Virtuality

направление. Вам удобно на завтра?

Я не знаю, так это или нет.

Но хочу всё вспомнить.

Я хочу узнать, кто я — педофилка или наркоманка.

Даже когда мы предполагаем, что правда ужасна, мы всё равно стремимся её узнать.

Мы — правдомазохисты.

Я говорю:

— Не знаю, но можете не беспокоиться.

Доктор достаёт из ящика своего стола какую-то стопку склеенных бумажек, отрывает одну и что-то пишет на ней. Пока он пишет, он говорит:

— А пока я пишу, загляните в свой паспорт. Может, он вам о чём-нибудь скажет.

* * *

А вообще, было бы очень интересно узнать реакцию моих пациентов, если бы они узнали, что врач, который их лечил, сам больной. Причём не только с физической точки зрения, но и с психологической. Начну, пожалуй, с болезней физических, потому что до психологии дойти я ещё успею. Во всяком случае, я на это надеюсь. Надеюсь, что мне хватит на это времени.

Если считать вместе с годами, проведёнными в институте, то психологии, в общей сложности, я отдал лет двадцать своей жизни. Согласись, срок немалый. Сначала я отучился, потом пошёл работать. Я жил и не скучал (об этом я ещё расскажу), пока пять лет назад у меня не начала болеть голова. Не просто болеть, как ты могла бы подумать, а буквально раскалываться. Врачи прописывали мне множество анальгетиков, которые временно помогали избавиться от симптомов. Они списали всё на мигрень и связали это с моей повышенной умственной деятельностью. А поскольку я действительно постоянно был занят, то такое положение дел меня вполне устроило.

Меня вполне устроила борьба с симптомами вместо борьбы с причинами. Впрочем, как и многих других людей.

Многих других людей с той же болезнью, что и у меня.

Четыре года после появления симптомов я глушил различные колёса. Каффетин, пропанолол, клоферин, мизиноприл, амитриптилин, суматриптан. И многие другие. Даже успел подсесть на антидепрессанты, чтобы боль не так глубоко проникала в недра моего сознания.

Как результат, я сжёг себе желудок, заработав язву, обзавёлся циррозом печени, постоянными расстройствами кишечника, каким-то страшным заболеванием щитовидной железы и ещё много чем другим. В трёх словах — тотальная дисфункция организма. Год назад все эти боли стали невыносимы, тем более, учитывая, что они мешали мне вести привычный активный образ жизни — женщины, спорт, работа, тусовки.

И я решил лечь в больницу, чтобы сделать полный анализ моих болезней. Я захотел вылечиться, по крайней мере, попытаться.

Но когда я сказал врачам, что всё началось с того, что я начал принимать лошадиные дозы обезболивающих препаратов из-за сильных головных болей, то мне в первую очередь назначили томографию головного мозга. Результаты впечатлили. Официальный диагноз прозвучал как приговор.

Рак мозга.

* * *

Она говорит:

— В компьютерный центр.

— И что мы там будем делать? Сидеть в Интернете?

Очень хочется, чтобы это было так.

— Нет, дурень. Забудь. Мы будем наблюдать.

— За кем наблюдать? Прекрасно, — говорю я. — Теперь я шпион.

— Ты не шпион. Ты дебил.

Она говорит:

— Мы будем смотреть на таких же, как ты.

— На таких же — это каких?

Интересно.

— На таких же торчков, как ты.

Я не торчок.

Она говорит:

— Будет для тебя наглядное пособие. Способ изменить твою жизнь.

— А что, если я не хочу ничего менять?

— Тебе нужно написать эту книгу. Ты обязан.

— Никому я не обязан.

— Ты мне обязан, — говорит она. — И ты прекрасно это знаешь. У тебя нет другого выбора.

Я знаю, что она права.

Из вас когда-нибудь вили верёвки?

Мой случай.

Подкаблучник — слишком громкое слово.

Флешбэк.

Вчера вечером, перед тем как я начал писать эту книгу, она мне сказала: сдохни.

Да-да, я серьёзно. Так и сказала. Прямым текстом. Сдохни.

Она сказала:

— Либо ты меня оставишь, либо я уеду навсегда.

Она никуда от меня не скроется.

Я буду вечно её преследовать. До самой смерти.

Я и она — одно целое. Мы друг без друга — никто. Каждый из нас по отдельности — убогий овощ. Растение.

Мы нуждаемся друг в друге.

Но она решила с этим покончить.

Почему?

Почему она так решила, если всё было хорошо? Зачем ей это нужно? Просто поиграть?

— Но ведь я спас тебе жизнь, — говорю я. — Разве ты это забыла?

— Ну, спас и спас. Что дальше-то? В ноги тебе кланяться? Может, тебе ещё и отсосать за это?

Было бы неплохо.

Она говорит:

— Хорошо, ты меня спас. Нам было хорошо вместе, разве не так?

Киваю в знак согласия.

— Ну а теперь, — продолжает она, — всё кончено. Ты выполнил свою миссию. Ты свободен.

Вторсырьё здесь совершенно не причём.

— Ты жестока, — отвечаю я. — Ты ко мне слишком жестока.

— Жестока? У тебя хватает наглости говорить это мне? Ты мной воспользовался. Опорочил моё имя. Мою совесть.

Я ей не пользовался.

— В конце концов, вспомни, насколько жесток к людям ты, — продолжает она. — Или хочешь сказать, что этого не было?

Флешбэк.

Прошлое до прошлого.

Декабрь прошлого года.

Моя девушка спит, а я в это время сижу за компьютером.

В блоге.