ужасом глазами через снятые с меня тактические очки и выставив ствол моего дробовика, так что я даже испугался, что он ненароком с испугу и меня пристрелит. Не пристрелил. Разбойничек на секунду перестал вертеться, замер, пытаясь рассмотреть что-то, невидимое мне. Затем, очевидно о чем-то догадавшись, погасил фонарь, валяющийся рядом и освещающий скудным светом лежавшие трупы. После чего, уже просто при лунном сиянии, он дернулся всем телом вперед и упал на фонарь ничком, словно желая погасить его наверняка.
Я было тоже прилег, чтобы не быть одному в поле воином и не искушать невидимого стрелка, но, подумав немного, решил, что если меня до сих пор не подстрелили, то и вряд ли подстрелят в ближайшее время, а своего спасителя лучше встретить гордо и прямо… стоя на коленях. Меня еще немного смущал вонючий кляп, торчащий изо рта, но уж с этим я не мог ничего поделать: руки-то были по-прежнему связаны за спиной…
На вершине залитого голубоватым лунным светом бархана, метрах в двухстах от меня, появились две фигуры. Одна из них — сутуловатая и нескладно-длинная, была выше другой как минимум на голову и двигалась странной припрыгивающей походкой — это по песку-то! Другой силуэт, хоть и был пониже первого, с избытком компенсировал это шириной плеч и длинным стволом в мощных руках. Неизвестные неторопливо двигались в мою сторону, словно они были уверены, что я никуда не убегу. Я тоже был в этом уверен, так как немного увяз коленями в песке, да и бегать со связанными за спиной руками как-то неловко. Мне оставалось изо всех сил работать языком, чтобы вытолкнуть ненавистный вонючий кляп. Фигуры подошли ко мне на расстояние метров в двадцать и остановились.
— Смотри-ка, — насмешливо сказала более длинная, — а этот еще дышит… я же говорил, что ты, хоть по одному, промажешь!
Плечистая фигура молча пожала плечами. Длинная протянула руку с пистолетом и выстрелила в одно из лежащих на песке тел. Тело никак не отреагировало, но звук выстрела хлестнул меня по ушам как бичом, заставив снова вжать голову в плечи.
— А вон тот, на коленях, так вообще — живой! — деловито-радостно сообщила длинная фигура. — Ты его застрелишь или предоставишь мне опять за тебя все доделывать?
Я замотал головой и замычал сквозь кляп так, что чуть сам не оглох.
— Бедный… — сопереживающе протянул обладатель пистолета, — да он раненый совсем, мучается, бедняга! Нужно ему помочь… — И он снова поднял свой пистолет.
Кляп вонючей кометой вылетел из моего рта. От волнения я практически потерял голос и умудрился выдавить из себя только слабый сип.
— Связки повреждены, — сокрушенно кивнул длинный. — Сейчас, приятель, сейчас станет легче…
— Ну хвачичь! — недовольно проворчал широкоплечий и, закинув за спину длинный ствол, что оказался при ближайшем рассмотрении снайперским комплексом, подошел ко мне.
— Чыши равномерно, не чергайся, сейчас я чебя развяжу!
— Имар, — просипел я, наклоняясь вперед, чтобы облегчить доступ к моим связанным кистям. — Имар, скажи Саньку, чтобы бежал подальше, иначе я этого шутника сейчас придушу!
— Глюпые шучки, — бурчал Имар, перерезая веревку. — Я говорил ему, что это глюпо, а он: «Давай прикольнемся, давай прикольнемся…» Вон — лишний пачрон на чруп впусчую израсхочовал!
Санек отбежал от нас на безопасное расстояние и оттуда махал руками как мельница.
— Лех, ну ты не обижайся, ведь смешно было, когда ты мычал в свою тряпочку и зенками на нас сверкал! Ну сам же со смехом вспоминать будешь!
Имар протянул мне флягу с водой. Я прополоскал горло от остатков песка и жадно сделал несколько глотков. Половина воды пролилась мимо, так как меня начала бить крупная дрожь — компенсация за чрезмерное напряжение.
— Я вспомню, — вновь обретя голос, пообещал я. — Я тебе так вспомню, клоун доморощенный! Я Мане скажу, чтобы она тебе пипиську откусила, вот тогда и похихикаешь тоненько!!!
Санек, почувствовав, что я раскален добела, отбежал еще на пару десятков шагов.
— Ну прости! — крикнул он оттуда. — Ну пошутил неудачно, ну дурак… Но Маню-то зачем?!
— Чы один? — спросил у меня Имар, видимо желая перевести тему. — Один приехаль?
— Нет, — мрачно пробормотал я. — С сестрой, она там…
Имар помог мне подняться на ноги, и я, заботливо поддерживаемый им, поковылял к холму.
— Погоди, Имар, нужно очки забрать. — Я нагнулся к лежащему на фонаре разбойничку.
— Не надо, — смущенно пробормотал здоровяк. — Я ему глаз просчрелил, очки испорчились… Возьми мои.
Он снял со лба очки и протянул мне. Модель была незнакомой, но тоже ничего, даже покрасивей, чем та, что была у меня прежде, разве что немного массивнее, да какие-то рожки выдавались вперед от места крепления дужки-оголовья…
— Всех перебили? — спросил я у Имара.
— Всех, — ответил он мрачно. — Их всего шесчь было… неч, семь. Мы всех, пока сюда подбирались, высмочрели. Да их в банде раньше было около десячи. Чроих я на днях засчрелил…
— Эй, клоун! Беги к хижине на холме, шапито недобитый! — крикнул я Саньку, переминающемуся в тридцати метрах от нас. — Там моя сестра, Людмила, понял? Скажи ей, что со мной все в порядке, что ты — Санек. Я ей о тебе рассказывал. Да вежливо с ней, без тупых шуток!
— Сестра?! — пискнул Санек. — Бегу, я мигом!
И вихляющим бегом долговязый штурман кинулся к холму.
— Скажи мне, Имар, — с надрывом спросил я у чернокожего здоровяка, — зачем ты этого придурка из города тогда вытащил? Ведь это же стихийное бедствие в телесной упаковке! Стой, дробовик нужно забрать!
Имар хмыкнул и, засунув дробовик мне в заплечную кобуру, подхватил меня под руку, потащил к холму.
— Наверное, почому, что чи сам без него отчуда не ушел бы, — сказал он, подумав. — А без вас — я.
— Разумно, — покорно согласился я. — Ну ладно, хватит меня тащить, как раненого из боя, — сам пойду!
Я оправил куртку, передвинул немного портупею с дробовиком и надел тактические очки. Пустыня враз изменилась, просветлев практически как днем, при этом особо не теряя в цвете, не став черно-желтой, как это было в моих старых очках. Все линии стали подчеркнуто четкими, а силуэт бегущего Санька подсветился красным, рядом замелькали крохотные циферки, какие-то меры длины…
— Это что за прибор, Имар? — спросил я ошарашенно. — Типа боевого шебекского шлема?
— Снайперский варианч, — серьезно пояснил здоровяк, блеснув глазами. — Я в свое время за них дорого заплачил. Чы почренируйся, чам много функций полезных, пригодичся…
— Слушай, они же тебе нужнее будут, ты же стрелять умеешь намного лучше, чем я…
Имар остановился, посмотрел мне в глаза, сдвинул брови, став похожим на Лоуренса Фишборна и Дензела Вашингтона одновременно.
— А мне надоело счрелячь в людей. И эчих, что напали на чебя, я убил по необходимосчи — из-за чого, что являюсь чвоим должником. Чак что осчавь очки себе.
Имар сделал паузу, наверное, чтобы я прочувствовал величие момента, и абсолютно серьезно продолжил:
— Да у меня еще одни есчь. Чам, в чранспорче.
— Люсенька, — послышался с холма голос Санька, — открывай двери…
— Транспорт недалеко? — встрепенулся я. — А как Данилыч? А…
Громкий крик, раздавшийся с холма, перебил мои вопросы. Я глянул в сторону хижины, прищурил глаза — очки услужливо увеличили изображение — и увидел Санька, яростно отряхивающегося от чего-то возле двери в хижину. Из двери снова чем-то плеснули, окатив Санька с ног до головы, и тут только я понял, что сестренка строго и тщательно исполняет мои инструкции.
— Саня, беги!!! — завопил я, подпрыгивая и маша руками. — Люська, не нужно! Это Санек! Беги, Саня!!! Имар, она его горючкой облила! Люся, не надо!!!
Санек, видимо расслышав мои слова или что-то рассмотрев в глубине хижины, кинулся вниз по склону холма. Тотчас же возле дверей что-то вспыхнуло, и струя огня помчалась вниз, вдогонку Саньку. Сестренка обильно окатила Санька горючей жидкостью, и та, стекая с него на бегу, оставляла достаточную дорожку, чтобы пламя преследовало незадачливого штурмана. Имар уже бежал к холму, подавая мне пример, и я рванул за ним, уже с ужасом ожидая, что вот-вот раздастся вопль заживо горящего человека. В этот момент Санек оглянулся, взвизгнул, узрев стремительно преследующую его огненную змею, словно выползавшую из дверей хижины, споткнулся на бегу и покатился кубарем, практически повторив пройденный ранее мной путь. Только вот валун, прежде остановивший меня, он благополучно миновал и с криком «Мама!» слетел по ставшему более крутым склону прямо в песчаный язык. Имар подоспел к нему вовремя — до того, как Санька успело догнать пламя, — и тут же стал закидывать песком. Я подбежал вторым и потащил долговязого штурмана дальше, стараясь также поднимать ногами побольше песка, зашвыривая его на безвольно едущего на спине Санька. Наконец Санек сам пополз на карачках, кашляя и чихая, бормоча что-то между откашливаниями.
— Все вы, Мызины, ненормальные, — расслышал я. — Больные на всю голову, не иначе!
— Да ладно, Сань, — постарался я его утешить, высыпая полные ладони песка на Санькину голову. — Она же не специально, она же думала — ты насильничать ее пришел. Успокойся, отдышись…
Санек уселся на задницу, подобный песчаной статуе, попытался обтереть плотно облепившую лицо грязь… и прямо подпрыгнул в воздух, схватившись за промежность.
— Леха! Убери ее!!!
Я недоуменно оглянулся и увидел Маню, неспешной трусцой бегущую в нашем направлении.
Солнечный луч нагло царапал
