– Слава тебе господи, а то все работа да работа. А мне еще, старой дуре, мысль в голову пришла, да уж ладно, не буду говорить.
– Полина, так не честно, говори! – завопила заинтригованная Зоя.
– И правда, Полина, прямо как маленькая!
– Я тут думала, только не ругайтесь, жениться бы вам. Без хозяйки-то дом рушится.
– А как же мамочка? – спросила Зоя.
– Надежда Александровна, царствие ей небесное, сама рада бы была, коли какая хорошая женщина у вас завелась. А то неухоженный, небритый. А Надежду Александровну никто и не забывал, бог с тобой. Разве ж можно. А только она и сама бы порадовалась.
– А что, Полина? – Профессор обнял няньку за плечо и подмигнул. – Может, и приведу невесту. Да только что Зоя скажет?
– Я как ты, папочка. Главное, чтоб тебе хорошо. А я мамочку всегда буду любить, – вздохнула девочка.
– Зоинька, котенок, я тоже очень маму люблю, но жизнь идет. Полина права, в доме нужна хозяйка. Мама у тебя была и есть одна. А если у меня появится женщина, то только такая, которая будет любить тебя и станет твоей подругой.
После чая они полезли на антресоли, достали большую пыльную коробку. Вот они – свидетели былых веселых торжеств всей семьи за большим столом. Блестящие шары, стеклянные сосульки, диковинные бумажные птицы, разноцветные гирлянды, острый золотистый шпиль, дед-мороз в красном кафтане с ватной бородой, Снегурочка в сафьяновых сапожках. Сколько лет они пролежали здесь, переложенные опилками, старясь и видя цветные сны о прошлом, мечтая, в последнее время все меньше и меньше, что когда-нибудь это повторится.
Оттуда же сверху сняли ведро, еще с тем оставшимся песком. Поставили елку, налили воды. Запестрели зеленые ветки, засверкали игрушки, заструилась мишура. Комната преобразилась, и на миг показалось, что все вернулось во время до... до войны, до смерти мамы.
Потом ели картошку с тушенкой, мандарины, пили чай с конфетами. Говорили, вспоминали, смеялись. Легли спать далеко за полночь – счастливые. Счастливые в последний раз.
Утром встретились вновь за старым круглым столом. Уже в новом году. Немножечко другие. Ведь в это первое утро едва наступившего года кажется, что теперь и жизнь непременно станет другой – лучше, добрее, интереснее. И сам человек станет другим. И все правда меняется. Но только на время, а потом те волшебные ощущения забываются, и все незаметно возвращается на круги своя. Да вы и сами знаете.
После завтрака Владимир Михайлович с дочкой уселись в мастерской, подправить старое платье Снежной королеве, которую решили подарить Кате. И между ними состоялся такой разговор:
– А что, Зоюшка, может, и правда жениться мне?
– Я не знаю, пап. Как ты хочешь? Только чтобы жениться, надо ведь любить человека. Значит, ты будешь любить кого-то еще, кроме мамы?
– Ребенок, больше, чем маму, я не буду уже любить никого и никогда. Но действительно жизнь продолжается. Мне бы хотелось, чтобы все было как раньше.
– Прошлого не вернешь. Это будет другая женщина.
– Конечно, конечно. Но все же... не знаю, как объяснить тебе, но когда-нибудь ты меня непременно поймешь. – Он немного помолчал. – И не осудишь.
– Папочка, я тебя не осуждаю. Просто я думаю, как жить с другой женщиной? Вставать утром, вместе завтракать, обедать? Может, она захочет, чтобы я ее мамой называла? И полюбит ли она меня?
– Зоюшка, котенок, если она тебя не полюбит, то я на ней никогда не женюсь. И вовсе не обязательно тебе называть ее мамой.
Девочка внимательно посмотрела на отца.
– У тебя уже кто-то есть?
Владимир Михайлович выдохнул:
– Да.
Кисточка, которой Зоя старательно обновляла кукольную бровь, дернулась и оставила длинный черный след.
– Ой, испортила! Пап, а почему ты раньше молчал?
– Да все как-то некстати было. А тут Полина... И я решился. Давно хотел вас познакомить, все повода не находил. А тут, видишь, как получилось...Ты согласна?
– Угу.
– Спасибо тебе, ребенок. Может быть, завтра вместе пообедаем.
Он обнял дочку.
– Ну, давай исправлять, что мы там напортили.
От этого увлекательного занятия их оторвал звонок в дверь. За окном уже сгустились ранние зимние сумерки.
– Эй, кукольница, девочки твои пришли. Беги встречай, – позвала няня.
– Ой, папочка, как здорово. Мы не договаривались, правда.
– Так что ж с того. Беги, беги.
– Да мы только сказать кое-что хотели, – услышала Зоя Катин голос в ответ на настойчивые Полинины просьбы раздеться и попить чаю.
– Катя, Варя, здравствуйте. С Новым годом вас! Да вы раздевайтесь, заходите. С папой познакомитесь.
– Мы не можем. Варя только хотела тебя позвать завтра на вечер. Да, Варь? Что я за тебя говорю? – Катя толкнула подругу.
– Ой, девочки, я завтра не могу, – сказала Зоя.
– Чего это ты не можешь? Ишь, занятая, – буркнула Полина.
– Полиночка, ты еще не знаешь, папа только что придумал. У нас обед с гостями.
– Вон как, с гостями. С ума сойти. А я ничего и не знаю.
– Ну, не можешь, так не можешь, – сказала Катя.
– Завтра ну совсем никак. Если только попозже. Кать, Варь. Ну, заходите, пожалуйста. Чаю попьем. С папой познакомитесь.
Теперь уже Варя ткнула Катю локотком в бок и вопросительно посмотрела на нее.
– Я так и знала, что этим кончится. – Недовольная Катя стала разматывать шарф. – Только мы ненадолго. У нас еще дела.
После чаепития, когда провожали девочек в прихожей, папа сказал:
– Котенок, а может, правда тебе с подружками завтра время провести, а наш обед на потом перенесем.
– Папочка, ну мы же договорились. Может, я еще вечером к ним успею.
Девочки ушли. Отец с дочкой вернулись в комнату и сели на диван.
– Симпатичные у тебя подруги. Варя – душа. А Катюша, конечно, с характером. Завтра краска высохнет, подаришь ей Королеву. Не удивлен, что она ей так понравилась. А Варюше преподнеси как раз будто специально для нее сделанную Красную Шапочку.
– Спасибо, папулечка. – Зоя потерлась щекой о его плечо и улыбнулась.
– Не за что, ребенок. Ну что ж, мне надо поехать предупредить нашу завтрашнюю гостью, что она к нам приглашена на обед. А ты не жди меня, ложись спать.
С утра в доме стоял дым коромыслом. Пребывавшая в возбуждении из-за услышанного Полина все начищала и драила. Сокрушаясь, готовила.
– Человек придет, а угостить-то нечем. Хоть бы разок использовали связи, достали бы чего к праздничному столу. Ни десерта, ни закусок. Только тушенка да картошка. Срам.
– Полиночка, угомонись, душа моя. Наталья женщина совершенно неприхотливая. Она ведь не есть придет, а с вами знакомиться. – Владимир Михайлович явно пребывал в хорошем настроении.
– Вот и познакомимся. Скажет, не могут по-человечески встретить, стол накрыть.
– Полина, успокойся, все понимают, какое сейчас время. Не до разносолов.
– А главное, вы не говорили ничего. Скрывали. Совсем обидно. Будто чужие мы вам.
