От осеннего солнца ощутимо тянуло холодком…
— Нет, я больше ждать не могу! — внезапно вскипел часовой мастер и решительно сдвинул рукав с запястья.
Пока я поднимал оброненную им перчатку, он… исчез. То есть не на моих глазах, а словно молниеносно удрал куда-то, когда я наклонялся. Я и за стену остановки заглянул — пропал!
Перчатку я машинально сунул в карман, а вскоре показался и автобус. Я мельком отметил, что впереди него, переваливаясь, шло занятое такси.
Часа два среди женщин и мешков я трясся в расхлябанном, дребезжащем автобусе. И наконец, проклиная все на свете, вылез на воронежском автовокзале.
— Извините, — кто-то тронул меня за плечо. Рядом стоял часовой мастер.
— Такси вы, что ли, поймали? — спросил я, сделав вид, что не слышал от него никакой исповеди.
— Если бы, — криво усмехнулся он и застенчиво пробормотал: — Я там потерял… Вы случайно…
Я вынул из кармана его перчатку. Он радостно схватил.
— Не жаль, но столько в очереди за ними простоял! — Он смутился. И тихо: — Думаю все-таки разобрать мои часы, попытаюсь… отвертеть назад стрелки, насколько мне можно. — Так и сказал: «мне». Ну вот, опять! — вдруг плаксиво вскричал он. — Теперь троллейбуса нет!
И начал было снова сдвигать с запястья рукав.
Я повернулся и пошел на железнодорожный вокзал. Пешедралом. Под прохладным осенним солнышком. Идти было далеко… Пусть опоздаю на поезд. Ну и что? Не сегодня, завтра уеду. Времени у меня много.
Я шел и думал о Джоконде…
КОМПАС
С чудесами времени связан еще один случай. Начну издалека, как говорится, от седой древности.
Хотя все на свете мы изобрели первыми, начиная от самовара, паровоза, парохода, радио и кончая спутником, однако приходится отметить, что, скажем, скифские курганы все-таки придумали скифы. Впрочем выдающийся поэт А. Блок утверждал, что, оказывается, мы тоже скифы «с раскосыми и жадными очами!». С Блоком не поспоришь — ему виднее, он раньше жил. Главное не это. Как неожиданно выяснилось, мы, вероятно, были первыми и… Но пока молчок.
Однажды в золотые деньки отпуска мой сосед Серега сманил меня в археологическую экспедицию. Археологом он не был, зато хорошо знал нашего будущего начальника — Коноваленко, специалиста по скифским захоронениям. Серега сагитировал раздольем донских степей, рыбалкой на воспетой реке, вольной палаточной жизнью и уговорил мою жену отпустить меня из дому. О том, что я и даже он сам будем в той экспедиции простыми подсобными рабочими, он благоразумно при ней умолчал и скромно определил нас старшими помощниками, так сказать, главного гробокопателя.
И вот — приехала наша экспедиция на поезде сначала в Воронеж. Хороший город. Воронежское приятно зеленоватое море в черте города шире Босфора! Вокзал, правда, подкачал — не то что в Курске.
Уже на другой день мы отчалили из Воронежа в крытом грузовике-фургоне. Путь нам предстоял километров сто пятьдесят. Там, в степи, недалеко от донской излучины, Коноваленко и облюбовал подходящий курганчик. По пути — нас было человек десять — мы вели умные разговоры о скифах: тогда-то я и узнал про известные стихи Блока. Курган, который нам предстояло раскапывать, именовался полусферическим и позднейшим, примерно, XIV века. Коноваленко собирался нанять в ближней станице рабочих, желательно с бульдозером, и я повеселел, поначалу опасаясь, что придется копать только нам с Серегой, а другие, раз они научные работники, будут только пересчитывать и упаковывать наши драгоценные находки.
Когда я визуально увидел этот многокубатурный курган, сразу понял, зачем нам бульдозер. Здесь и сотне людей с лопатами за месяц бы не управиться. А ведь, наверное, скифские воины и всякие подчиненные сыпали там всего по горсточке земли, проходя мимо могилы своего вождя. Это ж сколько их было!..
Я, правда, выразил сомнение: почему археологи считают этот холм курганом? Уже малость разбирался, знал: холм — природное явление, а курган — насыпное сооружение.
— А вы внимательней гляньте, — усмехнулся Коноваленко. — Степь да степь кругом, а тут возвышение, как нарочно. — И заторопился в станицу.
Пока его не было, я предложил Сереге грандиозный план — не сверху курган разрывать, а подкапываться внутрь.
— Завалит.
— Укрепим подкоп, словно штрек. Все ценное заберем, а сам курган зато останется. Древние надеялись, века переживет. А мы, далекие потомки, по их ручному труду — бульдозером?!
Потом Коноваленко, посмеиваясь, успокоил меня: бульдозером можно не только разрывать, но и насыпать. Обратно, мол, курган нагребем, и хоть трава расти! Станет еще выше прежнего!.. Логично. Все- таки их там, в институтах, недаром учат уму-разуму. Пять лет.
Не буду подробно рассказывать, как мы копали сначала бульдозером, затем — лопатами, потом — щеточками, даже и зубными.
Я-то ждал скифского золота. А никаких находок не было — ни завалящего глиняного черепка. Даже если бы тут до нас орудовали курганные воры, и то какая-нибудь бытовая чепуха вроде разбитых чашек да осталась бы. Может, другая экспедиция поработала?.. Так нет же. Научных раскопок здесь ранее не велось. Ни в одном реестре, дореволюционном и современном, не отмечено.
В общем, мы копали впустую, и я приуныл. Стал уходить на Дон, купался, ловил подлещиков. Следя за поплавком, я думал о вечности. Сами раскопки на это настраивали. Река — время… Если ее средняя скорость, допустим, четыре километра в час, а общая длина две тысячи километров, то в верховьях сейчас уже осень, и река течет прямо в лето: из будущего в прошлое. Действительно, пространство и время тесно связаны… Если бы вот так несколько лет подряд смотреть на бегущую воду и по-умному размышлять, можно таких открытий наворочить, что запросто начнут по времени путешествовать, как по реке вверх и вниз… За прогулы меня не наказывали. Наверное, потому, что я приносил в лагерь немало рыбы. И сам Коноваленко, нахваливая уху, говаривал, что мой улов куда выше ихнего, курганного.
— Что бы мы делали без Ураганова? — восклицал начальник.
А Серега задирал нос, потому что именно он меня пригласил.
Не знал я, что археологи окажутся потом неблагодарными. Посидели б тогда на своем консервном пайке. Как лопать, так все, а когда я вдруг сделал самое великое открытие XX века, меня посчитали шарлатаном!
Дело в том, что, все же иногда помогая археологам, я нечаянно нашел в углу раскопа… компас. Недействующий, правда. Видать, давно лежал.
Коноваленко прямо-таки остолбенел, когда я попросил пронумеровать находку и записать в специальном журнале. Я, конечно, понимал, что компас в скифском кургане — вещь невероятная, но порядок есть порядок.
— Хватит, отстаньте, — отмахнулся начальник.
Я настаивал, что не разыгрываю. Убеждал, клялся, божился! И тогда…
— Вы авантюрист! — закричал на меня при всех Коноваленко. — Мошенник! Любитель ложных сенсаций! Как вам не стыдно?
— Не верите? Мне? — обиделся я. — Ну, честное слово…
— Во-о-он! — проревел Коноваленко и убежал копать.
— Чего он орет? — пожаловался я Сереге.
— Тут сплошные неудачи, а ты с шуточками.
