только все испортим.
— Свадьбы! — Руки Уэйна тут же отпустили ее. — Свадьбы? — повторял он, с изумлением глядя на нее. — А кто тут говорил о свадьбе?
Растерявшись, Кэрри уставилась на него как разочарованный ребенок, прижав маленький кулачок к губам, чтобы унять их дрожь.
— Т-так, з-значит, т-ты не?..
Какая глупость, но Кэрри с ожесточенным упорством цеплялась за свою веру в то, что Уэйн любит ее, и не желала верить своим ушам. Она вспомнила все те поступки Уэйна, которые приводили ее в недоумение, теперь же все так просто объяснялось. Но она также вспомнила и ту сцену на пляже, когда Уэйн был так нежен с ней, что Кэрри была готова поклясться: свет, сиявший в его глазах, был зажжен любовью. Он по- прежнему стоял совсем близко, и, хотя ее ноги подгибались, Кэрри отошла прочь. В комнате повисла непроницаемая тишина.
— Я могу забрать свое пальто? — Унижение было слишком сильным; Кэрри отвернулась от Уэйна и зашагала к двери.
— Вернись, Кэрри. — Уэйн снова схватил ее за руку, но на этот раз Кэрри яростным движением высвободилась.
— Не смей даже прикасаться ко мне! Теперь я поняла, что всего лишь очередная женщина для тебя, а ты для меня… ты просто подонок! Где мое пальто?
Выражение его лица изменилось: темные глаза опасно засверкали.
— К чему это представление? Я же пообещал тебе, что буду щедрым. Ты получишь свои три тысячи…
— Три тысячи! Мистер Харви, я не покупаюсь — как все твои остальные женщины, к которым ты привык! — Ее наполненные слезами глаза обдали его презрением. — Три тысячи! Зачем платить так много? Вы можете приобрести целый гарем на эти деньги!
Она говорила не помня себя, забыв об Авриль, о том, что после этой сцены ей больше не позволят видеться с ней. В любом случае Кэрри уже поклялась себе, что покинет этот остров первым же самолетом.
— Я просила свое пальто!
— Гарем, так? — начал он, игнорируя ее просьбу. — Гарем… ну что ж.
Кэрри ничего не ответила, и он долго смотрел на нее с непонятным выражением лица. Казалось, Уэйн отмечал каждую ее черточку… мертвенно-бледные щеки, дрожащие губы, затуманенные глаза. Она смотрела на него, не говоря ни слова, переводя взгляд с морщинок на лбу на незнакомые новые складки в уголках рта, потом на пульсирующую жилку на шее.
— С чего ты решила, что у меня женитьба на уме? — мягко спросил Уэйн, не спуская с нее глаз.
— Понятия не имею, с чего это пришло мне в голову, — парировала она, — учитывая твою отвратительную репутацию, известную всему острову!
— Моя… — Его глаза гневно блеснули. — Может, ты потрудишься объяснить свои слова!
Это было не так просто, ведь в своем желании нанести ответный удар Кэрри преувеличивала, вернее, просто врала. Но она не собиралась отрекаться от своих слов и быстрым движением, которого не ожидал Уэйн, бросилась к колокольчику.
— Если ты не хочешь принести мое пальто, пусть это сделают другие. — Ее голос звучал уже не так громко, но душевное смятение мучило ее сильнее физической боли.
— Ты можешь со всей честностью отрицать, что сама заставила меня поверить, будто…
— Поверить? — Кэрри посмотрела ему в глаза, забыв, что ее многократная уступчивость действительно могла убедить Уэйна в ее доступности. — О, тебе не стоило упрекать меня в этом! — Дико блестя глазами, она огляделась, ее ярость перешла все границы, и Кэрри не слышала, как охнул Уэйн, когда она схватила вазу эпохи Сун. — Ты сказал, что мои непредвиденные реакции разочаровывают тебя, что ж, надеюсь, в этот раз ты не будешь разочарован!
— Кэрри, поставь ее на место! Поставь ее! Ты не знаешь, сколько она стоит…
Он стремительно протянул руку, но ваза, пережившая тысячу лет, уже летела в угол комнаты. Она ударилась о стеклянный абажур настольной лампы, раздался звон, и осколки посыпались на ковер.
В ужасающей тишине, последовавшей за этим, Кэрри больше всего поразила кровь на запястье Уэйна и то, что в дверях вдруг выросла фигура.
Сесилия, войдя в комнату, замерла, задохнувшись.
— Мистер Харви, вы ранены… Ваза! Прекрасная ваза, которую вы купили месяц назад! — Подбежав, она встала на колени и подняла несколько осколков, забыв о сразу померкнувшей на фоне этой трагедии ране хозяина. — Та самая ваза, которая обошлась вам, как сказала мисс Авриль, в две тысячи фунтов…
— Д-две т-тысячи фунтов? — Кэрри прижала к щеке дрожащую руку.
— Что случилось, мистер Харви? Как же вы были так неосторожны!
Кэрри испуганно смотрела на Уэйна. Вытащив из кармана носовой платок, тот перевязывал рану, не отводя взгляда от лица Кэрри. Он выглядел таким спокойным и безразличным, что Кэрри усомнилась в правдивости слов Сесилии по поводу стоимости вазы. Она перевела глаза на Сесилию и попросила принести свое пальто. В ответ на это Сесилия выпрямилась, посмотрев сперва на Кэрри, потом на Уэйна, а затем на голубые осколки, рассыпанные по ковру, и вдруг ее глаза стали огромными. До нее дошла правда.
— Мисс, — пробормотала она с благоговейным страхом, — вы бросили вазу в мистера Харви?!
Уэйн смотрел поверх головы Сесилии, и Кэрри обернулась. Кровь прилила к ее щекам — она увидела Ровену, стоящую в дверях и явно слышавшую то, что произнесла Сесилия.
— Уэйн! Что, черт побери, случилось? Сун… ведь она у тебя всего лишь месяц, и ты так долго мечтал о ней! Что случилось? — повторила Ровена, бросая взгляд на разгоряченное лицо Кэрри и повязку на запястье Уэйна.
У Кэрри сжались губы. Эта девица явно наслаждалась ситуацией!
— К чему эти вопросы, мисс Блейкли? Вы же слышали, что только что сказала Сесилия.
Служанка, как заметила Кэрри, выскользнувшая из комнаты, уже возвращалась с ее пальто.
— Спасибо, Сесилия. — И, взяв пальто, Кэрри вышла. Секунду спустя входная дверь тихо закрылась за ней.
Глава 10
На следующее утро, сразу же после завтрака, Кэрри отправила телеграмму своему отцу. К этому времени он должен был вернуться в Англию, и Кэрри не сомневалась, что отец одолжит ей денег на поездку домой. Если ей повезет, через несколько дней ее не будет на острове. Хоть и не хотелось уезжать, не попрощавшись с Авриль, но Кэрри все же рассчитывала улететь до ее возвращения в «Трейд Виндс». И тогда это уже будет задача Уэйна — объяснять внезапный отъезд Кэрри. Как ему это удастся, не вдаваясь в подробности по поводу собственного подлого поведения, Кэрри не беспокоило, но то, что он придумает какую-нибудь историю в связи с исчезновением и ее, и вазы эпохи Сун, — несомненно. Она также была убеждена, что Уэйн запретит и Сесилии, и Ровене упоминать о сцене, произошедшей между ним и Кэрри.
Ее подозрения нашли свое подтверждение позже, когда ей позвонил Уэйн; услышав его голос, Кэрри чуть не задохнулась — так забилось ее сердце. На долю секунды ей почудилось, будто он звонит, чтобы выразить сожаление и назначить новую встречу.
— Мисс Фэрклоу у телефона…
— Я насчет Авриль; я не хотел бы, чтобы она узнала о нашем… разногласии, — прозвучал отрывистый голос, недружелюбный и холодный.
Кэрри бессильно села, ее охватило полное отчаяние, слезы застилали глаза.
— Вы сами все ей объясните, мистер Харви. Я собираюсь уехать с Барбадоса до возвращения Авриль.
