были очень тяжелыми. После этого страх перед возможной беременностью отравлял ее отношения с мужем. В 1951 году, вскоре после того как Шеппарды переехали в Кливленд, у Сэма завязался роман со Сьюзен Хейс, хорошенькой брюнеткой, двадцати одного года, работавшей в больнице Бей-Вью. Связь их продолжалась до зимы 1953 года, когда Сьюзен переехала в Калифорнию. Еще раз Сэм встретился с ней в марте 1954 года, приехав вместе с женой в Лос-Анджелес. Пока Мэрилин гостила на ранчо, милях в трехстах к северу от города, Сэм провел в доме друзей несколько дней со Сьюзен.
Как он рассказывал впоследствии, его отношения со Сьюзен носили «чисто физиологический характер». Речь шла не о любви, а об удовлетворении физиологических потребностей. По словам Сэма, его жена была в курсе дела и, хотя такая ситуация не приводила ее в восторг, вынуждена была терпеть.
«Мэрилин знала об этой связи, но понимала, в чем причина этого», — писал впоследствии Сэм в своей книге «Все вынести и победить». «Знаешь, — сказала она мне однажды, — у моего отца была любовница, с тех пор как я себя помню, и эта женщина была мне ближе собственной матери. Это помогло ей лучше понять и нашу ситуацию».
Сэм утверждал, что любил жену и даже не помышлял о разводе. К весне 1954 года Мэрилин преодолела свои страхи, и всякие отношения Сэма и Сьюзен Хейс прекратились в марте. Но один из «друзей» напугал Мэрилин, намекнув, что Сэм думает о разводе. Только недели за три до убийства Шеппарды выяснили между собой все недоразумения. После этого, писал Сэм, их жизнь засияла новыми красками. Они были целиком заняты друг другом и Чипом.
— Мы были даже удивлены силой нашей любви, — сказал он.
Днем 3 июля Шеппарды были в гостях у Дона и Нэнси Эхернов. Сэма срочно вызвали в больницу — привезли мальчика, пострадавшего в автокатастрофе. Оттуда он отправился прямо домой — Эхерны с детьми были в тот вечер приглашены к ним на ужин. Когда дети поели, взрослые сели ужинать на веранде, выходящей на озеро. Позже Эхерны отвели детей домой, положили спать и вернулись к Шеппардам. Мужчины слушали репортаж с бейсбольного матча, женщины смотрели телевизор. Сэм устроился около телевизора, пытаясь одновременно смотреть фильм и слушать радио. Мэрилин сидела на коленях у мужа, обняв его; Нэнси Эхерн уговорила Дона выключить радио и пересесть к ней в кресло. Потом Сэм перебрался на диван, улегся перед телевизором и уснул. Такое можно себе позволить только среди друзей.
Где-то в половине первого Эхерны ушли. Позже Нэнси рассказывала, что дверь веранды, выходящую на озеро, Мэрилин запирала при ней, но как закрывали парадную дверь, выходящую на дорогу, она не видела. Сэм смутно припоминал, что Мэрилин пыталась разбудить его, потом сказала, что отправляется спать. Сэм снова задремал на диване… И пока он спал, счастливая жизнь кончилась.
Трудно сказать, сколько прошло времени, но Сэм проснулся, услышав стоны и крики зовущей его Мэрилин. Первой мыслью было, что у нее опять случились судороги, как во время первой беременности. Еще не проснувшись окончательно, он бросился наверх, по слабо освещенной лестнице. О том, что было дальше, ему приходилось рассказывать бессчетное количество раз, но главное в его рассказе оставалось неизменным.
Вбежав в спальню, он услышал стоны Мэрилин и увидел возле ее кровати «что-то белое» или «кого- то в белом». Он не разобрал, мужчина это или женщина, и тут же получил удар по затылку. Через некоторое время Сэм пришел в себя, сел и заметил, что его бумажник валяется на полу, а на нем поблескивает нагрудный полицейский знак. Он нагнулся поднять их, но резкая боль пронзила шею и затылок. Мэрилин лежала на кровати в луже крови. Сэм попытался нащупать у жены пульс. В глазах у него еще стоял красный туман, но ему показалось, что она мертва. Еще не совсем придя в себя, он пошел в комнату Чипа убедиться, что с сыном все в порядке.
В это время послышался шум внизу — казалось, звуки доносятся с веранды, выходящей на озеро. Сэм Шеппард побежал вниз и увидел между парадной дверью и дверью веранды — обе были открыты — фигуру человека. Сэм бросился за ним, но не догнал; он преследовал неизвестного до самого озера и там попытался схватить. У Шеппарда осталось впечатление, что человек, с которым он дрался, был мужчина с большой головой. Во время этой короткой схватки Сэма едва не задушили.
Когда он пришел в себя на этот раз, он лежал наполовину в воде. С трудом добрался до дому, до залитой кровью спальни и снова увидел Мэрилин. Все чувства притупились, окружающее казалось кошмарным сном. Он еще раз осмотрел жену.
Наконец до него дошла реальность случившегося. Спустившись вниз, Сэм попытался собраться с мыслями. Вспомнил номер Спенсера Хоука и позвонил ему. Шеппарды и Хоуки в последнее время не были так близки, как прежде, но Сэм, будучи судебно-медицинским экспертом, часто встречался с мэром. К тому же Хоуки жили совсем рядом. Согласно показаниям Хоука, звонок раздался в 5.45 утра.
— Спен, ради Бога, приезжай скорее, — сказал Шеппард. — Кажется, Мэрилин убили.
Когда Хоуки приехали, Эстер поднялась наверх, а Спенсер остался с Сэмом. Тот был раздет до пояса, в насквозь мокрых брюках, с избитым, распухшим лицом. Ящики его письменного стола были выдвинуты, содержимое медицинского чемоданчика разбросано по полу. Хоук спросил Сэма, что случилось. Шеппард ответил:
— Точно не знаю, но надо как-то помочь Мэрилин.
Эстер вошла в залитую кровью комнату наверху. Кровь была везде: на полу, на покрывале нетронутой кровати Сэма, лужицами собралась на кровати, где лежала мертвая Мэрилин. Верх ее пижамы был закручен вокруг шеи, голова и лицо залиты кровью. Экспертиза показала, что Мэрилин были нанесены тридцать пять ран, большая часть пришлась на голову и лицо, несколько — на шею и руки.
Эстер бросилась вниз, крикнула мужу, что нужна помощь. В 5.58 Хоук позвонил в полицию, потом вызвал брата Сэма, Ричарда.
Едва приехав, Ричард схватил на кухне нож и побежал наверх, надеясь, что Мэрилин еще поможет массаж сердца. Убедившись, что все бесполезно, он спустился вниз.
— Она умерла, Сэм, — сказал он.
Позже Хоук дал показания, что Ричард спросил Сэма что-то вроде:
— Это ты сделал?
На что тот ответил:
— Да нет же, черт побери.
Впоследствии Ричард категорически утверждал, что ничего подобного не спрашивал.
— И спрашивать не мог, — говорил он, — мне даже в голову не приходило, что мой брат мог убить жену.
В своей книге Сэм писал: смысл обращенных к нему слов Ричарда был такой, чтобы помочь ему собраться с мыслями и попытаться вспомнить, что произошло.
Приехала кливлендская полиция и второй брат Сэма, Стив Шеппард, с женой. Братья осмотрели Сэма и обнаружили, что у него выбиты зубы и серьезно ранена шея. Стив и Бетти отвезли его на своей машине в больницу Бей-Вью. Газеты, заявившие, что Шеппарды увезли Сэма и спрятали его от следствия в семейной клинике, не пожелали принять во внимание тот факт, что полицейские, присутствовавшие на месте преступления, не возражали против того, чтобы Стив увез Сэма, что представители власти трижды допросили Сэма в день убийства, что один из кливлендских детективов в тот же день обвинил его в убийстве.
— Не знаю, что думает мой коллега, но я считаю, что вы убили свою жену, — заявил он.
Не имело для них значения и то, что спустя всего четыре дня, в больнице, Сэм был подвергнут суровому допросу, да еще в отсутствие своего адвоката.
Тем не менее распространились слухи о том, что Сэм Шеппард достаточно богат и влиятелен, чтобы избежать наказания за убийство.
Предводителем набросившейся на Сэма толпы был один из самых влиятельных граждан Огайо, Луис Б. Зельцер, издатель одной из крупнейших газет штата «Кливленд пресс». Похоже, с самого начала Зельцер уверил себя в виновности Сэма, или, как он позже писал в своей автобиографии: «Я был убежден, что существовал заговор с целью помешать правосудию, и если такое случится, это нанесет ущерб всей системе правопорядка. Будет создан прецедент, способный нарушить объективный, беспристрастный процесс судопроизводства».
И Зельцер принялся изобретать заголовки. В журналистике существуют «убийственные», как любит их называть четвертое сословие, публикации. В данном случае можно сказать, что «Кливленд пресс»
