Ради нее я унижаюсь, прошу, надеюсь и отчаиваюсь.
Однако «Дневник мага» неколебимо стоял в начале списка бестселлеров, «Алхимик» явно вырывался в лидеры — и игнорировать их автора было уже невозможно. Если выход первой книги в крупных СМИ замолчали, то выпуск второй предварялся материалами на целую полосу в наиболее влиятельных газетах Бразилии. После успеха «Алхимика» пресса волей-неволей должна была обратиться и к его предшественнику. Публикаций было много, но ни один журналист не позвонил автору и не сказал, что книга ему понравилась: все сводилось к репортажам о Коэльо и краткому пересказу содержания «Мага». Газеты победнее простодушно перепечатывали пресс-релиз издательства «Эко».
Честь впервые опубликовать собственно рецензию, то есть решиться вынести оценочное суждение, принадлежит газете «Фолья де Сан-Пауло», 9 августа 1988 года поместившей статью журналиста и критика Антонио Гонсалвеса Фильо. Он заметил, что «Алхимик» лишен «обольстительного воздействия», свойственного «Дневнику мага», и обратил внимание, что история, которой воспользовался автор, «уже служила темой значительному числу книг, пьес, фильмов и опер»:
…Строго говоря, нет никакой новизны в этом переплетении легенд, которые могут брать начало как в раннехристианских рукописях, так и в книгах Сент-Экзюпери. И не ради новизны была создана эта книга. Подобно «Парсифалю», герой «эпоса» Коэльо предстает «невинным дурачком», отыскивающим средство нейтрализовать зло мира. Культ веры, восстановление порядка, утверждение разнообразия внутри структуры, тяготеющей к однородности и единообразию, короче говоря, все мотивы, присутствующие в «Парсифале», повторяются и в «Алхимике». Как и тема предназначения героя.
И потому «Алхимик» — тоже книга символическая, и на страницах ее я не только излагаю все, что усвоил по этому вопросу, но и пытаюсь воздать должное тем великим писателям, которые смогли овладеть Всемирным Языком: Хемингуэю, Блейку, Борхесу (он тоже использовал в одном из своих рассказов эпизод из истории Персии), Мальбу Тагану.
Во второй половине 1988 года, когда Пауло подумывал о судьбоносном переходе от «Эко» в более крупное и профессиональное издательство, он получил от Жана еще одно задание. Они с Кристиной должны были провести сорок дней в американской пустыне Мохаве на юге Калифорнии. Уже перед самым отъездом у Пауло состоялся телефонный разговор с Мандарино, который, хоть и был преисполнен энтузиазма по поводу «Дневника мага», не верил, что «Алхимика» ждет подобный успех. По житейской и деловой логике следовало отложить поездку и решить проблему, однако Жан — «Наставник Ж.» — был непреклонен. Так что в середине сентября, на пятидесятиградусной жаре калифорнийской пустыни супруги уже делали духовные упражнения Святого Игнатия Лойолы. Из этого опыта четыре года спустя родятся «Валькирии»: чтобы получилось одиннадцать букв (число, считающееся в некоторых эзотерических течениях «сильным»), название по-португальски будет написано через «k», а не через «qu».
В конце октября они вернулись в Рио-де-Жанейро. Пауло хотел решить вопрос с «Эко», но не мог бросить одно издательство, не узнав предварительно, в какую дверь постучать. Однажды вечером, надеясь отвлечься от этих невеселых дум, он вместе с приятелем отправился на поэтический вечер, проходивший в маленьком ультрамодном баре в южной зоне. Все это время его не покидало странное ощущение, что кто-то из публики, сидевшей сзади, не сводит с него глаз. Лишь когда вечер окончился и вспыхнул свет, он обернулся и увидел красивую черноволосую девушку лет двадцати — в полном расцвете юности. Никаких видимых причин для столь пристального внимания не имелось: он давно уж не был тем косматым хиппи — почти совсем седые волосы 41-летнего Пауло были аккуратно и довольно коротко подстрижены, так же, как усы и бородка. Девушка была слишком хороша собой, чтобы он мог не проявить инициативу. Подойдя, он спросил без околичностей:
— Это случайно не вы смотрели на меня весь вечер?
Девушка улыбнулась:
— Я.
— Я — Пауло Коэльо.
— Знаю. Поглядите, что у меня в сумке.
Она сунула руку в свой кожаный мешок и извлекла из него растрепанный экземпляр «Дневника мага». Пауло хотел уж было подписать книгу ей на память, но, узнав, что экземпляр принадлежит не ей, а подруге, вернул:
— Купите собственный, тогда подпишу.
Договорились встретиться через два дня в кондитерской «Коломбо», расположенной в самом центре города и за сто лет существования не утратившей своей элегантности. Выбор столь изысканного места обнаруживал дальние цели Пауло, однако вмешались другие обстоятельства — вмешались и помешали им сбыться. В назначенный день он появился с получасовым опозданием и с ходу сказал, что времени у него нет: издатель сию минуту подтвердил, что не заинтересован в переиздании «Алхимика», и по этому поводу назначает ему незапланированное свидание. Чтобы иметь возможность поговорить подольше, Пауло и девушка пошли пешком до издательства «Эко», находившегося в десяти кварталах от «Коломбо».
Девушку звали Моникой Резенде Антунес, ей было двадцать лет, и она была единственной дочерью инженера Жоржи Ботельо Антунеса и офис-менеджера Беллины Резенде Антунес, либеральных родителей, возложивших на девочку единственную обязанность: ходить на курсы бальных танцев, которые, впрочем, она благополучно бросила. Моника окончила лучшую гимназию Рио-де-Жанейро и была там первой ученицей, а ко времени знакомства с Пауло стала студенткой инженерно-химического факультета университета штата. Как много лет спустя будет вспоминать Моника, сильнее всего ей врезалось в память в тот день, как «нелепо она тогда вырядилась».
— Представь, каково это: обсуждать с издателем условия контракта в сопровождении девицы в шортиках, блузке в цветочек и с прической «а-ля нимфетка»!
Моника стала живым свидетелем той минуты, когда Мандарино выпустил из рук курочку, несущую золотые яйца, в которую уже очень скоро суждено было превратиться «Алхимику». Издатель не верил, что роман сможет повторить успех «Дневника мага», документального рассказа от первого лица. И девушка, хоть только его и успела к тому времени прочесть, не могла постичь, как можно было отказаться от сотрудничества с автором, столь сильно потрясшим ее воображение. Пауло — быть может, для собственного утешения — предложил ей версию отказа, имевшую очень мало общего с истинными причинами, которыми руководствовался Эрнесто Мандарино: когда инфляция достигает 1200 % в год, рентабельнее вкладывать деньги в финансовые проекты, нежели с риском для себя издавать книги. Пауло и Моника еще немного погуляли, обменялись телефонами и расстались. Через несколько дней, когда он еще не решил, какую судьбу уготовить авторским правам на «Алхимика», Пауло прочел в колонке светской хроники о том, что писательница Лия Луфт из штата Рио-Гранде-до-Сул презентует свой поэтический сборник «Роковая сторона» на коктейле, устраиваемом ее издателем Пауло Роберто Рокко в книжном магазине «Аргументе» на Леблоне — там традиционно собирались интеллектуалы Рио-де-Жанейро. Пауло давно следил за тем, как поворотливо и успешно действует Рокко — его издательство, существуя на рынке менее десяти лет, уже могло похвастать именами таких тяжеловесов, как Гор Видал, Томас Вулф и Стивен Хокинг. В восемь вечера, когда Пауло появился в магазине, там уже было не протолкнуться. Лавируя меж официантов и гостей, он пробрался к Рокко, которого знал только по фото в газетах, и завел с ним такой диалог:
— Добрый вечер. Меня зовут Пауло Коэльо. Мне бы очень хотелось с вами познакомиться.
— Я слышал про вас.
— Хотелось бы поговорить с вами о моих книгах. У меня есть подруга, Бона, живет в том же доме, что и вы, я даже хотел попросить ее устроить ужин и познакомить нас.
— Не надо никого ни о чем просить. Приходите в издательство, выпьем кофе и поговорим о ваших книгах.
