Урок легилименции у Стеклянных Горгулий Гермиона перенесла, Женевьев отослала сову с извинениями и отменила на этой неделе их занятия. Етту спешно собрала и отправила погостить к Грэйнджерам, устроив мадам Рэйджисон внеочередной уикенд.
Названая мать стала дуться, что сама Гермиона наотрез отказалась оставаться даже на день.
С тех пор, как соседка и лучшая подруга Стэфани Томпсон съехала, отбыв с сыном за границу, откуда не находила времени ни писать, ни звонить, миссис Грэйнджер сильно скучала. Дела в стоматологической клинике шли дурно, клиентов почти не было. Дома — идеально чисто и очень пусто. Дочь навещает так редко…
Сейчас Эльза с воодушевлением восприняла приезд любимой внучки, но на Гермиону всё равно обиделась. Вот уж выискалась леди: на родную мать времени нет! Потом вспомнила, что у ее дочери есть другая мать, действительно родная, и загрустила вовсе.
Но Етта быстро расшевелила приунывшую бабушку, так что они начали вместе месить тесто для черничного пирога еще до того, как Гермиона трансгрессировала обратно в поместье.
Мадам Малфой очень волновалась.
Не настал ли момент разомкнуть последний раскаленный обруч? Захватить в плен, обезвредить и усмирить Гарри Поттера, наконец?то сполна отомстить ему за Джинни и Генриетту?
Письмо Фреду с настойчивым требованием явиться сей же час прямо к ней в дом, потому что появились чрезвычайно важные сведенья, и адресом нужной каминной решетки исчезло минуту назад.
Гермиона стояла у окна в дальней малой гостиной и с высоты второго этажа наблюдала за тем, как посреди сада в предвечерних сумерках домовики Оз и Формоз воюют с разросшейся милонской фиалкой, заполонившей целую аллею огромными волшебными цветами, грозящими разрастись до размеров хэллоуинских тыкв.
В камине полыхнуло пламя. Хмурый Фред Уизли неловко выбрался из огня.
— В чем дело? — почти зло спросил он, отряхиваясь от пепла. — За каким чертом ты заставила меня явиться в этот дом?!
— Фред, — решительно начала Гермиона, с бешено бьющимся сердцем поднимая с подоконника наполненный до краев бокал, и концентрируя в себе магическую силу, которая потребуется для нападения, — я сейчас сделаю очень странную вещь, но тут же всё объясню тебе, — собираясь с духом, произнесла она, всё еще стоя к нему спиной. Затем глубоко вдохнула, стиснула волшебную палочку и, резко повернувшись, с размаху плеснула в лицо ничего не подозревающего волшебника «Гибелью воров».
Фред ойкнул и отпрянул. Судорожно сжимая палочку, леди Малфой наблюдала за тем, как по его ошарашенному веснушчатому лицу, не производя никаких изменений, стекает зачарованная вода.
— Прости, — упавшим, растерянным и виноватым голосом выдавила Гермиона, заранее решившая, в случае новой ошибки, всё чистосердечно рассказать, невзирая на категоричность суждений своего коллеги. — Я сейчас всё объясню!
— Да уж, постарайся! — рявкнул тот.
Она протянула ему полотенце и, начиная убирать палочку, добавила, когда Фред, всё еще ошеломленный, стал вытирать лицо:
— У тебя что?то на лбу. Понимаешь, — Гермиона с трудом засунула палочку в непослушный карман, — прости, Фред, я…
Она подняла взгляд и охнула. Но не успела ничего сделать до того, как рыжеволосый Фред Уизли с лицом Гарри Поттера вскинул даже не волшебную палочку, а просто бледную ладонь — и она потеряла сознание.
* * *
Гермиона очнулась. Кажется, прошло довольно много времени — за окнами царила густая ночная тьма.
Она стояла на ногах, прикрученная магическими путами к сотворенному посреди гостиной широкому деревянному столбу. Оковы не давали ни трансгрессировать, ни дотянуться до Черной Метки.
Высокий и худой противник ее уже утрачивал очертания Фреда Уизли — наверное, давно не хлебал Оборотного зелья. Теперь Гермиона вспомнила никелированную флягу, к которой ее мрачный коллега так часто прикладывался — она считала, что там огневиски, следствие безысходности и внутреннего опустошения.
— Что ты сделал с Фредом?! — зло спросила леди Малфой, как только пришла в себя.
Гарри поднял правую руку, демонстрируя серебряный перстень с черным агатом. Страшная догадка, подающая слова Амаранты в совершенно ином свете, мелькнула в голове Гермионы.
— Трансфигурировал, — безэмоционально подтвердил ужасное предположение Гарри. — Приходится расколдовывать его совсем ненадолго, чтобы изменения не закрепились в исходном материале, — любезно разъяснил он, и Гермиону передернуло от подобной аттестации живого человека и старого товарища. — Волосы ращу специальным зельем, — продолжал Гарри и вдруг резко спросил: — Кому известно о том, что ты собиралась сделать? Вообще о том, что зовешь меня в этот дом, и о твоем плане? Кто может узнать о нем?
— Амаранта и Тэо, — против воли хозяйки сообщил тут же ее язык. — От них, возможно, это знают Чарли Уизли и Дэмьен д’Эмлес. Люциусу я сказала, что мне нужно серьезно поговорить с Фредом Уизли и именно здесь, когда просила его уйти куда?нибудь. Тварь! — визгливо закончила она. — Ты напоил меня Сывороткой Правды!!!
— И ты неплохо с ней справляешься, — пожал плечами Гарри. — Сохранила ясность ума. Молодец, так намного приятнее. Кто?то может узнать о нашем разговоре сейчас? — продолжил допрос он.
— Портреты со стен, наверное, уже донесли Papa, — пытаясь прикусить предательский язык, ответила Гермиона.
— О, не волнуйся, — усмехнулся Гарри. — На доме Изолирующее заклятие такой силы, что я и сам не смогу снять его. Чары выветрятся только через несколько дней. Раньше ни выйти, ни войти не сможет даже сам Господь Бог, что уж говорить о живых картинках.
— Ты собрался гостить у меня всё это время? — с презрением вскинула брови Гермиона. — Не забывай, что и сам здесь находишься!
— Парадный вход пока чист, я уйду через него прежде, чем запечатать дом полностью, — «успокоил» ее маг и прибавил издевательски: — Не тревожься.
— Это ты убил Джорджа! — вдруг с ужасом поняла Гермиона. — А я подозревала в этом mon Pere! Какая же я идиотка…
— Да, — кивнул Гарри, подтверждая непонятно какое из ее утверждений. — Он бы меня разоблачил, — добавил маг. — И нужен был повод обусловить изменения характера.
— Вот значит, как ты теперь отзываешься о друзьях? — ядовито спросила Гермиона, сощурившись. — Они и их жизни — лишь поводы, чтобы что?то обусловить?
— У меня нет друзей, — холодно произнес Гарри. — Я один. Вокруг остались лишь сплошные трусы и предатели. То ли слепые, то ли тупые! Эти крысы попрятались в свои норы и ждут, пока Волдеморт уничтожит мир! — запальчиво закончил он. — Я единственный, кто еще может его спасти.
— А ты спросил у мира, надо ли его спасать?! — вскипела от бессильной ярости Гермиона, рванув свои неподатливые путы. — Зачем mon Pere уничтожать его?! Да и ради кого ты вознамерился спасать этот чертов мир?! Если вокруг одни только трусы, крысы и предатели?! Это для них ты хочешь что?то спасать, жертвуя собой и уничтожая жизни? Ты — сумасшедшее чудовище!
— Я не чудовище, — спокойно ответил Гарри, глядя ей в глаза, — я — Избранный. Тот, кому выпало, пусть и ценой своей судьбы, но всё?таки победить самое страшное в мире зло.
— Во имя Мерлина, ведь ты умалишенный!
— Возможно, — холодно проронил Гарри.
— Подумай сам, — не сдавалась Гермиона, пытаясь заставить его внять гласу разума, — даже если у тебя достанет сил убить Темного Лорда, пускай, — что дальше? Останутся его последователи! Что ты собираешь с ними делать?
— Когда я закончу, здесь и следа волдемортовской заразы не останется.
— Хочешь вырезать всех? — ощерилась ведьма. — Уничтожить цвет магической крови, лишить
