начинали задавать ему вопросы. С одним, правда, исключением: это всегда происходило, когда он уже бывал полностью обнажен. Только с этой девушкой у него все было не так. Калик усмехнулся про себя: «Что то она скажет, увидев шрамы на моей спине?» С теми, что были на запястьях, они не шли ни в какое сравнение.
Прежде принц всегда выбирал женщин, которые вращались в его или близком к нему кругу. Никогда прежде он не желал девушки, которая стояла бы по положению намного ниже его. И уж тем более ни одна из женщин не вела себя так, как только что повела себя Элени…
В эту секунду его озарила одна догадка.
— Ты девственница? — прямо спросил он. Щеки Элени заалели. Она не успела отпрянуть от него, словно он сказал что то святотатственное, как Калик уже знал ответ.
— Ваше высочество! — укоризненно воскликнула она.
Калик пожал плечами.
— Ты только что задала мне весьма личный вопрос, — напомнил он. — Почему же ты отказываешь в этом мне? Что ты по этому поводу думаешь, ящерка? Помоем, это весьма справедливо.
— Да, ваше высочество, я девственница, — спокойно произнесла Элени, хотя щеки у нее стали пунцовыми.
Что ж, по крайней мере, теперь можно было объяснить, чем был вызван ее отказ. К своему удивлению, Калик нашел эту информацию весьма волнующей. Девственницы, к тому же такие привлекательные и зеленоглазые, ему еще не встречались. Кажется, вместе с замечательной лошадью он случайно приобрел нечто более ценное. Новое развлечение.
— Не могу поверить, что ты до сих пор не знала мужчины, — заметил Калик. Подумав, что именно он станет ее учителем в искусстве любви, он испытывал небывалый энтузиазм. — А я то считал, что провинциальные девушки чаще заводят себе любовников, не состоя в браке.
Невероятно смущенная, Элени сказала:
— Не могу отвечать за всех, ваше высочество. Про себя же могу сказать, что я не отношу себя к таким девушкам.
Калик изогнул одну черную бровь:
— И ты даже не думала о том, что так и проживешь жизнь, не узнав, какое наслаждение может дарить обнаженное человеческое тело?
— Значит, такова моя судьба, — тихо, но твердо сказала Элени, гоня от себя прочь мысли об испытанном наслаждении в руках Калика.
Он рассмеялся:
— Похвальное смирение с судьбой! Но ведь таким образом ты лишаешь себя одной из величайших радостей в жизни. Понять это ты сможешь, только если испытаешь это сама.
Взгляд темных глаз Калика смягчился, голос его также подобрел. В эту минуту он мало напоминал властного, а временами невыносимо высокомерного принца. Перед Элени был мужчина, чьи поцелуи и прикосновения привели ее в восторг.
— Возможно, вы правы, ваше высочество, и, возможно, вы будете надо мной смеяться. — Элени на секунду запнулась, но все же закончила: — Но я считаю, что порядочная девушка не должна ложиться в постель только ради секса.
— А ты относишь себя к порядочным девушкам?
Насмешка в его голосе была несомненна. Элени с усилием удержалась, чтобы не возразить принцу: не стоит судить о ней по ее отцу. Ее мать была уважающей себя женщиной и успела воспитать в дочери чувство собственного достоинства.
— Да, ваше высочество, отношу. Я различаю хорошие и дурные поступки. Как и то, что невозможно быть только плохим или только хорошим. — И, желая, отвести внимание от себя, спросила: — Я надеюсь, что ответила на ваш вопрос, ваше высочество? Может быть, теперь вы ответите на мой? Откуда у вас эти шрамы?
— Ты знаешь о моем брате? — резко спросил принц.
Кто же из жителей Калисты не знал о королевской семье, жизнь которой вызывала бесконечный интерес для простых людей? О ней всегда ходили сплетни.
Элени знала, что у Калика было четыре брата, один из которых, Аариф, приходился ему близнецом. Как и то, что с самым младшим произошла трагедия, когда он, еще маленький, потерялся.
— Вы говорите про Зафира? — рискнула спросить Элени.
Калик вздрогнул. Он понимал, что глупо реагировать таким образом, но, услышав произнесенное вслух имя пропавшего много лет назад брата, почувствовал укол вины. Когда он в последний раз думал о своем младшем брате?
— Что тебе известно о Зафире? — отрывисто спросил он.
Элени не понимала, почему обычно жесткие черные глаза вдруг приобрели такое выражение — словно ее вопрос каким то образом разбередил зажившую рану, — но ей страстно захотелось ласково похлопать его по руке, как какого нибудь коня, которого несправедливо ударили. Она опомнилась в самый последний момент.
— Мне известно, что с ним случилась какая то ужасная трагедия, — медленно сказала Элени, отвечая на вопрос принца.
Черные глаза буквально впились в ее лицо.
— Но какая именно?
— Нам рассказывали в школе, но только в общих словах, ваше высочество.
Калик медленно кивнул и начал рассказывать, стараясь сосредоточиваться на фактах, а не на воспоминаниях того дня, ставшего для всех кошмаром наяву:
— Мы с Аарифом решили отправиться на плоту поплавать в бухте. Зафир уговорил нас взять его с собой. Нам разрешили с условием, что мы будем за ним присматривать. Мы должны были оставить его на берегу! — неожиданно вырвалось у него. — Мы должны были оставить его, но…
— Но маленькие мальчики могут быть очень настойчивыми, — мягко вставила Элени.
«Настойчивыми чертенятами», — с болью подумал Калик, вспомнив обаятельную улыбку Зафира. Он единственный из всех братьев не знал материнской любви, и все — взрослые и дети — старались возместить ему эту утрату. Зафир скоро смекнул, как добиваться того, что ему хотелось.
— Но наш плот унесло в море, — вернулся к своему рассказу Калик, — где нас подобрали контрабандисты. Мы оказались на борту, и пока контрабандисты ругались между собой, решая, что с нами делать, Зафир вдруг выпалил, что мы принадлежим к королевской семье.
— Это были роковые слова, — продолжила Элени, когда Калик неожиданно замолчал. И содрогнулась, представив, как эта новость могла разжечь алчность людей, ищущих любые способы обогащения. — О, ваше высочество, — выдохнула она. — Что случилось потом?
— Нас связали, но Зарифу удалось сначала высвободиться самому, а затем помочь освободиться нам. Мы незаметно добрались до плота, но нас обнаружили. Бандиты, празднуя свой барыш, уже успели напиться и, не особо думая, стали в нас стрелять. Аарифу попали в лицо. Он упал в море и стал тонуть. Я бросился за ним. Мы не утонули, но сил сопротивляться, когда нас снова подняли на борт, ни у него, ни у меня не было…
Элени смотрела на Калика с расширенными от ужаса глазами:
— А Зариф? Калик сжал кулаки:
— Плот отнесло течением. Вместе с Зарифом. Контрабандисты даже не думали его искать, решив ограничиться нами двумя. Я слышал, как один из них сказал, что море прикончит мелкого, так что им не стоит ничего опасаться. На поиски Зарифа была отправлена большая группа людей, но его так и не нашли. Ему было шесть лет…
— А как же вам с братом удалось бежать? Лицо Калика снова стало жестким. Рот искривился.
— Для начала нам внушили — битьем, — что повторять побег не рекомендуется. Они едва не забили нас. Иногда я думаю, что… — Калик оборвал себя, но Элени все прекрасно поняла.
— Вы не должны об этом думать, ваше высочество! — горячо сказала она.
— Иногда я думаю, что лучше бы вместо своего брата погиб я, — холодно закончил он.
И вдруг вся боль, гнев, которые владели им в эту минуту, обрушились на Элени. Это из-за нее он
