успеть к рассвету! Иначе можно пропустить заветное слово. А повторять для опоздавших Всевышний не будет. Это не производственное совещание.
Конечно, тот, кто ленится, может нанять верблюда. Правда, верблюд пройдет только первые километров пять, а дальше начнется такое, что не только верблюд, но сам черт себе ноги переломает. Эту последнюю часть пути сможет пройти только самое выносливое животное в мире – человек!
Зато, согласно поверью, тому, кто пройдет все эти трудности восхождения, не на верблюде, сам, поднимется на гору, Господь там, на вершине, во время восхода солнца простит все его предыдущие грехи. И он спустится с горы, как очищенный от ненужных файлов диск, и со свежими силами будет готов к заполнению новыми грехами.
Очередной нанятый мною англоязычный проводник-араб, этакий Дерсу Узала, сказал, что надо начинать подъем ровно в двенадцать ночи.
– Не раньше? – несколько раз переспросил я его на всякий случай.
«Дерсу» меня успокоил. Он поднимается на эту гору с такими, как я, каждый день, поэтому не надо его учить. Все сделать успеем – и встретить восход, и отмыть грехи.
Когда же мы встретились с ним у подножия горы ровно в двенадцать, он тут же мне заявил, что надо нанять верблюдов, потому что опаздываем, слишком поздно встретились и можем к рассвету не успеть. Мне ничего не оставалось делать, как подавить в очередной раз разведенную гордыню и нанять двух верблюдов. Потому что иначе я бы не успел к рассвету на вершину горы и остался бы с неотмытым «черным налом» грехов на всю оставшуюся жизнь. А во второй раз, клянусь, приезжать в Египет мне уже не хотелось. Потому что хоть Египет и замечательная страна, но в ней есть один существенный для меня недостаток – арабы.
Впрочем, так можно сказать про любую страну. В Америке очень раздражают американцы. В Германии слишком много расплодилось немцев. Италия была бы значительно менее суетной без итальянцев. А если бы из Франции убрать французов, Париж стал бы самым интернациональным городом мира. Единственная страна, которой не подходит такой метод, – Россия. Уберите из нее русских – останется одна грязь. А с населением – грязь вперемешку с веселухой!
В темноте верблюд шел мягко, но быстро, хотя у него не было фонарика. Теперь главное было – не смотреть вниз. Я понимал, что верблюд выбирает самый легкий для него путь, но почему он все время жался к пропасти? Обходя камни и валуны, он раскачивался так, словно пытался катапультировать меня в эту пропасть. Что и произошло бы, если бы меня от страха, когда я смотрел вниз, так плотно не заклинило между его горбами. Мне все время хотелось сказать верблюду: «Смотри, подлец, себе под ноги!» Но верблюд гордо смотрел вверх. Может, поэтому и не боялся пропасти, что просто не видел ее. Опустить голову было ниже его фрегатного достоинства.
Есть святое правило. Если, скажем, на приеме у английской королевы вы не знаете, как вести себя за столом, следите за тем, кто умнее вас в этой ситуации, лучше всего за королевой, и просто старайтесь обезьянничать. Здесь, на Синае, синайский верблюд был настолько умнее меня, насколько умнее его я на российской сцене. Поэтому я стал подражать ему и тоже гордо смотреть вверх, на вершину темного силуэта горы.
Тоненькой космической спиралью заползали на эту гору тысячи грешных фонариков. Мерцая и подрагивая, они карабкались по темному силуэту горы и там, в вышине, превращались в звезды, плавно перетекая в Млечный Путь – главный большак нашей Вселенной.
Бедный пророк, или Еврейское счастье
О пророке Моисее я вспомнил, когда дорога круто изогнулась вверх, как спина испуганной кошки. Даже верблюд начал упираться, фыркать в ответ на понукание, как будто это был не верблюд, а осел. Он недоуменно глядел вверх на звезды и не мог понять, зачем его заставляют карабкаться на небо, он же не цирковой.
Целые группы паломников уже останавливались, чтобы перевести дыхание. Были сошедшие с дистанции. Они возвращались со взглядами футболистов, проигравших ответственный матч.
«Бедный Моисей», – подумал я. Он ведь, в отличие от нас, несколько раз подряд поднимался на эту гору – и без фонарика, один. Вообще, перечитывая перед поездкой Ветхий Завет, адаптированный для самых маленьких, я пришел к выводу, что все пророки у евреев были очень беспокойными. Они никогда не давали спокойно пожить своему народу. Все время их гнали куда-то. Но самым непоседливым был Моисей. Шутка ли, в одиночку уговорил шестьсот тысяч человек уйти из Египта на поиск непонятной земли обетованной.
Тут у любого логически мыслящего человека возникнет вопрос – как вообще в Египет попало шестьсот тысяч израильтян? Причем сразу. Египет с Израилем в то время никогда не воевали по одной простой причине – Израиля не было. Было что-то вроде деревни Израйлевки.
Одно время Египтом правил практически израильтянин Иосиф. Фараон Иосифа очень любил за то, что тот умел разгадывать его сны и, в отличие от фараонова окружения, мог в уме умножать на десять. За это фараон назвал Иосифа Мудрейшим из Мудрейших и управление страной доверил ему. А себе оставил только два дела: есть и спать. И оба справлялись с обязанностями. Практически Иосиф был в истории первым ученым-евреем при правителе. Потом этим изобретением многие пользовались. А в то время это ноу-хау было настоящим хау-ноу.
И начали будущие евреи перебираться друг за другом потихоньку к Иосифу, под его крышу из своей Израйлевки, где им на всех счастья и золота уже тогда не хватало. Не знали они еще будущей мудрости: «Несчастен не тот, у кого мало, а тот, кому мало!»
Иосиф опять-таки был первым в истории, кто показал пример, как надо пристраивать своих на теплые местечки. Дальним родственникам подарил художественные салоны по расписыванию храмов... Для ближних организовал новые великие ударные стройки пирамид, открыл шопы, бутики.
В общем, так хорошо стало переселенцам в Египте, в этих тепличных условиях, что стали они очень быстро размножаться. Это совсем не понравилось аборигенам, которые к тому времени тоже научились умножать на десять в уме – недаром считается, что евреи – это умственные дрожжи любой страны. Особенно не нравилось аборигенам, что переселенцы считали себя первопроходцами, в то время как местные считали их первопроходимцами. Начались волнения. Фараон от решения возникших проблем укрылся в самом укромном месте – на том свете. На смену прежнему правителю пришла новая династия фараонов – совершеннейших антисемитов. Новая администрация и Иосифа, и всех евреев с их насиженных мест погнала, страшно сказать, на физические работы! Что уже тогда для евреев было равносильно плену. Более того, отняла все права, по-современному – лишила гражданства. И стали евреи в Египте негражданами. Сокращенно – неграми. Так что первые негры в Африке были евреи.
Что такое кризис? Как говорил, хитро прищурясь, дедушка Ленин: «Кризис – это когда верхи не могут жить по-старому, евреи – не хотят!»
Тут и появился Моисей! Для начала, чтобы завоевать симпатии соотечественников, «замочил» египтянина. Его тут же признали как авторитета. Потом сбежал на Синай, где долгое время жил в шалаше, как Ульянов в Разливе.
Однажды сидел Моисей у подножия будущей горы имени его памяти, обдумывал свои тезисы. И вдруг неподалеку от него загорелся куст!
Позже человечество назовет этот куст неопалимой купиной. После того как он сгорел, наутро снова ожил. И до сих пор цел. Так мне сказал один монах, очевидец событий времен Моисея. Вокруг этого куста в шестом веке был построен первый в мире православный монастырь святой Екатерины. Горы окружили со всех сторон этот монастырь, и небо между их вершинами голубым нимбом высвечивает его неприступные стены. В монастыре две достопримечательности, ради которых идут в него паломники христианских церквей. Первая – куст. Тот самый, что загорелся еще при Моисее. Правда, сам куст увидеть нельзя. Только дырку в полу, под которой он растет, цветет и, естественно, пахнет. Но народ со всех уголков мировых едет на эту святую дырку посмотреть, и щупает ее руками, и заглядывает в нее. А там колодезная тьма и подвальные запахи. Но в истории так много народа туда заглядывало, что уже не имеет значения, есть там куст или нет. Дырка намолена, и к ней обращаются как к иконе и просят у нее здоровья, счастья и хорошие проценты в банке. А вторая достопримечательность – Охранная грамота, выданная монастырю самим пророком ислама Мухаммедом. Она висит у входа в монастырь в рамке. И вызывает необычайное уважение мусульман и негодование русских туристов, которые возмущаются, что Моисей писал какими-то клинышками, прочитать
