любишь конкурентов. Да так и быть, зачисляю тебя в свои верные псы и нарекаю… ну, допустим… Микки. Фамилию сам выберешь потом из двух вариантов: Микки Маус и Микки Рурк.
Облагодетельствованный щенок, заправски подняв мягкую плюшевую лапу, пописал зазевавшейся Снежку на ступню. Пришлось ей напоследок еще раз искупаться, хотя следовало поспешить.
Девушка быстро собралась, пристегнула тоненький до символичности ремешок от шорт к ошейнику Микки и, выйдя с пляжа, начала оглядываться, где бы накормить наверняка голодного долматинца.
В метрах ста от пляжа, на набережной, она увидела корявую стрелку и надпись «Шышлыки», сделанную цветным мелом на асфальте. Проследовав в нужную сторону Снежана набрела на мангал и пару легких пластмассовых столиков, которые обслуживал грузный кавказец в заляпанном кетчупом переднике, не менее, чем Филя, усатый. Взятых с собой денег хватило на два шампура, положенных на бумажную тарелочку с гофрированными краями, и три кусочка зачерствевшего хлеба.
— «Ваша киска купила бы „Вискас“»… Хозяева киски купили бы виски… Чтоб запивать то мясо из миски… Что получилось из толстенькой киски… — импровизировала на ходу будущая поэтесса Напо-мару — такой псевдоним, а не пошлую кличку «Совриголова», выбрала себе творческая натура Снежана Напольская, занимаясь в литературном кружке, который вел довольно известный писатель-«виршеплет», чье поэтическое наследие вызывало у Снежки тщательно скрываемый рвотный рефлекс своей фальшивой правильностью. Центральное место в его выспренном лексиконе занимало слово «Русь», на том же самом месте у Снежки значилось «гусь».
Здоровый глаз щенка неотрывно смотрел, как вожделенная еда снимается с железных штучек и горкой складывается на белый кругляш. Пахло от нее настолько влекуще-притягательно, что воздух тоже хотелось съесть.
Покормив собаку под оскорбленное ворчание шашлычника и купив в аптечном киоске неподалеку упаковку альбуцида — глазных капель, Снежка вывела щенка на тайную тропу, ведущую в лагерь.
— Где же ты будешь жить, Микки? Если без подготовки привести тебя в палату, то ничем хорошим дело не кончится. Как насчет того, чтобы побыть одиноким волком, пока я не переведу тебя на легальное… или уместнее сказать, на легавое… положение? — спросила Снежка, проламываясь сквозь густые заросли лещины в овраге.
Под мостиком нашлось подходящее логово: небольшое открытое пространство было огорожено с трех сторон бракованными железобетонными плитами, сваленными как попало с моста, и, загородив проход обломками досок, которые валялись тут же в куче другого хлама, Снежана сделала что-то вроде загончика.
Постелив вместо матраса свое пляжное полотенце, девушка уже собралась уходить, но вернулась с найденной банкой из-под консервов «Иваси», загнула ее острые края и набрала проточной воды из ручейка, вихлявшегося по оврагу. «Альбуцид закапан, навес от дождя сделан, вода есть. Что еще? Ошейник! Лучше его снять, чтобы не натирал», — подумала Снежана. В сумочку собачье украшение не входило, нечего было и пытаться затолкать его туда, и поэтому пришлось нести ошейник в руках, хотя это было неконспиративно.
Когда проверяясь, как матерый шпион, не видит ли кто-нибудь ее эволюций у калитки, Снежана оказалась на территории лагеря на достаточно безопасном расстоянии от подозрительных мест, первым, на кого она набрела, оказался, к ее досаде, Стас.
Целый день она пыталась не вспоминать о нем, но беспрестанно возвращалась к мыслям о том, почему он избегает не только ее, но и Настю с Фридой, и вот теперь, когда она справилась со своим чувством и когда заботы о маленьком страдальце Микки занимали ее гораздо больше, чем все Стасы лагеря вместе взятые, он стоял прямо перед ней и к тому же испытывал желание пообщаться:
— Откуда у тебя ошейник, Снежана?
«Ух, ты! Он, оказывается, и имя мое запомнил, а как тщательно скрывал», — с иронией подумала Снежка, а вслух сказала:
— Где ты увидел какой-то там ошейник? Ах, это! Это — дамское колье с оригинальным дизайном от Фаберже.
— Да будет тебе! Я в клубе собаководов занимаюсь. Что я, по-твоему, ошейник от пасхального яйца не отличу? Правда, они очень разными бывают: на «строгих», например, шипы внутренние вделаны, чтобы отучить собаку кидаться.
— И чего ты ко мне привязался? Ну, ошейник у меня, ошейник! Да! Вот! Татьяна Петровна выдала. Она считает, что всех ребят в отряде нужно держать на цепи, — огрызнулась Снежка и попыталась проскочить мимо Стаса.
Он сдвинул свои ровные девичьи брови, ловко, как во время боя с мешками, схватил ее чуть повыше локотка и спросил:
— У тебя собака есть, милая? Пожалуй, я не ошибаюсь. Господи, а где ты ее держишь? Жара ведь!
— В чемодане, естественно.
— А второй твой чемодан не набит прищепками, чтобы пса мучить? — сказал Стас и еще больше нахмурился, а Снежана наконец-то с немалым облегчением поняла, почему он невзлюбил девочек из ее палаты.
— Думаешь, мне Джакузьку ту несчастную не жалко было? — тихо спросила Снежана и решилась. — Хорошо… Я тебе расскажу. У меня щенок есть — Микки… Скажи, раз ты специалист, собаке не вредно закапывать человеческие глазные капли?
— Заболел?
— Да. Я его сегодня на пляже нашла…
Склонившись друг к другу, Стас и Снежана пошли к своему корпусу, обсуждая, в каком порядке они будут сбегать, чтобы кормить и прогуливать щенка. Ее руки он не отпускал.
«Ага, вот и первая парочка появилась. Рекорд сезона — в день открытия лагеря, — подумала вожатая Татьяна Петровна, наблюдая за ними с лоджии. — Прямо, хоть на цепи их держи!»
