинный мудрец может себе позволить не спорить зря с богами… А что касается отгула, то через месяц как раз зима… Чем трудовой армии зря в сарае простаивать, пусть лучше музыкальным табором по Валгалле прокатятся. Глядишь, не только шлем домой привезут… Пока от Одина бегали, разного добра по закоулкам повидали…
Глава тридцать четвертая,
Монах мистера Данбартоншира
Сначала в густых зарослях лопухов, облепивших заднюю стену сарая, послышалась непонятная возня. Затем один из могучих листов чуть приподнялся, и в черной тени замерцали две пары глаз: одна испуганная и одна удивленная.
Великий и могучий мистер Данбартоншир ткнул костистым локтем любимого помощника и зашипел, стараясь подавить рвущиеся наружу панические нотки:
– Ты смотри, оберст! Он же нашего кузнеца раза в три шире!
– В два, – осторожно поправил прагматичный скелет, изумленно рассматривая гостя, устроившегося прямо посреди двора. – Но все равно широ-о-о-о-окий…
– А высотой-то, высотой! Он ведь даже в избу не войдет, притолоку сшибет просто головой!
– Может, – согласился командир трудовой армии и почесал полированный череп. – Хочешь, мы его из пулемета?
– Гость все же, – скривился колдун, проклиная про себя пацифистские принципы гостеприимства. – Соседи нас не поймут, если мы гостя приголубим. Хоть из пулемета, хоть молнией… Не поймут…
– Дикие люди, – ехидно прокомментировал скелет и отодвинулся подальше от старика.
Но тот не стал защищать односельчан, а лишь поморщился и потерянно пробормотал:
– Так что делать будем?
– Что делать? – раздался за спинами «партизан» звонкий девичий голос. – А ничего. Идти гостя встречать. И в следующий раз, когда будете в районе, язык держать на привязи, а не хвастать перед туристами, что один древний потомок шотландского рода является великим мастером кунг-фу.
– Кто хвастал?! Когда хвастал?! – взвился над лопухами мистер Данбартоншир, рассерженно развернувшись к любимой ученице. – Да и китайцы тогда были, ки-тай-цы! А это кто, кто, я тебя спрашиваю?! Он же размерами больше Одина!
– Я не «кто», господин Карлович-сан, – тихо ответил гость, неслышно появившись рядом с демаскированной позицией. – С вашего позволения, я Мардикор-сан. Очень приятно познакомиться…
И великий мастер кунг-фу с лицом ожившего Будды и габаритами пограничного боевого робота Российской Федерации сдержанно поклонился.
Оберст ошибся. Гость не только не сбил лбом низкую притолоку, входя в избу. Он даже сумел устроиться между столом и печкой на полу, не потревожив хрупкие фарфоровые чашки в шкафу и не зацепив колченогий стул, где устроился колдун. Сейчас китаец с удовольствием пил чай, аккуратно макая кусковой сахар в пахучий кипяток.
Великий чернокнижник обреченно поморщился, отставил пустую чашку и решительно повернулся к Мардикор-сану:
– Итак, уважаемый, на чем биться будем?
Воплощение ожившего Будды вежливо улыбнулось и аккуратно налило половину самовара в расписанную матрешками кружку:
– Зачем биться, господин Карлович-сан? Я зубочисткой в горло ткну, вы огнем ударите… Два трупа – и никакого удовлетворения…
