Мне заплатили за опубликованную повесть кучу денег. Антон удивлялся: он никогда не видел таких больших денег. Я – тоже. Почти тысячу рублей! «Чудеса!…» – шептал мой сынок, пересчитывая длинные сторублёвки.
Мы тут же вернули долги. Накупили новых книг, пластинок, новый проигрыватель, одёжек Антоше. И решили сделать ремонт. Захотелось обновления.
Всё делали сами, вдвоём: клеили обои (и выбирали их, и тащили домой в четыре руки), вместе красили окна и двери: я вверху, Антоша внизу. Оклеили обоями кухню – она ведь у нас как комната: и мой рабочий кабинет, и гостиная, и столовая – всё в одном флаконе. Выкрасили ванную в оранжевый цвет! На стене ванной я нарисовала разбегающуюся галактику, а на двери – огромную стрекозу. Так весело стало! Конечно, и раньше было весело, но теперь – ещё веселее!
Только одна накладка произошла. В прихожей на толстых верёвках повесила большую полку, как раз над дверьми в комнату и на кухню, и нагрузила эту полку книгами и игрушками. Полюбовались… Здорово! Какие мы, однако, умельцы! Вспомнила, как меня моя подружка Неструева называла: «папа Рома и мама Нушка». Приходится быть в двух лицах. А что делать? И провисела наша шикарная полка ровно один день, а на следующий вечер как грохнется! Хорошо, что никто под ней в этот момент не стоял… «Папа Рома» слегка оплошал.
Оформила Антону домашнее обучение. Учитывая его предъязвенное состояние, врождённый порок сердца и астматический компонент. Хотя сейчас, после моря, сынок себя чувствует прекрасно! Но я не хочу, чтобы он пошёл в школу, и опять бы всё стало ужасно!
– У меня аллергия на эту дурацкую школу! – говорит Антон. – Не школа, а шкость!
Всю неделю он занимается сам, школьные задания делает за считанные минуты, а в субботу ходим после уроков в класс к нашей учительнице, и Антон отчитывается. За неделю. Никаких проблем. Ребёнок счастлив, что не нужно отсиживать в школе скучные уроки. Учительница довольна, что ей не нужно ломать голову над тем, чем занять скучающего вундеркинда, а мама Нуш счастлива, что сынок после возвращения из Крыма ни разу не болел.
Мы ехали в полупустом автобусе, и ты громко, на весь автобус рассказывал мне о том, как устроена наша вселенная… Прошло время, когда я тебе рассказывала об этом. Теперь ты рассказываешь мне. Ты знаешь гораздо больше меня! У тебя фантастическая память… Ты помнишь скорости вращения планет, помнишь их массы, помнишь десятки, сотни подробностей о каких-то дальних спутниках, кометах… Мой мозг всего этого уже не вмещает. Я даже и не пытаюсь запомнить. Но слушать тебя всегда страшно интересно!
Какой-то молодой мужчина лет тридцати всю дорогу оглядывался на тебя и прислушивался к нашему разговору. Когда мы все вышли на конечной остановке, у метро «Речной вокзал», этот мужчина подошёл к нам и сказал:
– У вашего ребёнка колоссальные способности! Вы знаете об этом?
– Знаю.
– А где он учится?
– В обычной районной школе.
– Ну, это не серьёзно! Вам нужно отдать его в физико-математическую школу.
И он стал нахваливать школу-интернат для особо одарённых детей. Он там, оказывается, работает, преподаёт математику.
– Интернат – это не для моего ребёнка, – сказала я.
– Но у него фантастические способности! Разве можно не развивать их? Это – преступление!
– Но он прекрасно развивается и без спецшколы. У нас много книг, он читает взахлёб…
– Но вы же понимаете, что здесь нужна система.
– Я думаю, что такая ранняя специализация совершенно ни к чему. А если ему на роду не написано быть математиком? А если он захочет стать энтомологом? Он обожает насекомых!
– Детские фантазии! Энтомология может быть его хобби. Но у него мышление математическое. Подумайте о его будущем.
– Я подумаю. Точнее – мы с сыном подумаем.
– Можно записать ваш телефон? – спросил он. – Я вам позвоню.
– А у нас нет телефона.
– Жаль.
Он записал нам свой телефон, попрощался с тобой за руку и сказал:
– Звоните! Я уверен, что вы примете правильное решение!
Шли дни. Я думала…
Значит, надо расстаться?! А как наши вечерние пробежки? А наши разговоры и разговорчики? А наша любовь, наша дружба, наше постоянное общение, без которого мы не можем жить? Этот человек сказал: «Подумайте о его будущем». А разве может быть будущее без настоящего? Ну, научишься ты решать супер-уравнения и супер-задачки, но разве ты от этого станешь счастливее? Разве от этого вообще можно быть счастливым?
Жизнь врозь… Отдать тебя в интернат, по сути – в детский дом. «Вы можете забирать его на воскресенье, – сказал этот человек. – А можете не забирать. Иногородние ребята живут постоянно, только на каникулы уезжают домой». Я представила этот интернат за высоким забором, и как я стою у щёлки, чтобы увидеть тебя хоть краешком глаза…
– Антоша, ты хочешь такой жизни?
– НЕТ!!! – завопил ты так оглушительно, что я поняла: эти дни ты жил в напряжении и тягостном ожидании: какое решение приму я? Но разве я когда-нибудь что-то решала без тебя, сынок?
Ну, вот и решилось. Ни ты, ни я на это не согласны – на твоё заточение в элитарной спецшколе.
Я даже звонить тому человеку не стала. Он бы нас всё равно не понял.
Идём дальше…
Тоненькое письмецо в почтовом ящике. От Гавра. Однажды в субботу, в декабре, в конверте – стихотворение о Нашей Крыше…
О том, что время на часах – всё то же… то же, что и двенадцать лет назад…
То же ли, милый? Твоя дочка, что была тогда малышкой, уже заканчивает школу. Мой сын уже спорит с учительницей, полезны или вредны овраги…
