10. 24 марта. Окрестности Выборга
Больно было совсем чуть-чуть. Только сначала. Потом Чип что-то вколол в область затылка, и осталось только раздражающее онемение. Нейрокибернетик немного поколдовал с устрашающего вида хирургическими инструментами, расширяя канал в черепе, в котором был установлен выход нейроконтакта. Потом он принялся за основную процедуру. Дальше предупреждения Чипа, что он начинает, Настя помнила события не особенно хорошо.
Сзади пшикнуло, и в глазах мигом потемнело. Чернота быстро расплывалась перед взором необъятным чернильным пятном, пожирая реальность. Настя страшно перепуталась, было ясно как день, что она теряет зрение. Спустя полминуты она не видела уже ничего. Вроде бы она кричала, Чип пытался ее успокаивать, говорил, что так и надо. Но продолжалось это недолго. Еще минуты через три она перестала слышать и почти сразу ощущать свое тело. Страх схватил ее сознание в холодные клешни, но это состояние вселенского ужаса не успело свести ее с ума, потому что еще через минуту она отключилась окончательно.
Сколько прошло времени, сказать она не могла даже приблизительно. Учитывая, что за узким окном без стекла все еще виднелся свет, времени прошло то ли совсем немного, так как вечереть еще не начало, то ли — несколько дней, и вечерело уже не один раз.
Настя попробовала пошевелить правой рукой. Рука затекла, но Настя ее ощущала, и она вроде бы двигалась. Слух тоже вернулся.
С трудом повернув голову, она увидела старого нейрокибернетика, стоящего рядом с ней и улыбающегося во весь рот. На шее у него болталась замусоленная медицинская маска.
—
Ну как? — спросила она. Голосовые связки еще плохо слушались, и вопрос она прохрипела, как будто ей сдавили горло.
—
Отлично, — улыбнувшись еще шире, ответил Чип. — Теперь тебя никто не поймает по номеру.
Даже если узнают твою нынешнюю идентификацию. Так что ты теперь самый настоящий хакер.
—
То есть?
—
То есть у тебя теперь плавающий номер. Меняется при каждом подключении по специальной шифровальной системе с использованием псевдослучайных чисел. Теперь даже я не смогу тебя вычислить, чип в твоей голове включал не глядя, точку отсчета не знаю. Теперь меня пытай не пытай, все равно сказать ничего не смогу.
—
Хорошо. Спасибо, — сказала Настя, осторожно вставая со своего ложемента. Конечности двигались плохо, как будто она с полдня провела в холодильнике.
—
А сколько времени прошло? — спросила она.
—
Часа два где-то, — ответил Чип. — Чего тут долго ковыряться. Самое сложное — это мозги не поджарить, когда ячейку с кодом в нейроконтакте греешь. Вон, полбаллона жидкого азота извел.
—
У-у, — понимающе промычала Настя, хотя не понимала практически ничего. Ей было очень интересно, как технически Чип менял ей номер, тем более сделал его плавающим, но сейчас главным было другое. Сейчас нужно было выяснить про тот файл с мацушитовского сервера. И не попасться при этом в лапы банды, пускающей в «Медведей» киберстрелков. Что само по себе удовольствие не из дешевых. Так что файл тот, должно быть, больших денег стоит. Очень больших. Наверное. Или просто очень важен кому-то. А значит, стоит очень больших денег. Да что это она все о деньгах-то? Тут голову бы не оторвали.
—
А где Мухомор? — спросила она.
—
Да вон он, по полю шастает. Все в амбразуру мою заглянуть пытается. Волнуется, значит. Видно, понравилась ты ему. Чего бы еще тут ошивался? Да и притащил он тебя сюда, несмотря на риск. Хотя Мухомор у нас парень добрый. Ему всех жалко. Хороший парень. Только железок в голову дрянных насовал, и закоротило у него там. А так бы толковый хакер из него вышел. Все зло в этих железках. В железках и в Сети. Ополоумели люди и…
—
Хорошо, наверное — так, — попыталась прервать его Настя. — Мне, наверное, идти надо. Залечь куда, чтоб не нашли. Да и по Сети пошарить. Мне когда подключаться можно?
—
Когда захочешь, — Чип погрустнел, видимо, обиделся, что его прервали. — Только вирт-коннектор втыкать будет больно, пока рана не заживет.
—
Это не страшно. Потерплю.
Настя уже поднялась из кресла, разминая затекшие конечности. Руки и ноги онемели и не хотели слушаться, поэтому она то и дело цеплялась за какие-нибудь вещи, в обилии разбросанные по каморке Чипа. Внезапно она поняла, что голодна. Несмотря на все переживания сегодняшнего дня, на все испытания, которым она подверглась, есть хотелось совершенно обычно. Только очень сильно. Ведь сегодня она еще ничего не ела. Настя непроизвольно улыбнулась — она вспомнила, что вчерашний день для нее начался так же, с непреодолимого чувства голода, когда она каким-то чудом выбралась из Сети. Потом она ела в «Медведях». Берлогу. Какая же вкусная была берлога. И как давно, казалось, это было. Можно было подумать, что прошло несколько лет, что все происходило в другой жизни. Пусть скучной, однообразной, но все же достаточно сытной и спокойной. На Настю снова навалились тяжелые мысли, ей опять стало ужасно жаль себя. Зачем только она полезла на этот сервер? Ведь знала же, что это глупость. Как много в жизни мы совершаем глупостей, о которых приходится жалеть нам самим или другим людям.
Мрачные мысли были грубо прерваны настойчивым урчанием в животе.
—
У вас ничего поесть нет? — с виноватым видом, понимая небогатое существование Чипа, спросила она.
—
Есть ерунда всякая, — сказал нейрокибернетик и полез в глубь одной из куч, что высились со всех сторон от старого, замызганного стола. После недолгого ковыряния он явил на свет немного покореженную банку соевой тушенки. Китайской. — Вот. Может, просроченная. Но не сильно, в любом случае есть можно.
Настя поймала брошенную ей банку, резким движением дернула за кольцо, открывая крышку. Мимолетное облачко пара от мгновенно подогретой тушенки взлетело ей навстречу. До чего же это было ароматное облачко! А вкус у тушенки был просто сказочный. Почти как у берлоги из «Медведей». Настя пальцами вынимала большие куски однородно красного соевого мяса и отправляла их в рот, с удовольствием разжевывая, наслаждаясь неземным вкусом еды. Как мало человеку надо. Это когда сыт и полон холодильник, не знаешь, что выбрать, и все не нравится. А тут… Любое съедобное блюдо кажется изысканным. Настя поймала себя на мысли, что снова находит положительные моменты в жизни бомжей. Но ведь это не ее жизнь. Она не привыкла так. Эдак скоро она докатится до того, чтобы искать объедки в помойке. Ей опять стало грустно, чувство голода немного притупилось, и больше тушенка не казалась ей таким уж деликатесом. Чип заметил, что Настя больше не ест, да и выражение лица ее изменилось.
—
Что, не нравится наша еда? — спросил он. В его голосе слышались нотки сарказма и обиды на мир, живущий не по его правилам. На мир, который
Вы читаете Древо войны
