насквозь просвечивает, сам в рот просится…
Кто лук воровал?
— Ну вот, друзья-товарищи, — сказал папа, — и весна прикатила. Слышите, ручей в палисаднике булькает? Скоро грачи прилетят, а за ними и скворцы пожалуют.
Саша, Света и Серёжа вздохнули. Уж лучше бы не напоминал им папа про скворцов, стыдно перед ними было. Построили они в прошлом году скворечник. Вокруг летка расписные ставни приладили. Резное крылечко сделали. Крышу в голубое покрасили. Словом, дворец настоящий получился. Да толку-то? Пока его мастерили, времени слишком много ушло, скворцы себе другие домики облюбовали. А скворечник старый воробей с воробьихой заняли. До этого они под навесом сарая жили.
Между тем весна всё заметнее в силу входила. У берёзы в палисаднике, на которой был укреплен скворечник, почки набухли, на грядках в огороде лук с чесноком проклюнулись. А потом, как и говорил папа, из далёких краев стали птицы возвращаться.
Первым увидел прилетевшего скворца Серёжа. Сидел скворец на самой макушке берёзы, хлопал себя по бокам упругими крыльями и на вою улицу заливался:
— Тюр-тюр-тюр-тюррик! Здравствуйте, здравствуйте, вот и я!
Серёжа за Светой и Сашей метнулся в соседнюю комнату:
— Скорее! Скорей!..
Прибежали они к окну, а скворца уже нет. Вместо него на сухой ветке — воробьиха. Головкой туда- сюда ворочает, на скворечник с опаской поглядывает. А в нем — шум, крик, гам. И вдруг выпорхнул воробей. Взъерошенный, взлохмаченный. Опустился на ветку рядом со своей подружкой, закричал:
— Чив-чив-чив! Чив!
На воробьином языке это означало: невежа, забияка, драчун! Скворец услышал, высунулся из летка:
— Тир-ри, тир-ри? Грубиянишь? Тебе мало досталось? Сейчас ещё покажу, как занимать чужую квартиру!
— Чив, — ответил воробей, — чив! Да ну тебя, не хочу связываться. — И улетел вместе с воробьихой в сарай.
— Так-то лучше, — щёлкнул скворец. — Тррр!..
Он снова скрылся в домике. И полетели оттуда соломинки, пух, перья, клочки ваты.
Ребята удивились:
— Зачем это он, папа?
— Не знаете? Генеральную уборку проводит.
Света, Саша и Серёжа повеселели. Значит, не напрасно всё-таки трудились над скворечником. Будет, будет в нём жить настоящий хозяин! Как же было не радоваться? Они ведь ещё не знали, что скоро у них начнутся сплошные неприятности.
Как-то мама пришла из сада, спросила:
— А ну-ка, сознавайтесь, кто из вас дёргал лук на грядке?
— Что ты, мама, мы не дёргали, мы даже в сад не ходили.
— Та-ак, — протянула мама, — та-ак… Выходит, это он сам? Ай да лук!
Не поверила она ребятам. Горько им стало, обидно. А на следующий день и того хуже. Потому что, кроме лука, кто-то выдрал уже и чеснок.
— Может, и теперь не вы? — проговорила мама.
— Не мы, — в один голос подтвердили Света, Серёжа и Саша, — не мы!
Мама начала сердиться. Но тут вмешался папа:
— Я не очень уверен, но, кажется, начинаю догадываться, кто воришка. Надо проверить, не ошибаюсь ли. Подождите, на Сок схожу.
Надел кожаную куртку, старую шляпу и вышел.
Мама недоуменно посмотрела на ребят: дескать, что придумал отец? О каком воришке говорит? И при чем тут Сок? А те и сами не понимали. Они лишь вчера на реке были и ничего подозрительного не заметили. Единственное, что удивило, так это цветы. Давно ли снег сошёл, а цветы по всему берегу высыпали. Крохотные незабудки, желтоглазые одуванчики, душистая мята…
За этими-то цветами, оказалось, папа и ходил на речку. Принёс целый букет, положил под берёзой, а сам сел у окна. Саша, Света, Серёжа — немедленно к нему: что это значит? А он предупреждающе поднял палец: мол, не шумите, сейчас поймёте. Пристраивайтесь рядом и наблюдайте.
Ребята так и сделали. Мама тоже не утерпела, к окну подошла. И как раз в это время из своего домика показался скворец. Шейку вытянул, глянул под берёзу, и скок с крылечка на ветку, скок с ветки на землю. Схватил клювом стебелёк мяты и — фрр! — к себе в скворечник.
Папа засмеялся.
— Видите, видите? Отыскался воришка-то!
— Так это он разбойничал на грядке? — догадалась мама. — Ах озорник, ах негодник. Да ему за это уши натрепать мало.
— Ма-ма! Он же, наверно, не нарочно…
— Конечно, нет, — подтвердил папа, — ни в коем случае. Лук с чесноком дергал потому, что не знал, где растут цветы.
— А зачем они ему?
Папа, всё еще улыбавшийся, стал серьёзным.
— Скворцы — очень чистоплотный народ. Вот они после воробьёв и дезинфицируют душистыми травами своё помещение.
Журавки
Сколько уже лет прожила Света на свете, но ни разу не болела. А этим летом приключилось с нею что-то непонятное. Плохо стала есть, плохо спать, поскучнела, притихла. Бывало, только и звенел ее голосок:
Песенок она знала много, могла, не умолкая, петь и час, и два. Это, наверное, потому, что уродилась, как говорил папа, в маму, лучше которой во всём селе певуньи не было. А теперь какие песенки, если и
