— Бауман!
— Слушаю!
— Мне пора уходить.
— Хорошо. Мы сейчас придем. Вы отыщете дорогу?
— Попробую. Правда, в темноте…
— Вы сделали снимки?
— Да, — ответил Кэд. — Включите фары, когда подъедете, это мне поможет ориентироваться.
— Хорошо.
Кэд потихоньку начал опускать на веревке свой мешок, что было нелегко, так как ветки оказались очень густыми. Покончив с этим, он стал спускаться следом. Кэд устал и дрожал от холода. Несколько раз он вынужден был останавливаться, чтобы отдохнуть, но в конце концов оказался внизу и замер, чтобы осмотреться. Не заметив ничего подозрительного, Кэд направился туда, где, как он надеялся, находится стена. Его ноша была очень тяжелой, но рядом не было Баумана, и никто не мог помочь ему. Внезапно он споткнулся и упал ничком в снег.
Поднимаясь, он заметил слабый свет. Со сжавшимся сердцем Кэд посмотрел назад. В течение короткого времени дом казался освещенным, потом наступила темнота. Вдали раздался звонок, и Кэд понял что задел сигнализацию. Охваченный паникой, он быстро поднялся и бросился к стене, пока сторожа не начали прочесывать сад.
Кэд выронил передатчик и бросился в гущу деревьев. Неожиданно в пятнадцати метрах от себя он увидел мигание электрического фонаря. Пытаясь задержать дыхание, Кэд замер. В опасной близости от него зашуршали чьи-то шаги. Опустив мешок на снег, Кэд сжался, переводя дыхание. Почти в тот же миг его ослепил луч фонарика и раздался удивленный крик обнаружившего его сторожа. Не раздумывая, Кэд бросился на сторожа, пытаясь схватить его за ноги, и они оба упали в снег.
Кэд ударил вслепую, и, кажется, попал в лицо. Воспользовавшись секундным замешательством сторожа, Кэд вскочил на ноги, но сторож быстро пришел в себя. Он толкнул Кэда, холодные, жесткие пальцы сжали горло. Кэд почувствовал, что задыхается. В последний миг пришла спасительная мысль о ноже. Он протянул руку к поясу, вынул нож и почувствовал, как лезвие входит в живое тело. Пальцы на горле ослабли.
Кэд вырвался и мельком взглянул на поверженного противника. Послышались голоса, и другой фонарь неожиданно осветил стену, указывая Кэду нужное направление. Он бросился вперед, не выпуская ножа.
— Кэд? — это был голос Баумана.
— Да, — прохрипел фотограф, и в тот же миг что-то задело его плечо. Это был конец веревки с узлами, которую Бауман перекинул через стену. Кэд бросил нож, схватился за веревку и оказался на стене. Потом он спрыгнул на другую сторону.
— Бежим! — проговорил он, с трудом поднимаясь. — Они гонятся за мной.
Бауман, не раздумывая, схватил Кэда за руку и помог ему добраться до машины, которая тут же рванулась с места.
— Что случилось, черт возьми? — спросил Бауман. Кэд пытался ответить, но из горла вылетали лишь нечленораздельные звуки. Он с ужасом вспомнил об ощущении, которое испытал, когда нож вошел в тело сторожа. «А вдруг я убил его?»
— Кэд…
— Заткнитесь, — проговорил он. — Поезжайте быстрей.
Через десять минут машина остановилась перед отелем.
— Мне необходимо выпить, — сказал Кэд. — Ради бога, дайте чего-нибудь.
Бауман с трудом вытащил Кэда из машины, ноги фотографа подгибались.
— Не через главный вход, кретин! — простонал Кэд. — Я весь в крови.
— Да объясните же мне, наконец…
— Позже…
Бауман выругался и потащил Кэда к служебному входу. Они вошли в лифт и через несколько секунд оказались в номере.
Шерман метался по салону, а Гро с мрачным видом жевал резинку.
Когда в дверях появился Кэд, оба бросились к нему.
— Он весь в крови!— воскликнул Гро.
Кэд сорвал с себя куртку.
— Это кровь сторожа. Ради бога, дайте мне выпить. И перестаньте так смотреть.
Бауман налил ему виски и спросил:
— А вы не ранены?
Кэд опорожнил стакан и вернул его Бауману, показав жестом, чтобы тот плеснул еще.
— Со мной ничего, — сообщил он. — На меня напал сторож, и мне пришлось ударить его ножом.
В комнате повисла тишина.
— Вы его ударили? — проговорил Бауман. — Боже мой! Надеюсь, вы его не убили?
Кэд посмотрел на свои окровавленные пальцы и вздрогнул.
— Я ничего не знаю. Если бы не нож, этот парень задушил бы меня.
Алкоголь немного успокоил Кэда.
— Мы должны передать эти снимки нашему консулу, Бауман, — сказал он. — Это просто динамит! Так что отправляйтесь в Женеву.
— Вы с ума сошли! — закричал Бауман. — Что все это значит?
— Мне искренне жаль, — ответил Кэд, — но эта история не для вас. Это очень важные снимки. Я сфотографировал встречу Гиндербурга, Бориса Дисловски и Германа Ливена.
Бауман посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Дисловски? Вы потеряли голову! Он покончил с собой десять лет назад. Что вы мелете!
— Я тоже так думал, но, оказывается, он жив. Неужели вы думаете, что все эти часовые поставлены там из-за Аниты Штерлик? Это все люди Гиндербурга.
— Дисловски… Да вы пьяны!
— Нет! И у меня есть снимки, которые докажут это.
Бауман пристально смотрел на фотографа.
— Дайте мне эти пленки, — проговорил он. — Если все ото правда, я немедленно отправлю их Браддоку.
Кэд покачал головой.
— Об этом не может быть и речи. Браддок их не получит. Это очень важные фотографии. Их можно отдать только американскому консулу.
Лицо Баумана стало жестким.
— Вы подписали контракт, и эти снимки принадлежат Браддоку. Давайте их сюда.
— Консулу, Бауман, и больше никому.
— Вот так всегда с этими пьяницами, — вздохнул Бауман. — Вы в самом деле собираетесь потягаться с нами, а? Эти фотографии принадлежат Браддоку, пусть он сам решит, что с ними делать. Давайте. Нас трое против одного. Не нужно терять времени и строить из себя идиота.
Кэд осторожно отступил. Сейчас ему нужна была ясная голова, и он пожалел, что выпил. Кэд очень боялся Баумана, но все же что-то более сильное, чем страх, мешало ему отдать пленки. Он протянул руку и схватил тяжелую стеклянную пепельницу.
— Если вы сделаете хоть один шаг, — сказал он, — я брошу это в окно.
Бауман презрительно улыбнулся.
— Кого может удивить разбитое стекло в комнате, где собрались друзья, чтобы выпить, — сказал он. — Ну, Кэд, вы ведь не до такой степени пьяны. Давайте же.
Шерман и Гро направились к Кэду, но тут в дверь резко постучали.
— Откройте! Полиция!
Бауман побледнел. Кэд сделал несколько шагов назад. Дверь распахнулась, и в салон вошел огромный парень в форме швейцарского полицейского.
