Кэрри испытала сочувствие к той женщине, которая так полюбит Уэйна…
— Они вылезают. А теперь понаблюдай, как она смотрит на него — это просто отвратительно!
— Отвратительно? — озадачилась Кэрри. Но через несколько минут она поняла, что хотела сказать сестра.
Уэйн вытирался полотенцем, а Ровена не могла отвести от него взгляд, который похотливо скользил по его телу, начиная с мускулистых, загорелых ног, к бедрам, затем к груди, заросшей густыми темными волосами. Странно, но она ни разу не посмотрела ему в глаза. Но это сделала Кэрри, чтобы понять, как он реагирует на взгляды Ровены. Он либо не подозревал, что является объектом ее внимания, либо просто не обращал на нее внимания. Что бы он ни чувствовал к Ровене, это точно была не любовь. Кэрри улыбнулась при этом заключении. Как он может любить Ровену, если его любовь принадлежит ей? Поймав на себе взгляд Кэрри, он нежно улыбнулся, и Кэрри услышала рядом легкий, невольный вздох. О чем подумала Авриль, озадачилась она, но была не в силах обернуться и посмотреть в глаза сестре.
Подошло время ленча, и все покинули пляж, пробираясь к дому через тонувший в цветах сад.
— Ты заметила, как дядя Уэйн посмотрел на тебя? — Эти слова сорвались с губ Авриль, едва они остались одни у дверей Кэрри. — Ты заметила, Кэрри?
Как ей удалось состроить слегка удивленную мину, Кэрри сама не поняла.
— Что ты имеешь в виду, Авриль?
Сбитая с толку, та покачала головой.
— Он никогда не проявлял интереса ни к одной женщине, кроме Ровены, — пробормотала девушка, как будто не слыша Кэрри. — Он выглядел… он выглядел… — Прелестные глаза Авриль широко и недоверчиво раскрылись. — Кэрри, тебе никогда не приходило в голову, что дядя Уэйн влюблен в тебя?
Напустить на себя недоумение — это одно, но изобразить крайнее удивление — гораздо труднее. И все же Кэрри это в какой-то степени тоже удалось. Ей пришло в голову, что очень скоро Авриль придется обвинить ее в лицемерии. И все же при данных обстоятельствах она не могла поделиться своими надеждами даже с сестрой — это могло случиться не раньше, чем Уэйн произнесет те слова, которые она так жаждала услышать.
— Твой дядя… любит меня?
Авриль изучала лицо Кэрри, словно видя его в первый раз, ее глаза наполнились восхищением.
— Это возможно, ты знаешь… о да, это действительно вполне возможно!
— Но, кажется, я припоминаю, ты решительно заявляла, что возненавидишь любую женщину, на которой женится твой дядя, — напомнила Кэрри, скорее чтобы скрыть свое смущение, чем по какой-либо другой причине.
— Но… — Авриль пожала плечами. — Я ведь не думала, что это можешь быть ты.
К облегчению Кэрри, ударил гонг, и они больше ничего не успели сказать друг другу, поспешив в свои комнаты, чтобы переодеться к ленчу.
После ленча Авриль и Ровена предавались обычной сиесте, а Кэрри с Уэйном расположились на лужайке. Солнце, застывшее прямо у них над головами, сияло на небе, испещренном плывущими облаками, которые подгонял легкий пассат. Воздух был насыщен ароматами, вокруг царило настоящее буйство красок, экзотические растения переплетались друг с другом, ослепляя огненным разноцветьем. Одна сторона лужайки была засажена пуансеттами, а бордюр состоял из смеси ярких пышных цветов на фоне палисандров и гибискуса. Картину завершали море цвета индиго и высокие кокосовые пальмы.
Наконец Уэйн заговорил, сообщив, что собирается пригласить Кэрри на ужин в следующую среду. Но в среду он изменил планы и объявил ей об этом только в машине, когда они отъехали от отеля «Бич Мэнор».
— Мы ужинаем дома. Авриль отправилась навестить своих друзей и останется у них на несколько дней. Что касается мисс Блейкли, ее не будет сегодня вечером, поэтому нам никто не помешает.
Дрожь волнения пробежала по телу Кэрри, но она ничего не сказала, и они молча проделали оставшийся путь.
Они сидели за столом, украшенным свечами; молчаливые слуги подавали им изысканные блюда и вина Вест-Индии, а после ужина Уэйн удивил Кэрри, предложив перейти в гостиную, а не на веранду, как обычно.
Робко, даже смущенно Кэрри подошла к своей любимой вазе эпохи Сун и стала возле. Уэйн долго, изучающе смотрел на нее, а затем приблизился и заключил в объятия. Но он ничего не говорил и не пытался поцеловать ее; и в это мгновение Кэрри ощутила внезапный упадок духа, вдруг вспомнив утверждение Чарльза о том, что Уэйн не сможет быть верен одной женщине. Страх и мольба мелькнули в ее взгляде, когда она подняла на Уэйна глаза. Он был слишком красив, слишком привлекателен во всех смыслах. Какие у нее могут быть шансы?
— Дорогая! О чем ты, черт побери, подумала, что так смотришь на меня?
Его объятия стали еще крепче, и Кэрри негромко рассмеялась, а потом ответила:
— Ни о чем, Уэйн, ни о чем особенном.
— Твоя голова, надеюсь, не занята такими меркантильными вещами, как деньги?
— Конечно, нет. С чего бы это?
— Я подумал, может, тебя беспокоят финансовые проблемы.
Наступившая вслед за этим тишина окутала все и вся. Было слышно только, как бьется сердце Кэрри. Оно, казалось, молотом ударяло в ее ребра. Ведь этот вопрос был так неуместен сейчас… или нет?
— Меня не беспокоят финансовые проблемы, — наконец с дрожью проговорила она побелевшими губами.
Уэйн нахмурился и сказал:
— Они и не должны беспокоить тебя, так как с этого времени у тебя их больше не будет.
— Не… не… — Кэрри пошатнулась. Как она была глупа! И это доказывало только то, что она не была уверена в Уэйне полностью.
Прижав Кэрри к себе, Уэйн поцелуями развеял ее последние страхи.
— Мы должны поговорить о деньгах для Мишель.
— Мишель! — Ее глаза засверкали. — Уэйн, ты действительно волнуешься за Мишель?
— Все, что тревожит тебя, теперь беспокоит и меня. Да, ты получишь три тысячи… и очень скоро.
— Скоро… — В знак глубокой благодарности Кэрри прижалась к его груди. — Но ты ведь ничего не говорил об этом Авриль, — бормотала она между его поцелуями, — потому что она ничего не говорила мне…
— Я собираюсь сам дать тебе денег.
— Ты? — Кэрри попыталась отстраниться, чтобы взглянуть ему в лицо. Любовь и величайшая благодарность сияли в ее глазах. — Ты очень добрый… как и говорила Авриль.
Его взгляд был насмешливым.
— Естественно, тебе было необходимо, чтобы это подтвердила Авриль, — со смехом заметил он; а так как Кэрри больше не сомневалась ни в чем, то позволила себе надуть губки и выглядеть немного оскорбленной и негодующей.
— Ты меня обидел, — пожаловалась она.
— И сильно?
— В основном пострадала моя гордость.
— Прости, моя дорогая. Как я мог так поступить с тобой?
Кэрри не захотела продолжать разговор в таком духе, снова прильнула к нему, и Уэйн долго шептал ей на ухо разные нежности. Внезапно его голос стал хриплым, а поцелуи — все более требовательными и страстными. Увлекаемая его мощью и своими проснувшимися желаниями, Кэрри изо всех сил боролась с собой. Как мог возникнуть миф о Еве, удивлялась она, ведь это мужчина, всегда мужчина выступает в роли соблазнителя по той простой первобытной причине, что его эмоции никогда не заглушает страх.
— Уэйн, отпусти меня!
Они были близко от кушетки. Был ли это специальный маневр с его стороны? Кэрри начала бороться всерьез.
— Дорогой, прошу тебя! — взволнованно воскликнула она. — Подождем до свадьбы! Сейчас мы
