вошел в самсоновский кабинет, и я сразу понял, хотя никогда раньше его не видел, кто передо мной.
Он пожал руку мне и Самсонову, причем мне – первому, и это подняло меня в собственных глазах так высоко, что вниз уже и посмотреть было боязно.
– Добрый день, – сказал Алекперов.
У него был довольно громкий, хотя и глуховатый голос и очень доброжелательная улыбка. Не заискивающе-доброжелательная, а доброжелательная улыбка хозяина. Большая разница. Если кто с этим сталкивался, тот понимает.
– Как дела?
– Нормально, – ответил Самсонов.
Он тоже улыбался. Но как-то выжидательно. У них, наверное, должен был состояться серьезный разговор. Не мог же президент телекомпании прийти к Самсонову просто так, у него и без нашей передачи забот полно. Я посмотрел на Самсонова – не уйти ли мне? Он никак не прореагировал на мой безмолвный вопрос, и я остался.
– Видел твою последнюю передачу, – сказал Алекперов. – Про расклейщика афиш.
Сдержанно улыбнулся, давая понять, что оценил комизм подсмотренной самсоновскими операторами ситуации.
– Неплохо. Хотя парня было жаль.
Самсонов все так же молчал и выжидательно улыбался.
– Ты, Николаич, иногда своих героев ставишь в такое дурацкое положение…
Алекперов сделал пальцами левой руки так, будто щупал воздух.
– Я иногда даже думаю: «Ну что ему стоит придумать что-нибудь более безобидное». Хотя тебе виднее, конечно.
Помолчали. Алекперов рассматривал плакат на стене. Самсонов выжидал.
– Чего нам еще ждать? – спросил Алекперов.
– Мы подготовили сюжет об обменном пункте, в котором сто рублей меняют на сто долларов.
Алекперов засмеялся:
– Да, это я видел. Мне просмотр устроили прямо в кабинете. Все, кто присутствовали, смеялись от души. Но тоже, кстати, отметили, что дураком героя выставили! – Алекперов погрозил пальцем.
– Ты же знаешь, что мои герои не ведают – до поры, конечно, что их снимают, – пожал плечами Самсонов. – И репетиций с ними я не провожу. Они на экране такие, какие в жизни.
– В жизни они не попадают в ситуации, которые ты им подстраиваешь.
– Иногда попадают. Просто этого никто не видит.
– Но ты их провоцируешь, Сергей! Это нечестно!
– Категории «честно» и «нечестно» слишком абстрактны в нашей жизни, – отрезал Самсонов.
– Ты когда-нибудь доиграешься! – засмеялся Алекперов и снова шутливо погрозил собеседнику пальцем. – Тебя скоро будут бить герои твоих передач.
Я быстро посмотрел на Самсонова. Тот неуловимо изменился в лице, но Алекперов ничего не заметил и добавил:
– А если серьезно, то я боюсь за ваш рейтинг.
– Рейтинг у нас повыше, чем у всех других, будет, – огрызнулся Самсонов.
– До поры, Сергей, до поры. Сделай передачу чуть добрее – и наберешь дополнительные проценты.
– Я не могу приукрашивать жизнь. Я показываю людей такими, какие они есть. Мне нужны настоящие эмоции, а не сироп.
– Но есть определенные правила игры…
– Я соблюдаю эти правила и не снимаю ничего такого, что не пройдет в эфир.
– А есть задумки? – осведомился Алекперов.
– Сколько угодно! Я бы хотел показать настоящие чувства, на грани фола. Ты понимаешь? Чтобы у зрителя – мурашки по коже.
Самсонов преобразился. Кажется, он постепенно забыл о нас, уносясь куда-то туда, где нас с Алекперовым не было и куда нам путь был заказан.
– Представь себе морг…
Я открыл рот. Съемки в морге – это что-то.
– Бетонные подиумы-столы, на них лежат трупы. Приводят группу студентов-медиков. Они будут присутствовать при вскрытии. Перед ними труп. Патологоанатом берет скальпель, и вдруг «мертвец» открывает глаза.
Алекперов покачал головой, похоже, еще не решив для себя, как следует воспринять услышанное.
– И что? – наконец спросил он. – Ты действительно находишь это интересным?
– А ты? – вопросом на вопрос ответил Самсонов.
– Чушь какая-то, если честно.
Самсонов недобро засмеялся:
– Зачем ты говоришь неправду? Ты же профессионал и понимаешь, что этот сюжет, если его хорошо проанонсировать, заставит зрителей на время забыть о существовании других каналов. Стопроцентный рейтинг!
– Зато на следующий день совет директоров вышвырнет меня с работы.
Самсонов снова засмеялся:
– Спасибо, что ответил искренне. В том-то и дело, уважаемый босс, что я не снимаю того, что я хочу снимать. Я снимаю то, что мне позволяют. Своего рода цензура, ты же понимаешь.
Алекперов вздохнул:
– Мы не можем показывать ужасы. Да еще в прайм-тайм.
– Хорошо, не надо ужасов, – неожиданно легко согласился Самсонов. – Другой сюжет могу тебе предложить. Кабинет директора предприятия. Он вызывает к себе одного из сотрудников, начальника отдела, предположим, и объявляет о предстоящем увольнении. А мы все это осторожненько снимаем.
– И ты думаешь, будет что смотреть? – неодобрительно скривил губы Алекперов.
– Да! – с чувством ответил Самсонов. – И еще как! Ты знаешь, чего хотят люди? Они хотят с безопасного расстояния наблюдать за поведением человека, попавшего в неприятную ситуацию. Когда они смотрят художественный фильм – им это уже интересно. А если это реально происходит в жизни – это просто высший пилотаж. В истории с увольнением – все комплексы маленького человека. Каждый боится потерять работу, и вдруг ему показывают, как это происходит в действительности. А наш герой тем временем начинает лебезить перед директором, рассказывать о больной жене, голодных детях и о недостроенном дачном домике. Я покажу людям жизнь!
– Это не жизнь, а унижение героя передачи.
– Да таких унижений на земле в день по миллиону! – сердито сказал Самсонов. – Это происходит ежесекундно. И никто этого еще не показал на экране. Я буду первым.
Его явно стал тяготить этот разговор.
– Мы не можем зарабатывать популярность с помощью скандальных сюжетов. Есть определенные этические нормы…
– Я иногда думаю, что ты недостаточно профессионален, – внезапно прервал босса Самсонов.
Это было вызывающе дерзко, и Алекперов замолчал.
– Я думаю так потому, что для настоящего телевизионщика есть только один критерий – рейтинг передачи. Все остальное от лукавого.
– Может, ты и телевизионщик, но не дипломат, – оценил Алекперов.
– Возможно.
– Поэтому доверь разработку стратегии программ другим.
Жесткости в голосе Алекперова не было, но именно сейчас говорил настоящий босс. Это я сразу почувствовал.
– Подумай над тем, Сергей, чтобы добавить в свои сюжеты юмора. Просто посмешнее, людям это нравится.
– Пусть смотрят «Смехопанораму», – буркнул Самсонов. – У нас другая передача.
