определённой комплекции. К счастью, мы с Танюшкой обладали именно такой комплекцией. Мы могли бы пролезть и в более узкое окошко.
А под окошком (со стороны крыши) стояла маленькая железная стремяночка в две ступеньки…
Дом прямоугольный, на каждом углу – по башенке. Все башенки разные, такие андерсеновские, сказочные…
Крыша усеяна чердачными окошками и печными трубами, как грибами… То-то было когда-то работы у трубочистов!…
Крыша была выгоревшего красного цвета, такого потёртого дождями цвета, как старый, рабочий цирковой ковёр… Жаль, что не черепичная. Но по черепичной невозможно было бы бегать. А по этой – пожалуйста!
Ещё на крышу выходили широкие окна многочисленных мансард. Это были мастерские художников. В этом легко было убедиться, заглянув в любое из них. Многие были распахнуты настежь… Но – странно – ни один художник за мольбертом обнаружен не был. Все ушли по каким-то делам. Или в этот обеденный час где-то в недрах своих мансард готовили себе нехитрую художественную трапезу.
Так что на крыше гуляли только мы с Танюшкой, голуби и бабочки…
А ещё здесь жил лев! Он сидел у самого края карниза, охраняя башню с часами, и задумчиво глядел в сторону Почтамта. Как будто мечтал о заветном письме, которое никак не приходило… Взгляд у льва был очень живой, хотя сам лев был каменный.
Обойдя всё это царство-государство, мы вернулись через узкое окошко в башню с часами.
В тёмном углу обнаружили большую стремянку. Приставили её к люку в потолке башни…
И – вот мы ещё выше! На самом верху башни! На мостике с узкими перилами. А под самым куполом башни, под её остроконечной верхушкой, венчающей этот сказочный дом, – находится… колокол! И на кромке чугунного колокола можно было разглядеть и ощупать литые чугунные буквы, оставленные тут для редких гуляющих по этой крыше. Надпись сообщала о том, что дом этот построен в 1899-1902 годах и принадлежит страховому обществу «Россия».
Маленький, безъязыкий колокол, в котором ветер свивался улиткой… Загадочный колокол, не видимый с улицы. Не видимый никому, – а только тем, кто стоит сейчас на этом узком мостике, держится за эти тонкие перила и смотрит на огромную, бескрайнюю Москву… на древний, прекрасный город… самый лучший в мире!
В следующий раз мы пришли сюда втроём, с Жан-Кристофом. Прихватив свои пантомимические костюмы. У Танюшки тоже оказалось чёрное трико. А я не забыла взять свой зонтик в заплатах, красный плащик и фотоаппарат.
И мы разыгрывали пантомимы. Разные смешные сценки. Прямо на крыше – как на сцене. А жители дома напротив – что через узкий переулок – с удивлением смотрели на нас со своих балконов и из окон…
От того похода на крышу остались фотографии, где видно, какие мы молодые и тощие, как кузнечики.
И наступило 13 июня. И мы с Жан-Кристофом решили сходить к девушке Рузе, его приятельнице. Он давно хотел нас познакомить, потому что Руза тоже пишет стихи.
Жан-Кристоф зашёл за мной после работы в Москонцерт, и мы отправились пешком в Сокольники. От моей работы это было совсем недалеко…
…Это были ещё старые Сокольники, здесь было много двухэтажных деревянных домиков. Сокольники – это город в городе. Да и вообще, Москва слеплена из множества разных городов, городков и деревенек. И в каждом московском уголке – своя атмосфера, свой аромат и свой уют…
Итак, 13 июня 1972 года. Телефона у Рузы нет, так что идём наудачу.
Во всех палисадниках очумелая сирень…
Мимо пролетают красные трамваи… красные звенящие иглы, сшивающие времена и эпохи моей жизни…
Сталкиваемся с Рузой в дверях её квартиры. Она обрадована и смущена:
– Ой, ребята, здорово, что зашли, но я спешу на лито… на литобъединение – здесь, рядом, при ЖЭКе… я обещала быть и уже опаздываю… Хотите, пойдём вместе?
– Пойдём, – сказали мы.
И пошли.
Человек средних лет, очень маленького роста сидел за большим столом. Живые, внимательные глаза и приветливая улыбка. Это был Симон Бернштейн, руководитель литературного объединения. Все к нему обращались просто «Симон», хотя он был раза в два старше всех присутствующих.
– О, заходите, заходите! – сказал он, увидев нас через распахнутые двери.
Комната была битком набита молодыми ребятами. Девушек было только две – Руза и я. Стулья стояли вплотную. Было жарко, окна были распахнуты настежь, за окнами буйствовала сирень, комната была на первом этаже, и сирень нахально вламывалась в окна… Кто-то притащил ещё откуда-то стулья. Наконец, все расселись.
– Для знакомства прочтёте что-нибудь? – спросил Симон меня и Жан-Кристофа.
– Извините, я не пишу, – засмущался Жан-Кристоф, – я тут просто за компанию.
– А я прочту, – сказала я. И прочла «Сказку о паучке, остановившем время».
