Новая подруга
Зоя провела в больнице весь май. Машина, сбившая ее в ту злополучную ночь, ехала не быстро. Но девочка так неудачно упала, что ударилась головой о бордюр тротуара и сильно разбила затылок. Водитель сразу привез ее в госпиталь, который, на счастье, располагался неподалеку. Обошлось без операции, но сотрясение мозга было сильным и, как потом оказалось, повредилось зрение.
Домой Зоя вернулась в круглых больших очках с толстенными стеклами, не придававшими прелести ее и без того достаточно обычному личику. Но она не унывала, а взялась за тетрадки и книжки, наверстывать упущенное. Целыми днями что-то учила, выводила, старательно высунув язык. Если Владимир Михайлович не поздно приходил с работы, то они вместе закрепляли ее успехи. Но пределом Зоиных мечтаний была, как всегда, заветная отцовская комната. Если папе выдавался выходной, утром после завтрака он говорил: «Ну что, Зоинька, пойдем порукодельничаем!» Они запирались надолго, Полина не могла их дозваться на обед, и отец учил девочку секретам мастерства, иногда сетуя, что нет Клауса. Да и было бы удивительно, если бы он появился, – в разрушенной стране после войны с немцами. Зоя по сто раз сшивала-расшивала маленькие одежки и ботиночки, лепила-перелепливала головы, уши, носы, глаза. Училась вытачивать миниатюрные пальчики, рисовать тонюсенькой миллиметровой кисточкой.
– В каждой кукле живет душа, – рассказывал Владимир Михайлович. – Ты не смотри, что тело из гипса налеплено на проволочный каркас, глаза нарисованные, а волосы не настоящие. Делая куклу, ты вкладываешь в нее часть своей души, свое ощущение мира. Многое в ее характере зависит от того, кем она будет. А там, глядишь, и глаза по-человечески смотрят, и волосы живые становятся, и маленькое сердце бьется. Сейчас встанет и пойдет. Вот, к примеру, Снежная королева, жестокая, холодная. Герда горячая, добрая. А Кай – ни рыба ни мясо. Да что тебе говорить, ты ведь и сама знаешь.
– Да, папулечка. Конечно, они живые. Только скрывают это. Как наступает ночь и все люди ложатся спать, у них начинается своя жизнь. А бывает кукла-мечта?
– Бывает. Мне кажется, дочка, это когда тебе что-то очень нравится, то есть ты представляешь себе некий идеал человека или растения, что-то еще и воплощаешь его в своем творчестве. А потом любуешься на него – перед тобой твоя мечта.
– Твоя кукла-мечта – это Надя, потому что она на маму похожа?
– Ну можно и так сказать.
Лето близилось к концу. Через неделю Зоя должна была идти в школу. «Частные» занятия не прошли даром, и, учитывая обстоятельства и заслуги отца, ее приняли сразу в пятый класс. Однажды утром раздался телефонный звонок. Полина, поднявшая трубку, позвала Владимира Михайловича. Он долго говорил, а потом вернулся с торжественным выражением лица. Старый друг пригласил его на хорошую должность. При кремлевской больнице консультировать молодые кадры и присутствовать на операциях. И еще представлять нашу страну на международных конференциях.
– Ох, батюшки-святы! – засуетилась Полина. – Так и должно было случиться. С вашим-то опытом, с вашим-то талантом, Владимир Михайлович. Садитесь, садитесь. Расскажите.
– А что рассказывать. Предложил вечером подъехать. Обсудить. Если все их устроит, то с понедельника могу приступать. Паек продовольственный и зарплату хорошую обещали. И карточки специальные.
– А что ж может не устроить?
– Папа, а как же госпиталь, солдатики?
– И правда, Владимир Михалыч?
– В госпитале я обещал договориться. У солдатиков, дочка, много хороших врачей останется. А правительство наше тоже лечить кому-то нужно.
– Ты что, папа, правительство будешь лечить? Ой, – тут же захихикала она, – а оно разве болеет?
– Конечно, ребенок, они же живые люди.
– И товарищ Сталин?
– И товарищ Сталин. Только ты об этом не говори никому и про мою новую должность тоже. Хорошо?
Зоя от удивления даже ахнула и прикрыла рот ладошкой, пообещав молчать. Она была страшно горда, что ей доверили такую тайну.
– Ну кто бы мог подумать? Сам товарищ Сталин может лежать в кровати под одеялом, кашлять и пить молоко с медом, – рассказывала она своим куклам после завтрака. И, приложив пальчик к губам, добавляла: – Только вы тс-с-с, никому. – Хотя и так знала, что уж они единственные, кто точно «никогда и никому», им можно доверить любые секреты.
После лета, как водится, наступила осень. За осенью незаметно пришла зима. Владимир Михайлович осваивался на новой должности. Зоя осваивалась в школе. Ей нравилось ходить туда и учиться. Ей давно ничего не снилось. Она уже не играла в кукол, а только рассказывала им перед сном о прошедшем дне. Она познакомилась с одноклассницами, и у нее появились подруги.
Варя – шумная, смешливая и решительная девчонка – была соседкой по парте, ей не очень давалась учеба. Из-за неуемного характера она совершенно не могла сосредоточиться. Зато вдумчивая и старательная Зоя училась почти на одни пятерки. Ей нравился веселый нрав приятельницы, и она с удовольствием помогала Варе: оставалась после уроков, чтобы что-то объяснить, или просто давала списывать.
Лена – тихая, покладистая, без особых способностей девочка – жила в соседнем с Зоей доме, и они вместе возвращались из школы, болтая о разных пустяках.
Но больше всех Зое нравилась Катя, что сидела в соседнем ряду на последней парте. Она казалась ей самим совершенством. У нее были длинные белокурые волосы, переплетенные большими белыми лентами, глаза цвета синего неба, пушистые ресницы, гладкая белая кожа. Катя училась хорошо. Почти всегда ходила одна, перемены проводила в классе за книжкой. И сидела тоже одна – опоздала на первое занятие, все девочки уже уселись парами.
Катя была худенькая, прямая и серьезная. Иногда она общалась с Варей. Неугомонной Варе удавалось ее развеселить, но чем, Зоя не знала, потому что смеялись девочки вдвоем, над чем-то только им доступным, никого не приглашая в свою компанию. Зоя наблюдала за ними, стоя в сторонке. Хохочущая Катя напоминала ей солнечного зайчика – редкого, светлого, легко скользящего. Иногда, слушая Варю, Катя просто улыбалась, внимательно глядя на подругу, а в глазах, в зависимости от темы повествования, или скакали лукавые чертики, или плавали голубые облачка.
Варя не говорила Зое об их с Катей отношениях, немного важничая, что имеет такую подругу – недоступную и загадочную для всего класса. Девочки считали Катю заносчивой, а ей, похоже, было все равно. За это Зоя тоже ею восхищалась. Так вот, Варя ничем не делилась, а Зоя спросить стеснялась, хоть и сгорала от любопытства.
«Вот она – кукла-мечта!» – подумала как-то Зоя. Ей очень хотелось подружиться с Катей. В один из редких вечеров общения с отцом, который теперь целыми днями, а иногда и ночами пропадал на работе, она рассказала о Кате, о том, что очень хочет с ней подружиться, и спросила совета.
Владимир Михайлович внимательно ее выслушал:
– Знаешь, Зоюшка, чтобы дружить, у людей должны быть общие интересы. А какие они могут быть у вас?
– Ну не знаю. Учеба. Но она и так хорошо учится, это Варе надо помогать.
– А куклы? Возьми с собой куклу, ну, скажем, Надю. Все девочки любят кукол, а уж таких, как у тебя, нет ни у кого. Вот тебе, ребенок, и общий интерес.
С этого все и началось.
Несколько дней Зоя носила Надю в портфеле (а вдруг ничего не получится, боялась она), но однажды на большой перемене все-таки собралась с духом и достала куклу, показала Варе. Та только рот открыла. Подруга рассматривала Надю со всех сторон, удивлялась платьицу, лицу, волосам и туфелькам. Восхищенно смотрела на Зою, узнав, что ее папа мастерит кукол, а она ему помогает. «Погоди, я на секунду». Зоя видела, как она подошла к Кате, что-то ей шептала, и они смотрели на обладательницу необыкновенной игрушки, а потом случилось небывалое. Они вместе к ней подошли, и Катя, улыбаясь и запустив ласковые облачка в глаза, сказала:
– Здравствуй. Красивая у тебя кукла. А можно посмотреть?
