Дьявол в Сети, и он теперь на свободе! — вдруг завопил Чип.
—
Ну, опять началось, — сказал Мухомор.
—
Да заткнись ты, — беззлобно и как-то обреченно ответил ему нейрокибернетик.
—
Узнай, что это был за файл, — обратился он к Насте. — Чувствую, это неспроста. Что-то в этом не так. И ангелы эти твои, и ловушка, и память тебе как-то странно отшибло.
—
А бандиты? — спросила Настя.
—
Бандиты, — усмехнулся Чип, — думаю, самые обыкновенные. Как всегда, мешаются. Но их со счетов сбрасывать нельзя. Эти ребята тоже свое дело знают. Эти в своих интересах работают. И если на хвост сели, значит, просто так не отстанут. И, стало быть, что-то знают. И все, быстро давайте отсюда. С бандитами встречаться вам совершенно ни к чему. А они не дураки тоже. Найдут вас в два счета. И так их что-то долго не видно.
—
Как я вас могу отблагодарить? — спросила Настя.
—
Никак меня благодарить не надо, — ответил старый нейрокибернетик, — доведи это дело до конца. Не дай обратной стороне поглотить мир. Можешь считать, это мое для тебя задание. Все, бегите отсюда. Бегите в сторону от дороги. Там какой-то проселок будет, километрах в шести-семи. Куда-нибудь он да выведет. И быстро — к любому ближайшему аэропорту, оттуда в Калькутту. Там на барахолке, где всяким говном компьютерным торгуют, спросите про Лоуба. Думаю, там про него знают. Да, и вот, возьмите, — Чип порылся в недрах своего драного одеяния и явил на свет жменю измятых банкнот, — думаю, пару раз выйти в Сеть хватит. Потом купи хороший комп, лучше из-под полы на той самой барахолке. Чтоб без регистрации. Не экономь на хорошей машине. Сбоев быть не должно.
—
Спасибо, — сказала Настя.
—
Пожалуйста. Хватит уже меня благодарить. Я вам сказал, быстро мотайте отсюда. Бегом. Чтоб через минуту вас на горизонте видно не было. И старайтесь избегать открытых пространств. Там вас лучше видно.
—
Ну, ты это, — замялся Мухомор, — пока, что ли.
—
Иди отсюда, — прикрикнул на него Чип. — И лучше не возвращайся больше. Даст бог, в другом месте еще свидимся. Все, счастливо.
Снаружи тускло светило предзакатное солнце, расцвечивая черную полосу мутированного леса в мрачные багровые тона. Ветер гнал с северо-запада темные грозовые тучи, которые, похоже, скоро разразятся ливнем. Стояла почти полная тишина, нарушаемая лишь шуршанием пыли, переносимой ветром, да сопением пятилапой собаки Кренделя. Затишье перед бурей, подумала Настя.
Пару километров они бежали без остановки. Потом дыхание закончилось, в боку жгло нестерпимо, и Настя остановилась. Мухомор, несмотря на то, что тоже запыхался, требовал продолжать движение, напирая на распоряжения Чипа. Настя и сама понимала, что охотящиеся за ней бандиты появятся скоро, и чем дальше они смогут уйти к тому времени, тем будет больше шансов от них оторваться. Но сил бежать дальше не было. Мухомор потащил ее за руку. Волоча ноги, она плелась следом.
Через час показался тот самый проселок, о котором говорил Чип. К счастью, с обеих сторон он густо порос давно не прореживаемым кустарником, а вскоре и вовсе углубился в густой природный лес. Вроде бы на этот раз нормальный, без мутагенов.
11. 24 марта. Минус четырнадцатый этаж здания «Мацушита электрикc»
Здесь царил вечный полумрак. Огромное помещение, разделенное прозрачными перегородками на несколько боксов, занимало весь этаж. Этаж в своем роде был виртуальным — согласно официальному проекту, под землей располагалось только тринадцать этажей. На самом деле ниже был еще один, там размещалась основная часть приборов жизнеобеспечения для минус четырнадцатого.
В полумраке, ритмично прорезываемом всполохами разноцветных отсветов от светодиодов в обилии расставленного вокруг оборудования, занимая большую часть этажа, стоял огромный прозрачный саркофаг. Несмотря на прозрачность его стенок и крышки, рассмотреть содержимое толком было невозможно — внутри все бурлило и испарялось. Тысячи шлангов, трубок и проводов исчезали в его недрах.
Молодой, лет тридцати пяти, высокий японец стоял в небольшой комнате, отгороженной со всех сторон от зала с саркофагом прозрачными стенами. С аккуратной короткой стрижкой, отлично сложенный, одетый в элегантный, вне всякого сомнения, бе
зумно дорогой костюм из натуральных материалов, он походил на модель с показа одежды «от кутюр». Прямо перед ним висел небольшого размера голо-графический экран, на который он смотрел не моргая. Вся его поза, выражение лица, короткие фразы, которые он произносил в ответ кому-то с экрана, выражали полную покорность и вместе с тем решительность в исполнении поставленных перед ним задач.
—
Да, Мастер, — снова ответил он.
Встав точно за этим молодым человеком, можно было бы увидеть изображение на голоэкране. Оттуда смотрело лицо пожилого господина, японца, испещренное мириадами маленьких морщинок, делающих его похожим на смятый целлофан. Это лицо как будто висело в пространстве, ни к чему не прикрепленное. Было очевидно, что это голограмма отличного качества. Однако рисунок был выполнен настолько хорошо, что от пронзительных глаз старика бросало в дрожь. Они не пропускали ничего на свете. Они все замечали, все для них было важно. И еще — эти глаза никогда никому ничего не прощали. Беспощадный взгляд был готов испепелить любого, кто попытался бы противиться воле этого человека.
—
Я очень слаб, Исиро, — сказал нарисованный старик с экрана. Голос его, казалось, шел со всех сторон одновременно. — Я чувствую, конец близок. Я уже давно ничего не могу, кроме того, чтобы думать. Но и думать мне становится все труднее и труднее. Такое чувство, что мой виртуальный мирок сужается, давит на меня. Как будто воздуха не хватает. Силы мои на исходе. Нужно поторопить проект.
—
Да, Мастер, — снова повторил Исиро. — Мы делаем все возможное. По нашим данным, процесс цветения приближается, но ускорить его мы не в силах. Любое искусственное ускорение может повредить структуре. Инженеры этажом ниже неусыпно следят за вами, они сделают все, что нужно. Мы верим в вас.
—
Я знаю. Я создал эту империю. Я ее не брошу. Исиро, когда я наконец обрету свободу, мне не будет равных на планете, ты понимаешь? Тогда нашей империи не будет равных, тогда мы будем везде. Тогда рынок не будет иметь для нас никакого значения, преград не будет. Ты понимаешь? — Несмотря на то что старик сетовал на крайнюю слабость, его виртуальный голос окреп, лицо сделалось решительным. Он вещал, как политический лидер с трибуны для собравшихся масс.
Вы читаете Древо войны
