там без криминального прошлого – не считая, конечно, Вяткина с его бандой. Но ничего, вода камень точит. Нашел-таки Городовой человека, которого можно было взять на крючок. Пришел к нему домой, представился. Поздно уже, но Богдан привык работать до полуночи, для него десять вечера – не время.
– Лейтенант Городовой? – напрягся крепкого сложения парень с искривленным боксерским носом.
Конечно же, он знал, с кем имеет дело. Потому что уже однажды встречался с ним. И видел трупы тюменских бандитов, с которыми расправился Богдан, вот и не посмел нагрубить ему. Хотя, судя по его желанию казаться крутым, не отказался бы от такого удовольствия.
– Мне с тобой, Костя, поговорить надо. Впустишь?
– Ну, проходи…
Богдан зашел в прихожую. Стандартная двухкомнатная квартира улучшенной планировки, кафельный пол, приличная мебель. Из комнаты показалась миловидная, совсем юная девушка в коротком атласном халатике, но Костя мягким движением руки вернул ее обратно, закрыл за ней дверь. Провел гостя на кухню, поставил чайник.
– Костя, ты где служил в армии? – спросил Богдан.
– Если тебе известно, кто я такой, то и это должен знать.
– В спецназе внутренних войск ты служил. Так же, как и я. Только вот на счет крапового берета не знаю, в учетной карточке записи нет.
– Имел краповый берет. – Костя Деревин пытался изображать невозмутимость, но чувствовалось – он гордится собой.
– Уважаю. У меня тоже краповый берет.
– И что? Ты же не для того ко мне пришел, чтобы сказать об этом?
– Не для этого… Мне твоя помощь, Костя, нужна.
– Я так и понял, – ехидно сказал парень.
– Мне нужен Вяткин. Знаешь такого?
– Может быть, и знаю…
– Мне нужно знать, где он живет, как его найти. Поговорить с ним хочу.
– Это не ко мне.
– Другого я от тебя не ожидал, – вздохнул Богдан. – Ты человек долга, тайны хранить умеешь.
– Типа того… Я знаю, ты нормальный мент, – с усмешкой сказал Деревин. – И работа у тебя нужная, не вопрос. Но ты не здесь стукачей ищешь.
– Вяткин – убийца. Он опасен для общества.
– Этого я не знаю и знать не хочу.
– Костя, мы же с тобой в одних войсках служили, у нас краповые береты… Мог бы поделиться информацией.
– Я ничего не знаю про Вяткина.
– Костя, ты же видишь, я делом занимаюсь. Убийц ищу, сажаю их…
– Не мои проблемы.
– Скажи, зачем я должен искать нарушение закона на ровном месте? Зачем я должен копаться в твоем белье?
– В моем белье?!
– Как мне Вяткина найти, Костя?
– Нет, ты что-то там насчет моего белья сказал, – угрожающе проговорил Деревин.
– Смотри, ты сам напросился… Сколько лет твоей девушке?
– Что?! – встрепенулся парень.
– Ей еще семнадцати нет, а ты с ней уже живешь. И я так полагаю, живешь половой жизнью. А это статья сто девятнадцатая – половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости… Ты же не хочешь, чтобы твою подругу таскали по экспертизам, выясняя, живет она половой жизнью или нет?
– Ну, ты, в натуре!.. – задыхаясь от возмущения, воскликнул Деревин.
– Да, Костя! Такая вот у меня работа! Приходится копаться в грязном белье. А что делать, если народ не хочет помогать нам по доброй воле? Спокойно жить хотят, а помогать – нет…
– Так нельзя делать, – растерянно и зло сказал Деревин. – Да и нет никакой половой жизни…
– Есть факт вашего с ней совместного проживания. Этого достаточно для того, чтобы отправить тебя за решетку. А там с тебя спросят, что да как. Ты же должен понимать, что статья позорная… Но ты прав, так делать нельзя. Это запрещенный прием с моей стороны. И я не стану шить тебе эту статью. Мы же с тобой в одних войсках служили, за краповые береты на штурмовой полосе убивались… Не могу я с тобой так поступить.
– Не надо так со мной, не надо…
– Где Вяткин?
– Не знаю… Честно, не знаю… Был сегодня в офисе, с Быхаловым говорил. А потом уехал. Гаишники за ним погнались, он удрал…
– Гаишники?
– Да. Грицыхин был у них, разобрался там. Он правила нарушил, гаишники это засекли…
– А в офисе он что делал?
– Кто? Вяткин? Так он у нас теперь наравне с Быхаловым. Говорят, он на вдове Костылина женился, а у нее акции мужа…
– Не знал… Значит, он сейчас у нее?
– Может быть…
– Адрес не подскажешь?
– Э-э…
– Я все равно узнаю.
– Это на улице Мира… Дом сто сорок второй…
– Надеюсь, ты никому не расскажешь о нашей встрече?
– Я что, на идиота похож? – буркнул Костя.
– Тогда до новых встреч.
– Эй, начальник, я же все сказал! Зачем новые встречи?
– А вдруг тебе моя помощь понадобится? Всяко ведь в жизни бывает. Ты мне, я тебе. Бывай!
До адресата Богдан добрался на такси. Сказал, куда ехать, а вместо денег предъявил служебное удостоверение. Он понимал возмущение водителя, но что делать, если у него не было своей машины, а оперативной он уже воспользоваться не мог? А с деньгами у него туго. Инфляция растет быстрей, чем зарплата, а Городовому еще за квартиру платить. Если раньше он мог позволить себе эти траты с легкостью, то сейчас приходилось отдавать чуть ли не всю зарплату… Жаль, что «девятку» за свое спасение предложил ему Быхалов. Будь на его месте другой нувориш, он бы, может, и не отказался. Если, конечно, это действительно благодарность, а не взятка…
Водитель высадил его возле красивого дома за высоким забором. Богдан попросил его немного подождать, но едва вышел из машины, как та рванула с места в карьер. Не захотел его ждать водитель за «спасибо».
На улице холодно, и приткнуться некуда. А за забором собака, так просто во двор не попадешь. Да и охранник там может быть. Звонок возле калитки, но что сказать хозяину дома? Заявить, что из милиции, так Вяткин пошлет его лесом. Или даже сделает ноги. А подмоги у Богдана нет, некому перекрыть пути возможного отступления. Да и не для того он здесь, чтобы задержать Вятка. Ему хотя бы выяснить, дома он или нет.
На втором этаже светятся окна, но непонятно, кто за ними. Может, Вяток готовится ко сну в объятиях своей женушки? Увы, Богдан мог об этом только догадываться. А ему нужно знать точно…
Ничего страшного. Разведку местности он, можно сказать, произвел. Сейчас отправится в отделение, организует группу захвата и рано утром вернется сюда. Вяткин отправится по делам и нарвется на засаду, а там уже дело техники.
Улица глухая, машины по ней в этот час не ездят, но до шоссе недалеко. Богдан уже прошел примерно половину пути до этой дороги, когда с нее на улицу свернула машина. Это была «шестерка» белого цвета.
