— Как я уже говорил королю, я готов на все; только позволю себе заметить, что лошадей обычно заказывают курьеры, а не капитаны первого ранга; это отклонение от правил удивит почтовых смотрителей и может причинить нам огромные неприятности.
— Это верно, — согласился король.
— О Господи, Господи, — прошептала королева, изнемогая от нетерпения.
Потом она обратилась к Шарни.
— Поступайте, как знаете, граф, — сказала королева, — но я не желаю, чтобы вы нас покидали.
— Я сам этого не хочу, государыня, — отозвался Шарни, — но я вижу только одно средство.
— Какое? Скажите скорей! — вырвалось у королевы.
— Вместо того чтобы садиться в карету, взбираться на козлы и скакать впереди, я поеду вслед на почтовых лошадях, одетый простым путешественником; поезжайте, государыня, и не успеете вы проехать десять лье, как я буду в пятистах шагах от вашей кареты.
— Значит, вы вернетесь в Париж?
— Разумеется, государыня, но до Шалона вашему величеству нечего опасаться, а перед Шалоном я вас догоню.
— Неужели нет никакого другого средства? — с отчаянием проговорила Мария Антуанетта.
— Увы, — вздохнул король, — я его не вижу.
— Тогда не будем терять времени, — сказал Шарни. — Ну-ка, Жан и Франсуа, на ваши места! Вперед, Мелькиор! Форейторы, лошадей!
Г-жа де Турзель, торжествуя, снова уселась, и карета помчалась, а за ней кабриолет.
В пылу столь важного спора никто не спохватился, что нужно раздать виконту де Шарни, г-ну де Валори и г-ну де Мальдену заряженные пистолеты, которые были приготовлены в ящике внутри кареты.
Что же происходило в Париже, куда во весь опор поскакал граф де Шарни?
Один парикмахер по имени Бюзби, живущий на улице Бурбон, вечером навестил в Тюильри одного из своих друзей, который нес там караул: этот друг много наслушался от офицеров о бегстве, которое, по уверениям офицеров, должно было состояться этой ночью; вот он и рассказал об этом парикмахеру, у которого крепко-накрепко засела в голове мысль о том, что план этот существует на самом деле и что побег короля, о котором так давно идут толки, должен произойти в течение ночи.
Вернувшись домой, он рассказал жене о том, что слыхал в Тюильри; недоверие женщины передалось ее мужу, и в конце концов он разделся и лег в постель, махнув рукой на свои подозрения.
Но в постели к нему вновь вернулась озабоченность, усилившись до такой степени, что он уже не мог ей сопротивляться; он соскочил с кровати, оделся и понесся к своему другу, коего звали Юшер; тот был одновременно булочником и сапером батальона секции театинцев.
Он повторил другу все, чего наслушался в Тюильри, и с такой силой сумел внушить булочнику свои опасения относительно бегства королевской семьи, что тот не только поверил, но переполошился даже сильнее своего осведомителя; он спрыгнул с кровати и, не тратя времени на одевание, в одних кальсонах выскочил на улицу, да притом еще так хлопнул дверью, что перебудил добрых три десятка своих соседей.
Было около четверти первого — несколько минут назад королева повстречала в воротах Тюильри г- на де Лафайета.
Граждане, разбуженные парикмахером Бюзби и булочником Юшером, решили нарядиться в мундиры национальной гвардии, пойти к генералу Лафайету и предупредить его о происходящем.
Приняв решение, немедля приступили к его исполнению. Г-н де Лафайет жил на улице Сент-Оноре, в особняке Ноайлей, рядом с монастырем фейанов.
Патриоты пустились в путь и в половине первого прибыли к нему.
Генерал присутствовал при отходе короля ко сну, потом заехал к своему другу Байи предупредить, что король лег спать, далее нанес визит г-ну Эмри, члену Национального собрания, и теперь, вернувшись домой, хотел было раздеваться.
Но тут в особняк Ноайлей постучались. Г-н де Лафайет послал лакея узнать, в чем дело.
Вскоре лакей вернулся и сообщил, что явились не то двадцать пять, не то тридцать граждан, которые желают немедля переговорить с генералом по делу крайней важности.
В те времена у генерала Лафайета было обыкновение принимать посетителей в любое время.
К тому же, в конечном счете, дело, обеспокоившее двадцать пять или тридцать граждан, могло и впрямь представлять важность, и, скорее всего, так и было; поэтому он распорядился, чтобы посетителей впустили.
Генерал лишь натянул фрак, который уже успел снять, и оказался в полной готовности принять депутацию.
Тут сьер Бюзби и сьер Юшер от собственного имени и от имени спутников изложили ему свои опасения: сьер Бюзби основывал их на том, что слыхал в Тюильри, а остальные — на том, что слышали изо дня в день со всех сторон.
Но генерал посмеялся надо всеми этими опасениями и, будучи человеком благодушным и любителем поговорить, рассказал им, откуда пошли все эти слухи, как г-жа де Рошрель и г-н де Гувьон усердствовали в их распространении, как он сам, желая удостовериться в их ложности, присутствовал при отходе короля ко сну — точно так же, если они задержатся еще на несколько минут, они смогут присутствовать при отходе ко сну самого Лафайета, — и под конец, поскольку все его разглагольствования не вполне их убедили, г-н де Лафайет сказал им, что ручается головой за короля и все королевское семейство.
После этого упорствовать в недоверии было уже невозможно; итак, патриоты удовольствовались тем, что спросили у г-на де Лафайета пароль, чтобы их беспрепятственно пропустили по домам. Г-н де Лафайет не преминул оказать им эту любезность и сообщил пароль.
Однако, завладев паролем, они решили заглянуть в зал Манежа, узнать, нет ли чего новенького с этой стороны, а потом осмотреть дворы Тюильри и удостовериться в том, что там не происходит ничего необычного.
Они прошли вдоль улицы Сент-Оноре и собирались уже свернуть на улицу Эшель, как вдруг на них вылетел всадник, скакавший галопом. Поскольку в такую ночь любое событие было достойно внимания, они преградили ему путь скрещенными ружьями и заставили остановиться.
Всадник остановился.
— Чего вы хотите? — спросил он.
— Хотим знать, куда вы едете? — объявили солдаты национальной гвардии.
— В Тюильри.
— Что вам надо в Тюильри?
— Отчитаться перед королем в поручении, которое он на меня возложил.
— В такое время?
— Разумеется.
Один патриот, похитрее, мигнул остальным, чтобы предоставили дело ему.
— Но король теперь спит, — заметил он.
— Да, — согласился всадник, — но его разбудят.
— Если вы имеете дело к королю, — продолжал все тот же хитрец, — вы должны знать пароль.
— Совсем не обязательно, — возразил всадник, — ведь я мог прибыть из-за границы, а не из места, которое расположено в трех лье отсюда, и мог отсутствовать уже месяц, а не два часа.
— Это верно, — признали солдаты национальной гвардии.
— Значит, вы видели короля два часа назад? — продолжал допытываться все тот же хитрец.
— Да.
— Вы с ним говорили?
— Да.
— И чем же он занимался два часа тому назад?
— Ждал, когда уедет генерал Лафайет, чтобы лечь спать.
— Таким образом, пароль вам известен?
— Разумеется; зная, что я вернусь в Тюильри в час или два ночи, генерал сообщил мне его, чтобы
