Утром одетый в строгий черный балахон колдун аккуратно открыл красивую дверь с цветным витражом и засунул голову внутрь огромного пустого холла.
– Где у вас тут Фонд находится? – поинтересовался он.
Получив небрежный жест от секретарши, посетитель окончательно пробрался в здание и засеменил вдоль вереницы стрелок-указателей.
– Мы представляем многострадальный народ Израилев, который подвергается гонениям и унижениям уже долгие годы, – уверенно декламировал застывшему на краешке стула старику важный молодой человек с красиво уложенными волосами. – И как требуют нормы международного права, внимательно следим за всеми публичными выступлениями известных лиц, которые могут нести в себе следы антисемитизма и фашистской пропаганды. Вот посмотрите, господин Данбартоншир, ваше интервью газете «Сельские будни» пятилетней давности. Вот, я специально выделил маркером. Не могли бы вы прочесть…
Поднеся газету к самому носу, засмущавшийся чернокнижник пробубнил себе под нос:
– Тут написано: «…в связи с перебоями с водой…» и еще: «…я считаю это недопустимым, надо четвертовать и вешать за такую расхлябанность…»
– Именно, – ловко выхватил сложенные вместе листы молодой человек. – И нам, Фонду содействия в частности, и всему народу в целом очень обидно слышать столь грубые высказывания в наш адрес от уважаемого члена общества, прославившегося на весь район. Мало того, вы открыто призываете устроить геноцид ни в чем не повинных людей!
– Простите, но я не понимаю, – проблеял мистер Данбартоншир. – Какая связь между тем, что я там сгоряча ляпнул пять лет назад, и… этим самым народом?
– Как?! Вы делаете вид, что не понимаете столь очевидного оскорбления, нанесенного вами вполне обдуманно и без колебаний?! – возмутился хозяин кабинета, заставленного дешевой пластиковой мебелью. – А не могли бы вы вспомнить общеизвестную поговорку? «Если в кране нет воды – воду выпили…» Кто? Кто выпил воду?
– Не может быть! – поразился открывшейся правде колдун. – И что, всю-всю, до капли?.. Наверное, у вас там пустыня, поэтому вода нужна…
– Не юродствуйте! – сорвался на фальцет молодой человек. – Это пошло и преступно! И вообще, я лишний раз убеждаюсь, что вижу перед собой закоренелого, махрового…
– Да, я такой! – попытался срочно выразить согласие не разобравшийся в ситуации старик. – Мы, Шировичи, с давних времен…
– Я и говорю, вашими руками был устроен Холокост, вы вынудили несчастные семьи бежать до перестройки из обжитых земель на чужбину, преследуете нас по всему миру, не давая перевести дух! Вы и вам подобные!
– Парень, ты не заболел, часом? – испугался посетитель, отодвинувшись подальше от растрепавшего прическу оратора. – Какой геноцид, какая чужбина?! Я даже еще не родился, когда Его на горе распяли! Или хочешь сказать, что я и в этом успел поучаствовать?
– Не надо передергивать, не надо! – возмутился распалившийся спаситель обиженных и обездоленных. – Тогда возникла сугубо домашняя проблема, и мы сами разберемся кто, кого и зачем! Давайте лучше вернемся к конкретным фактам, напечатанным трехтысячным тиражом!
– Да про мелиорацию я высказывался, про мелиорацию! – заорал рассвирепевший мистер Данбартоншир. – Дренажную систему тогда порушили, несколько дамб от старости просело без ремонта, вот и возмутился! При чем тут вы!
– А, значит, признаете! Значит, был факт! Говорили, а сами прикидывали в уме, комбинировали, рот прикрывали, чтобы не проговориться ненароком!..
– Больной какой-то, – устало вздохнул колдун, вставая со стула. – То ему газета старая на голову упала, то голоса какие-то слышатся… И зачем я только приехал?
– Потому что виновны! – грозно вынес приговор вспотевший обвинитель, гордо тыкая толстым пальчиком в посетителя. – И мы подадим на вас в суд! За оскорбление и разжигание межнациональной розни!.. Хотя можно и договориться, в досудебном порядке. На миллион согласны… Иначе по иску придется платить в десять раз больше, и вся история – на центральных полосах областных газет!.. И не надо мне удивленное лицо строить, не надо! Я наводил справки, у вас есть этот миллион. Золотом и драгоценными камнями… Думаю, дело борьбы за попранные права моего народа получит достойную компенсацию.
Дальше последовала безобразная сцена. Хозяин кабинета и разъяренный посетитель орали друг на друга, срывая голос, махая руками и аккуратно избегая перехода к членовредительству. Когда громкость перепалки немного уменьшилась, уставший молодой человек приложил руки к груди и проникновенно сказал:
– Знаете, только из уважения к вам и вашей дружбе с господином Ивановым, который возглавляет наш район… Согласны пересмотреть сумму иска до пятисот тысяч. Но это последняя цифра, окончательная и бесповоротная. Иначе над нами все арабы смеяться будут, что мы так дешево оценили столь вопиющий случай…
– Слушай, ты, египетский беженец, сорокалетний скиталец! – вновь завелся мистер Данбартоншир, автоматически перейдя на идиш. Он хотел уже было продолжить, но увидел непонимание в глазах собеседника и замолк. Потом еще раз спросил, внятно произнося фразу на чужом языке: – Так-так, умник… А не мог бы ты мне что-нибудь процитировать из Торы?
– Извините, это по крайней мере невежливо – лопотать что-то на своем местном ненецком наречии! – попытался выкрутиться из непонятной для него ситуации пухленький радетель за чужие интересы, но старик уже медленно наливался черным бешенством, при одном запахе которого бежали без оглядки самые страшные порождения Тьмы.
– О своих близких беспокоишься, да? О загубленных и оплеванных, оболганных и развеянных по всему миру?.. А сам даже двух слов на языке прадедов связать не можешь, балабол?
– Позвольте, мы здесь не мои школьные успехи обсуждаем, мы… – взмахнул задымившейся газетой испуганный хозяин кабинета.
– Не знаю, зачем ты в эту гадость влез, болван, но зато ты отлично должен помнить, кто возглавляет этот гадюшник, кто еще деньги вымогает, где и как… А чтобы ничего не забыл, мы с тобой сейчас к моим друзьям заглянем. Они, душегубы длинноухие, отлично умеют вопросы неприятные задавать. А потом мы все вместе, все обиженные и оскорбленные, прогуляемся в одно милое место, на четыре тысячи лет тому назад. Там вы на практике узнаете, как начиналась эта древняя и страшная история…
Стоя у подножия пирамиды, колдун внимательно смотрел, как тела каждого нового раба касается раскаленное клеймо. Убедившись, что дело сделано, он повернулся к надсмотрщику и отчеканил:
– Я побывал в храме Ра и говорил с богами. Эти презренные, продавшие своих родных и близких, не заслуживают иной участи. За них не будет внесен залог, их не выкупят обратно. И если кто-то сумеет сбежать, ты займешь его место. Пусть работа пожрет их тело, а тоска – душу… Так решили боги, и я доверяю тебе исполнить их волю…
Поздним вечером старый усталый мистер Данбартоншир пришел в гости к своему другу, который уже много лет держал полученную по наследству лавку рядом со Стеной Плача.
– Мойша, объясни мне, глупому и невежественному, куда катится мир?.. Почему я мог спокойно сидеть с твоим прапрадедом в Париже и любоваться цветением тюльпанов в его крошечном садике? Или обсуждать с твоим дедом, профессором философии, новые прически красивых студенток, что вечно опаздывали на лекции? Или даже с тобой, сколько времени мы провели вместе, пока приводили в порядок разрушенные войной могилы рядом с Варшавой? И ни разу ни ты, ни твои близкие ни словом не обмолвились, что я вам что-то должен. Ни монетки не попросили, хотя я бы поделился последним с хорошим другом… А сейчас повылезала какая-то плесень и смеет говорить от имени целого народа, вымогая себе состояние на чужой крови и чужом горе? Почему?..
– Не волнуйся так, Карлович, не надо… Люди разные, и среди отары может оказаться паршивая овца. Но ты же не будешь судить по ней обо всех, кто встретился тебе в горах?.. Забудь и не горюй… Ты ведь знаешь, что, когда уйдем во тьму, там спросят с нас по делам нашим, а не по словам… И тебе зачтется и маленькая девочка, которую ты спас от обезумевших от крови викингов, и целые семьи, вывезенные в сорок