– Только вот выводы делать не умеют, – плеснул дегтя капитан.
– Да? Это интересно! – расцвел Петухов.
– Например? – с неприязнью глянул на Гущина Шумов.
– Я, товарищ майор, смотрел результаты экспертизы по Сысоеву и сверил их с данными по Костылину. – Жаль, что вы не обратили на это внимания…
– На что именно? – сквозь зубы спросил Шумов.
– На характер колотых ран. Я разговаривал с экспертами; так вот, все они приходят к выводу, что и Сысоев, и Костылин были убиты одним ножом. Об этом говорит ширина и длина клинка, наличие двух долов для кровостока. И главное, почерк, с которым наносились удары. Сильные удары, причем примерно с одной высоты. С одним углом наклона…
– То есть вы, товарищ капитан, хотите сказать, что в обоих случаях убивал гражданин Хромцов? – зашелся в блаженном восторге Петухов.
– Да, я не исключаю этот вариант, – с важным видом кивнул Гущин.
– А я исключаю! – покачал головой Шумов. И посмотрел на Богдана так, будто обращался к нему за поддержкой. Но скорее всего, он просил его не встревать в разговор.
– Почему?
– Потому что я видел этого Хромцова. Ну, какой он профессионал? Кожа да кости!
– Я на своем веку видел и не таких тощих уголовников, – с улыбкой знатока перед дилетантом сказал Петухов. – И все они владели ножом, как мы с тобой – ложкой.
– Да, но то уголовники со стажем. А Хромцов из тех, кто мухи не обидит…
В чем-то Петухов был прав. Не такой уж чахлый этот Хромцов, чтобы списывать его со счетов. Рост выше среднего, плечи узкие, но грудная клетка развитая. Руки длинные и вовсе не плети, как могло показаться. Сам Богдан знал немало людей с такими руками, которые одним ударом ломали челюсти. Но все же Шумов говорил правильные вещи. Не из той породы Хромцов, чтобы нанести точный и мощный удар ножом. Вспылить мог, сгоряча схватиться за оружие – тоже, но профессионально ударить – нет. Мягкотелый он для этого, изнеженный. Типичное тепличное растение. Такого в тюрьме опустят в первый же день.
– Но ведь обидел! И признание есть.
– Признание – это еще не факт… – покачал головой Шумов. – А если рассматривать Хромцова как убийцу Сысоева, то вообще вилами на воде… Ну ладно, с Костылиным понятно. Тут и мотив есть, и состав преступления. А Сысоев здесь каким боком?
– Кто его знает? Может, Хромцов его знает и между ними был конфликт.
– Нет ничего. Знали мы про характер колотых ран. Действительно, есть сходство. Поэтому мы проверяли Хромцова на предмет знакомства с Сысоевым. Они не знали друг друга.
– Значит, плохо проверяли.
– Возможно, что-то и упустили, – пожал плечами Шумов.
– Вот видишь, ты сомневаешься! И я сомневаюсь…
– Может быть, жена Хромцова состояла в любовной связи с Сысоевым! – торжественно заявил Гущин. – И Хромцов ему за это отомстил!
– Бред, – презрительно глянул на капитана Богдан.
Он общался с Еленой Хромцовой и не заметил в ней легковесности, на которую намекал подловатый Гущин. Конечно, она могла закрутить роман с респектабельным Костылиным, но чтобы опуститься до невзрачного работяги Сысоева, которому недавно исполнилось сорок семь лет… Исключено.
– Плохо работаете, товарищ лейтенант! – тем же взглядом ответил Городовому Гущин. – Если бы работали хорошо, вы бы знали, чем занималась гражданка Хромцова до замужества. Вернее, гражданка Лыткина…
– И чем она занималась?
– А вот товарищ старший лейтенант Федорук вам скажет.
– Давай, Федорук, говори! – подстегнул замявшегося опера Петухов.
– Ну, знаю я эту Лыткину… – вздохнул Гена. – По учету она у меня не проходит, но тем не менее… Училась в политехе, жила в общежитии, в открытую проституцией не занималась, но постоянные клиенты у нее были…
Богдан с трудом удержался от неприязненного взгляда в его сторону. Имелось у него подозрение, что Федорук был связан с одним покойным ныне бандитским авторитетом. Но вместо доказательств на этот счет он располагал лишь догадками. А предательство – это слишком серьезно, чтобы напрямую обвинить в этом опера. Сам Ревякин заподозрил Гену в таком сотрудничестве, но он же предупредил Богдана, что не простит его, если тот предъявит ему бездоказательное обвинение.
Ничего не сказал тогда Богдан Федоруку. Но ведь подозрение осталось.
Да и не столько о прошлом думал сейчас Богдан, сколько о настоящем. Если Гена знал о прошлом Лыткиной, то почему не сказал об этом ему или хотя бы Шумову? Почему он сообщил об этом только Гущину? Почему поставил в неловкое положение Богдана и своего начальника? Ведь он же фактически опустил их всех сейчас, в то время как Гущин поднялся на пьедестал почета.
– Значит, жена Хромцова занималась проституцией? – восторженно подхватил Петухов.
– Не сказать, чтобы злостно… – пожал плечами Федорук. И с виноватым видом посмотрел на своего начальника. Похоже, понял опер, какую глупость совершил. Значит, не совсем он еще потерянный человек.
– Но ведь было?
– Да, было. Но я бы ничего не узнал, если бы не профессионалки. Они мне эту Лыткину сдали. Так, мол, и так, есть одна неучтенная, клиентов к себе переманивает. Ну, я ее нашел, поговорили мы с ней, она сказала, что больше не будет… Не знаю, было там что или нет, но больше я о ней не слышал… Она к Гущину на допрос приходила, я ее в коридоре увидел, сказал… – с унылым видом вздохнул Гена. – Оказывается, она замужем…
Действительно, сегодня утром Лена Хромцова должна была явиться по повестке. Богдан с ней еще вчера насчет мужа говорил, домой к ней для этого приходил. И сегодня у него возник к ней один вопрос, но дела закрутили… А жаль.
– Ну, муж не стенка, его и обойти можно, – скабрезно усмехнулся Гущин. – Вот она и обошла, на пару с Сысоевым. А Хромцов об этом узнал. В жизни ведь всякое бывает…
– Вы с ней об этом говорили? – хмуро, исподлобья глянул на капитана Городовой.
– Говорил. Она, конечно, отрицает… Ничего, будем работать по этой линии. Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет.
– Давайте, товарищ капитан, ищите! – подбодрил Гущина Петухов.
– А если не найдет, то что-нибудь придумает, – усмехнулся Богдан.
– Товарищ лейтенант, вы что-то имеете против своего коллеги? – возмущенно посмотрел на него начальник РОВД.
– Да нет, не имею.
Претензий к Гущину накопилось немало, но Богдан решил их не озвучивать.
– Может, вы завидуете умению капитана Гущина вести оперативно-розыскную работу?
Именно потому и промолчал Богдан, чтобы не нарваться на такое обвинение. Но все-таки не уберегся.
– Не надо завидовать, – менторским тоном продолжал Петухов. – Надо учиться у капитана Гущина. Тогда и у вас раскрываемость повысится.
– У меня нормально с раскрываемостью.
– Нормально – это удовлетворительно. А нужно стремиться к оценке «отлично»… В общем, товарищ майор, – Петухов переключился на Шумова, – даю вам срок одни сутки, подготовить материалы по Хромцову. Нам нужны основания, чтобы обвинить его в убийстве гражданина Сысоева.
– Зачем основания? – разозлился Шумов. – Хромцов морально сломлен, он сейчас хоть в убийстве президента Кеннеди признается. И в убийстве Костылина признался, и в убийстве Сысоева признается. Только кому нужна эта фикция?
– Мне нужна. Вам нужна. Нам нужна.
– Он же на первом следственном эксперименте засыплется.
