мой дядя Вова, мамин брат, многих посрамил: он искал клад почти полжизни.
Про дядю Вову — толстого жизнерадостного человека — я и расскажу, потому что в завершающих его приключениях с кладом принимал самое непосредственное участие. Это, видать, у нас фамильная черта характера: не накапливать, а искать.
Дядя Вова жил в маленьком бедном российском городке, где один-единственный асфальтовый тротуар шел только от крыльца первого райкомовского секретаря ровно до подъезда самого райкома.
В юности я ездил к дяде как-то летом на месяц — он вдруг позвал меня к себе, заинтересовав неожиданным письмом. Примерно такого содержания, без запятых: «Дорогой племяш перебрал я всех своих глупых родственников и понял. Никто мне с них не поможет разве ж ты! Из нашей автобазы тоже никому не горазд доверить. Я сейчас беру отпуск и опять начинаю искать а я верю что клад близко а не дается. Приезжай дорогой Валерик твои деньги на поезд я заплачу бери так и быть плацкарту. Дядя Вова». Если б не промелькнуло слово «клад», я б не поехал.
Дяде Вове было лет пятьдесят. Его небольшой домик под тростниковой крышей стоял в тупике крутой улочки над рекой. На автобазе он работал сторожем, хотя когда-то и шоферил. Три грузовика на своем полувеку вдребезги разбил, четвертый не дали, перевели в сторожа. И то, повезло. Ведь сам мог трижды разбиться с теми грузовиками!..
Дядя Вова мне понравился. Как всякий крупный человек он ходил быстро, размашисто, говорил приятным голосом и, главное, был добрым. Со мной вел себя по-приятельски, не командовал. То есть командовал, а не начальствовал, да и то за вроде сверстника-вожака.
К примеру:
— Чего лежишь читаешь? — Он и говорил без запятых. — Сходи за водой в колодец вчера я ходил!
Уважал я его за справедливость. Действительно, ходил он вчера. Теперь моя очередь воды принести. С моей матушкой так бы не вышло. Она или сама буквально все сделает, или меня с отчимом заставит. Нет у нее четкого подхода. А на дядю Вову разве обидишься?
— Сейчас я картошку чищу зато завтра ты за хлебом сходишь не споря, — говорит. Вполне логично!
У дяди Вовы, как ни удивительно, была довольно большая библиотека. Досталась в наследство от инженера маслозавода Сидороффа, по паспорту — немца. Почему он завещал ее дяде Вове? Тот считал: наверное, за помощь по хозяйству — каждый раз дрова ему привозил, огород вскапывал, забор чинил. А библиотеку ту — одни научные книги на немецком языке — отписал ему в наследство с намеком, как полагал дядя Вова. Не горюй, дескать, что мой большой кирпичный дом отошел к интернату инвалидов по соседству, — я тебе другое богатство припас. До этого докумекал сам дядя Вова, лет 20 назад, привычно вырывая однажды страницы из технического тома для растопки печи. Неожиданно выпал пожелтевший листок, а на нем что-то нарисовано и написано дореволюционными буквами.
В общем, дядя Вова сумел прочитать и даже кое в чем разобраться. Тут надо было не ученым человеком быть, а просто местным жителем.
Он показал мне этот листок. Раздвоенным с нажимом пером, порыжелыми выцветшими чернилами было написано (орфографию даю современную): «Закопано на юго-востоке. Ищи на телячьей пустоши, от граба сто шагов к щучьему. Рыть на 23 дюйма. Там найдешь коробку с монпасье. В ней — план, где искать далее». И год стоит — «1914». На другой стороне загадочная схема, этакие кроки — условная карта от руки, без масштаба.
Гадал я, вертел те кроки, разглядывал, перечитывал, пока не признался:
— Если это ваши края, тут только местный может понять. Какой-нибудь старик.
— Или старуха! — вскричал дядя Вова. — Нашел я такой божий одуванчик. Сразу чувствами излилась ах Телячья пустошь ах Телячья пустошь ах! Название такое было давно туда телят гоняли пастись. А что может щучьим быть спрашиваю? Бумагу не показываю не то сама пойдет искать больной прикидывается. Глаза у нее горят! Щучье говорит это озеро Пионерское раньше Щучьим прозывалось пока пионеров не было, а щуки были. Там правда один пионер потонул хотел дно измерить.
— Так, так… — встрепенулся я. — Два ориентира на местности уже есть!
— Есть! — просиял дядя Вова. — А что такое «от граба» спрашиваю а сам думаю может «от гроба» или «отграбил» слово?..
— Ага, — усмехнулся я. — А если б «от вяза» было, ты б подумал: «отвязал»? Граб — это дерево такое, южное.
— Правильно я тебя вызвал! — восторженно хлопнул он себя по обширным коленям. — Еле мы с ней докопались. Так и сказала «грабь» это южное дерево было посадил кто-то не помню хорошо росло в большие морозы засохло в одночасье. А пень остался.
— И?.. — вытянул я шею.
— А «дюйма» что говорю? Дюма переспрашивает она. Да не Дюма говорю а дюйма?
— Ну, ты даешь. Дюйм — это единица измерения.
— Вот дошлый! — восхитился дядя Вова. — Мы с ней тоже не сразу разобрались. Потом она вспомнила что материю на ярды покупала а оттуда и к дюймам подобрались.
— Пошли! — вскочил я.
— Куда?
— Туда, копать. Где лопата?
— Выкопал я, — вздохнул дядя Вова. — Коробку монпасье, — тщательно выговорил он трудное слово. — Леденцы значит.
— В коробке?
— Тьфу ты! Леденцы были теперь новая бумага лежит.
— Где она??
— На. Соображай ты головастый. — Он достал из внутреннего кармана пиджака паспорт, а из паспорта вынул другой старый листок.
Как и на прежнем, на одной стороне было что-то написано, на другой нарисован план.
— Читай вслух не торопись думай, — потребовал дядя Вова.
— «Накладбисчи»… Наклад бисчи, — пробовал понять я первое слово. — На клад би счи… На клад?.. На кладбисчи… «На кладбище!» — наконец, воскликнул я. — Грамотей вроде тебя писал.
— На кладбище? — схватился за голову дядя Вова. — Его бы самого на кладбище!
— И без тебя давно там лежит, — успокоил я.
— Теперь мне понятно где я промахнулся, — взволнованно зашагал по комнате дядя Вова. — У меня один только «клад» на уме вертелся эх если б я тебя сразу вызвал эх! Сколько потеряно времени так и быть если чего найдем тебе третья часть.
— Я слышал, государству идет семьдесят пять процентов, а тому, кто нашел, двадцать пять.
— А тебе, — подчеркнул дядя Вова, — третья часть. Остальное так и быть мне.
— Но ведь государство…
— При чем тут государство? — удивленно перебил он меня. — Оно что закапывало раскапывало прятало находило? Кто найдет? Мы! Чие будет? Наше! Чего сидишь молчишь читай дальше. Погоди. Скажи чего мы такие жадные стали?
— Какие жадные?
— Раньше на улицах большие огрызки яблок бросали с балбешками по концам навроде больших катушек от ниток. А сейчас одни яблочные хвостики кидают а ты говоришь. Жаднее стали.
Он меня прямо в тупик поставил. Я и раньше насчет этих огрызков замечал. Ну, думал, не часто нам яблочко доводится пожевать, потому и съедаем вчистую. Так здесь же яблочные края, у каждого свой сад, а картина та же, как в моем Курске. Теперь жуют до самого хвостика.
А дядя Вова не так-то прост, оказывается.
— Я и сам думаю к чему мне напрасный клад, — продолжал он, — а хочу. И чтобы большой был подороже. У меня все есть чтоб не умереть питаюсь хорошо даже самогонка так и быть признаюсь своя. Куда мне клад? Ну читай, — махнул он рукой и туманно добавил: — Наверное сам организм знает что время к нам спешит тяжкое.
— Я сегодня эту бумагу читаю, — поддел я его, — а завтра ты компот из яблок сделаешь.
