Пинч поежился, произнося это слово.
Чарли решил, что это, наверное, какое-нибудь ужасное чудовище, если уж даже Пинч его боится.
— Так что, — с нервным смешком продолжал Пинч, — если Совет решит, что учить Чарли невозможно, тогда его придется... понизить.
— Что значит «понизить»? — спросила Ольга.
— Это процесс, во время которого наши лучшие хирурги абсолютно безболезненно, используя самые совершенные инструменты, уменьшают силу воображения ребенка, снижая его способности открывать портал. После операции ребенок будет способен пропускать в мир людей монстров не выше второго класса.
— Понятно, — сказал мистер Бенджамин. — То есть ваши хирурги сделают из него идиота.
— Нет, сэр, вовсе не идиота, — возразил Пинч. — У вашего мальчика очень высокий уровень интеллекта. Мы его просто чуть-чуть уменьшим.
— Чуть-чуть уменьшите? — повторил мистер Бенджамин.
— Совершенно верно. Он этого даже не заметит.
— Понятно. — Мистер Бенджамин повернулся к жене. — А ты как считаешь?
— Я считаю, что если они посмеют прикоснуться к Чарли, — сладким голосом проговорила она, — то я своими руками оторву им голову, а вместо нее воткну букет цветов.
— Хорошо сказано, — заметил мистер Бенджамин.
Чарли вскочил на ноги.
— А почему вы меня не спрашиваете? Речь, между прочим, обо мне.
— Сын, ты не можешь уйти с этими людьми, — сказал мистер Бенджамин. — Подумай, тебя заберут от нас и превратят в какого-то пастуха или, того хуже, — в слабоумного.
— Не слабоумного, а человека со средними способностями, — поправил Пинч.
— Еще хуже! — взорвался мистер Бенджамин. — Нет, он с вами не пойдет.
— Но я хочу уйти с ними, — возразил Чарли. — Только сейчас я понял, что со мной происходило все эти годы. Я хочу узнать больше. Стать таким, как они!
— Об этом не может быть и речи, — сказал мистер Бенджамин.
— Прости, Чарли, но последнее слово за нами, — поддакнула Ольга.
— В общем, так, — заключил Пинч, вставая. — На этот счет у нас имеются четкие инструкции. Мы обязаны представить Чарли Высшему совету — с согласия родителей или без него. Если понадобится, мы заберем мальчика силой.
Мистер Бенджамин вскочил на ноги.
— Ах вот как? Ну что ж, если вы считаете, что моя любовь к сыну недостаточна, тогда, сэр, наносите удар первым. Я готов!
И мистер Бенджамин, закатав рукава, встал в стойку, выставив вперед костлявые руки.
Миссис Бенджамин взглянула на Табиту и Рекса.
— Вы такие славные, — умоляющим тоном проговорила она. — Сделайте что-нибудь.
— Мне неприятно вам это говорить, мэм, — сказал Рекс, — но Пинч прав. Из-за Чарли вы уже провели два дня в коробке от холодильника, а это был всего лишь жалкий мимикрон. Но если к вам проберется какая-нибудь тварь пятого класса или тот-у-кого-есть-имя... тогда всем конец — и Чарли, и вашему мужу, и вам. Так что, если вы хотите защитить сына, лучше отпустите его с нами. Такой сильный Дар, как у него, я видел всего лишь раз.
— А что случилось с тем человеком? — спросила Ольга.
— Он плохо кончил, — тихо ответил Рекс. — Но с Чарли этого не случится. Даю вам слово. Ольга засомневалась:
— Баррингтон... что будем делать?
Немного поразмыслив, мистер Бенджамин обратился к Рексу:
— Если с моим сыном что-нибудь случится... если он хотя бы палец расцарапает... я вас из-под земли достану, слышите? Я выразился ясно?
— Вполне, — ответил Рекс.
Чарли изумленно смотрел на Баррингтона — таким он его видел впервые. От гордости за отца мальчик даже покраснел.
Баррингтон взял Ольгу за руку.
— Дорогая, я знаю, тебе тяжело с ним расставаться... но, думаю, так будет лучше. Возможно, пришло время отпустить нашего сына навстречу его судьбе.
— Но ведь он такой маленький, — попыталась возразить она.
— Все будет хорошо, ма, — сказал Чарли. — Я обещаю.
— Я верю тебе, Чарли, — ответила мама. — А вот за них... — она махнула в сторону Рекса, Табиты и Пинча, — ручаться не могу,
— Понимаю вас, мэм, — сказал Рекс. — Я знаю, мы часто спорим, ссоримся и, наверное, не внушаем доверия. На вашем месте я бы тоже не очень-то нам верил. Только сейчас я обещаю: с вашим сыном ничего не случится. — Он слегка улыбнулся. — Понимаете, мэм, я вырос на ранчо, и папаша всегда говорил мне: «Если молоко невкусное, перегони коров на другое пастбище». Так вот, здесь, у вас, дела шли куда как плохо, а могут быть еще хуже. Если вы любите Чарли... и хотите его спасти... отпустите его с нами!
Ольга внимательно посмотрела ему в глаза.
— Что ж, забирайте, — сказала она и заплакала.
Глава 4. НИЖНИЙ МИР
Чарли в сопровождении трех взрослых вышел из дома, ночной ветерок освежил его.
— Мама думает, я еще маленький, — сказал он, поправляя на плече сумку, в которую перед выходом успел кинуть джинсы, пару рубашек и свой журнал об изобретениях.
— О тебе беспокоится. — Табита потрепала его по голове. — Ты же ее единственный ребенок.
— Она думает, я ничего не умею. А я смелый, решительный. Я все умею.
— Надо же, от горшка два вершка, а все туда же, — усмехнулся Рекс.
— Вы о чем?
— О том, что нужно быть осторожным. Ищешь приключений? Ты их получишь, можешь не сомневаться. И даже больше, чем тебе хочется. Смотри, — Рекс показал на скрытую за кустами небольшую полянку, которую не было видно со стороны улицы, — вот здесь будет хорошо.
— Ладно. Отойдите подальше, — приказала Табита, становясь посреди полянки.
Она закрыла глаза и вытянула вперед правую руку. По телу ее побежали красные искры, заряжая электричеством воздух.
— Что она делает? — тихо спросил Чарли.
— Открывает Главный портал, чтобы мы быстрее попали в Высший совет, — объяснил Рекс-Конечно, это можно было сделать и у вас дома, но я решил, что нужно оттуда поскорее убраться, пока твои предки не передумали. Они здорово призадумались, когда Пинч вручил им конверты с адресом нашего Управления.
— Это единственный способ связаться с Чарли, — сказал Пинч. — Я решил, что так им будет спокойнее.
— Лично мне станет спокойнее, когда мы отсюда выберемся. Не бойся, парень, прыжок через портал — это быстро.
— И опасно, — добавил Пинч.
— А жить вообще опасно, Пинч, зато весело.
Внезапно перед ними открылся высокий — в два метра — проход, сияющий темно-красным огнем. Сквозь него Чарли увидел безжизненную каменистую равнину. То была пустынная местность, усеянная причудливыми нагромождениями камней и заросшая чахлым кустарником, который отбрасывал голубоватые
