Следующая неделя прошла без особых событий, если не считать ежедневных подлянок моего соседа по комнате. Постепенно я втягивался в режим Одинцовки, с её побудками, ни свет, ни заря, постоянными занятиями физкультурой и ежедневными поверками.
Раз в четыре дня нам приходилось подпитывать энергетические накопители училища. Но это было несложным делом, просто, ты ложился на специальную кушетку, клал руки на энергоприёмники и направлял в них свою псимагическую энергию, наблюдая за столбиком на дисплее, висящим перед тобой. Когда столбик доходил до верхней черты, зависящей от твоего класса силы, можно было останавливаться и идти отдыхать до утра. Это было что-то вроде донорства, только у тебя забирали не кровь, а энергию.
Официально считалось, что наша энергия идёт на подпитку силового купола, но Велтистов сказал, что по его подсчётам, на поддержку купола достаточно энергии, всего лишь, одного нашего курса, даже если его будут атаковать снаружи все остальные. Он предполагал, что остальная энергия банально забирается на государственные нужды. Так это или нет, никто доподлинно не знал, и периодически по этому поводу возникали ожесточённые споры.
Проблемы у меня начались на следующей неделе. Пётр Храповников, выяснивший, после общих практических занятий, что я действительно мало что умею, стал надо мной издеваться, подбивая на это развлечение и остальных. Велтистов занял позицию наблюдателя, так что мне пришлось выпутываться самому. Несколько дней я не обращал на всё это внимание, думая что всё затихнет само собой и им надоест, но становилось только хуже. Егор Бурмистров, с которым мы за это время здорово сдружились, сказал, что мне нужно просто хорошенько вздуть Храпу, и тогда от меня отстанут. Идея была хорошей, но вот только была одна проблема. За исключением того случая с Вороной, я никогда не дрался псимагией, так что ещё пару дней я обдумывал как мне это сделать. А на третий день, Храпа меня просто допёк. Он сказал какую-то ерунду, но настолько обидную, что я не выдержал и ответил. Драки в училище были строго настрого запрещены, и любое применение псимагии в стенах училища, тут же фиксировалось детекторами, и строго каралось. Так что, единственное, что я мог сделать, вызвать Храпу на дуэль:
— Дуэль. Сегодня вечером, за прудом! Пока один из нас не упадёт в воду!
— Как скажешь! — ответил Храпа, и лицо его исказила злая усмешка. — Я вижу, ты очень хочешь искупаться! Ха-ха-ха!
В семь вечера я стоял на дальней стороне пруда вместе с Егором Бурмистровым и Пашей Гурценко, которых я позвал быть моими секундантами. Это место было давно известно, как место проведения дуэлей между учащимися. Официально дуэли были запрещены, но преподаватели смотрели на них сквозь пальцы, если всё это не заканчивалось тяжелыми травмами. В последнем случае, обоих дуэлянтов ждало наказание.
У Храпы был большой опыт подобных драк, а на моей стороне была сила А класса, так что чем закончится дуэль было непонятно никому. Постепенно стали подтягиваться зрители. Последним подошел Храпа в сопровождении пары своих дружков. Судить дуэль должен был наш староста, Миша Велтистов.
— Господа, — обратился он к нам, формальным тоном. — Я даю вам последний шанс к примирению.
— Нет, пусть даже не надеется! — практически выкрикнул Храпа. — Я обязательно его искупаю!
— Дмитриев? — обратился Миша ко мне.
— Нет. Он должен ответить за свои слова.
— Тогда займите свои места!
Мы с Храпой одновременно поднялись в воздух и зависли в метрах пяти от берега.
— Готовы? Начинайте! — крикнул Велитстов, махнув рукой.
Первое что я сделал, это сотворил максимально сильный силовой щит. И как выяснилось, вовремя. Храпа атаковал сразу, из его рук вырвалась молния и ударила в мой щит зазмеившись по нему, с характерным треском. Похоже, Храпа решил сбить меня первым же ударом.
В следующий момент, когда он стал создавать новое заклинание, я нанес ему псиудар. Псионика была тем, что я изучил лучше всего, так что не воспользоваться этим было просто глупо. Конечно я не смог полностью пробить псизащиту Храпы, но я у меня получилось вывести его разум из равновесия, так что потерял концентрацию и его заклинание рассеялось, так и не создавшись. Храпу здорово хлестнуло отдачей и он скривился. Именно это и было мне нужно. Я тут же сотворил небольшой огненный шар и метнул в его сторону. Шар летел не очень быстро, так что Храпа попытался уклониться, но я тоже не бездействовал. Я снова ударил по его псизащите, на этот раз на полную мощность. Вот тут Храпа и замер. Ему пришлось сконцентрироваться на отражении удара, и концентрации внимания на перемещение в пространстве у него просто не осталось. Ещё через секунду, мой огненный шар попал в него, разбив в дребезги его слабый щит. После чего он с криком рухнул в воду.
Храпу вытащили его дружки. На его животе красовалось большое прожженное пятно и он тяжело дышал.
— Сволочь! Ты мне форму испортил! — прокричал он в истерике. С него ручьями лилась вода, а погода была не слишком тёплой.
— Ты извиняешься? — спросил я его. — Или повторим?
— Извиняюсь! — выплюнул Храпа извинения, и посмотрел на меня взглядом, полным ненависти.
С этого момента мои отношения с одногрупниками более-менее наладились. Больше меня никто не доставал. Хотя Храпа всё так же меня ненавидел, но делал он это молча, не нарываясь на драку. Проблема была только с Вороной. Этот гад, всё также мешал мне жить, как и раньше. Я подумал что стоит и его вызвать на дуэль, но Егор меня отговорил. Ворона был в друзьях у Валеры Зорькина, а связываться с этим товарищем Егор мне настоятельно не советовал. Валерку называли «паханом» училища, и звание это было заслуженно. Так же как и я, он был Ашником, но в отличии от меня его баллы по псимагическим дисциплинам были одними из лучших. А если учесть ещё, что он был третьекурсником, то мне с ним было точно не тягаться. Пришлось терпеть.
Моё дополнительное обучение шло черепашьими темпами, из-за недостатка практики. Ведь помогать мне должен был как раз Ворона. Но я даже и не заикался ему об этом, понимая, что он ничему учить меня не будет. Я думал, что смогу хотя бы наверстать теорию, но и тут у меня всё шло не очень. Ворона мешал мне заниматься всеми доступными способами. Читать в нашей комнате было просто невозможно, так что в конце-концов я стал сидеть по вечерам в библиотеке.
Единственными светлыми пятнами в этом мрачном отрезке моей жизни были приезды мамы по выходным. Мы сидели с ней на лавочке у выхода, и разговаривали о всякой ерунде. В этот момент я отдыхал и забывал все свои невзгоды. Вот только потом возвращаться в общежитие мне ужасно не хотелось.
Так прошло ещё три недели. В один из вечеров меня нашел в библиотеке капитан Макаров.
— Сергей? Как твои успехи? — спросил он меня.
— Не очень, господин капитан, — ответил я честно.
— Почему? Что тебе мешает? И почему ты сидишь здесь, а не у себя? Разве Воронов тебе не помогает?
— Воронов? — переспросил я, отводя глаза. Рассказывать всё как есть, мне не хотелось, но и молчать было глупо. — Честно говоря, я его не просил.
— Так, — взгляд капитана Макарова стал очень серьёзным. — У вас что с ним, плохие отношения?
— Нуу... честно сказать не очень, — проговорил я, всё также смотря в сторону.
— Пойдём! — сказал он мне, и двинулся прочь из библиотеки.
Мы прошли по коридору до его кабинета. Капитан открыл его, приложив руку к сенсорной панели, и впустил меня внутрь. Там он сел за стол, указал мне на стул перед столом, и сказал:
— Рассказывай!
— Что? — спросил я его.
