доказать, что соответствуешь своим высоким запросам, в какой-то момент отвлеклась и перестала считать количество кругов, поэтому, не желая сбивать ритм дыхания, она на бегу жестом: указательный палец вверх, остальные упрятаны в кулак — спросила дядю:
— «Один круг остался?»
Он показал ей в ответ двумя пальцами победное «V» — «викторию», которой начал потчевать мир еще Уинстон Черчилль:
— «Два круга, милочка!»
Упрямая Юля настаивала, энергично выбросив — «во!»- большой палец:
— «Да один же, но на всю катушку!»
— «Врешь, два!» — показал ей, оттопырив мизинец и большой палец — «по сто грамм» — несгибаемый родственник.
— «Один!» — пальцем застрелила дядю в упор разозленная Джулия.
— «Два! «Моргалы выколю!» — ответили ей скрюченные, как у «джентльмена удачи», киноартиста Леонова, два пальца, сложившиеся затем в «кукиш». — А вот теперь уже, действительно, один!»
Суворовцы захохотали, Юлька, не выдержав, прыснула вместе с ними, и дальше тренировка проходила при полном взаимном понимании.
После большого количества «беготни», вылившейся в небольшом по сравнению с ее манежем спортзале в бесконечное кружение вдоль стен, перемежающейся сериями тройных прыжков и приседаний, Юрий Викторович в качестве эмоциональной разрядки дал ребятам возможность немного поиграть в баскетбол.
Когда на команды разбились, он сказал:
— Руслан, возьмешь Юльку к себе, пусть постоит в защите!
— Можешь называть меня по новым образцам — Джулией.
— Сколько угодно! Ну-ка, Джулия, покажи мне перед игрой свои ногти!
— Вы у нее заодно и уши проверьте, — подал реплику один из суворовцев, начавших понемногу осваиваться с присутствием на занятиях чужака, и к тому же девчонки, что почти приравнивало ее к инопланетянам.
Каждый раз, получив мяч, Руслан добросовестно пасовал его Джулии, и в результате она набегалась от кольца к кольцу до такой степени, что зайдя после тренировки в комнату физруков, демонстративно разлеглась на столе:
— Не хочу больше двигаться, хочу лежать тут в спортивных наградах.
— Правильно, привыкай, чемпионка!
— Ты со мной поедешь? Закончился у тебя рабочий день?
— Нет.
— Ну, и слава богу!
Дядя Юра погнался было за неблагодарной племянницей, чтобы стукнуть ее длинным в форме пылающего факела кубком, но не догнал — она уже начала набирать спортивную форму.
Вечером Джулия сразу же заснула, как только ее голова коснулась подушки, будто кто-то подал ей команду, и уж точно ни единой мысли об Эммануиле у нее не было, их все задавила свинцовая пластина усталости.
Согласованно действующий триумвират: дядя Юра, Руслан и Аркаша, с которым по-свойски переговорили и какой тоже «проникнулся», не давал Джулии и дня отдыха. Она упорно, до самоистязания, тренировалась, полоскала почти ежечасно отваром дубовой коры горло, чтоб загрубела слизистая и прекратились частые ларингиты, обедала отнюдь не булочками с марципаном, а спецедой по меню для чемпионов, которое разработал и представил на утверждение Юлиной маме дядюшка.
Джулия осунулась и стала хуже учиться, особенно по физике, так как тренировка в суворовском училище совпадала иногда с последним уроком, и ей приходилось выбирать: физические упражнения или физические формулы. Но Юрий Викторович предупредил, что, если так пойдет и впредь, то ей понадобятся, кроме легкой атлетики, дополнительные занятия еще с кем-нибудь из родственников, а больше закончивших пединститут среди них не имеется, и под угрозой отлучения от спорта, заставил Джулию «подтянуться».
Сделав над собой еще одно усилие, она под патронажем Руслана, оказавшегося удивительно толковым для свой «неземной» красоты, проштудировала проклятую физику с опережением на параграф, что позволяло легко усваивать новый материал.
После Нового года появились результаты: Джулия выполнила норматив КМС и на открытом первенстве манежа «сделала» всех конкуренток, включая и Наташку, подругу Эммануила, ореол исключительности которого совсем потускнел, потому что, во-первых, Джулия не имела возможности оставаться после тренировок, чтобы видеть его, а, во-вторых, все меньше этого хотела.
На областных соревнованиях финал забега на восемьсот метров остался без спортивной интриги: Джулия начала выигрывать его со старта, шла в классической прямолинейной и всем понятной тактике явного подавляющего превосходства — ровно, напористо, будто флагман по морским волнам, ускоряясь на прямых после виражей и неуклонно отрываясь от соперниц. Бороться ей пришлось только с дядей Юрой, тренером Срыбных и остальными ребятами из сборной, когда после победного финиша они взялись подкидывать вверх новую чемпионку области.
После церемонии награждения, на котором Джулию одарили грамотой, никому не нужной кофеваркой и денежной премией «наличкой» в конверте, она вышла в коридор, в конце которого у раздевалки поджидал ее Эммануль.
— Привет! Ты чего здесь отираешься? — небрежно спросила Джулия, торопясь в раздевалку, потому что за ней вот-вот должен был зайти Руслан, который рвался и на соревнования «поболеть», но которому было категорически запрещено это дядей Юрой, чтобы не племянница не отвлекалась.
— Тебя жду… — начал было говорить Эммануэль. — Мне нужно кое-что спросить у тебя…
Но Джулия решительно его перебила:
— Короче!
Потом неожиданно для Эммануэль засмеялась, вспомнив то, чего он знать не мог: свою неудачную попытку полугодовой давности объясниться ему в своих чувствах, когда этот дурак всучил ей «три рубли».
— Слушай, я у тебя как-то денег занимала. Давай верну. Все равно, каждый, кто меня встречает, говорит, что я должна ему за поддержку «сколько не жалко».
— Не надо. Или, знаешь что, давай, встретимся, и тогда ты…
— Поздно будет — я все пропью. Ну, пока! Извини, но меня очень ждут.
…Про Эммануэль говорили одинаково: в основном то, что он не пропустил ни одной тренировки известной спортсменки их легкоатлетического манежа, чемпионки Джулии, и что у него, будто у иного страстного коллекционера-энтомолога, стрежнем натуры стала мечта — поймать и приручить ее девичью душу, порхающую, словно редкостная бабочка: махаон Маака, малый ночной павлиний глаз или урания мадагаскарская.
Джулия на слухи плевала, но уже отнюдь не Эммануэль всецело владел ее мыслями, причем, как у всех отлюбивших, сознание чемпионки трезво оценивало пустого бабника, и она не упускала случая высказать критические замечания в адрес плохого; постылого; похожего на Аллу Пугачеву щелкой между передними зубами; косноязычного; уродливого; простого, как загадка: «Зимой и летом — одним цветом, что это?»; примитивного, словно ответ: «Доллар!»; отвратительного; предмета насмешек многих девушек; тупого зануды — Эммануила Лобова по кличке Узколобая Эммануэль, словом, не парня, а какого-то ходячего порно.
