— Кэт, сядь, пожалуйста, на барный стул около прилавка. Алекс, ты и я — на переднем фронте.
Он подошел к двери и рывком открыл задвижку. Проклятье.
А потом все внезапно стихло. Долго это не продлилось, но, когда звук шагов раздался снова, он утихал — морпехи
«Спасибо, Дилан… и спасибо, генерал Грант».
И все же Хокинс понимал, что они лишь уклонились от пули. Шансы на возвращения морпехов сохранялись… ведь мать Кэт могла быстро сообразить, как обойти состряпанные второпях (да еще и временные) приказы Гранта. Даже и без морпехов Мэрилин Деккер найдет для этой работенки банду бравых мужичков. Эта женщина была безжалостной — вероятно, безумной. Морпехи — ради всего святого!
— Сколько сейчас людей с сенатором Деккер?
— Пятеро: ее секретарь и четверо подхалимов, — ответил Алекс.
Это его насмешило.
— Кто из них вооружен?
— Двое.
— Ух-ты, наши шансы в этой игре внезапно сравнялись.
Алекс посмотрел на него, как на ненормального.
— Твои шансы никогда не сравняются с сенаторскими. Никогда.
— Она не может чувствовать себя уж очень уверенной. — Хокинс посмотрел на часы. — Двадцать пять минут назад у нее была армия, а теперь с ней лишь свита.
— Успокаивай себя, сколько хочешь, но она уже подожгла мне задницу и обдумывает обвинения — а я ей нравлюсь. А с другой стороны — ты, проклятье всей ее жизни.
— Это она тебе сказала?
На секунду Алекс опустил глаза, потом снова поднял их и скосил на Кэт виноватый взгляд.
— Меня ввели в курс дела всех аспектов Катиной жизни, включая и мысли сенатора на предмет твоего текущего положения. Она никогда не выпускала тебя из поля зрения, хотя информация о продаже машин — явно прикрытие для твоей настоящей работы, какой бы она ни была.
— Так ты не думаешь, что это она приставила меня телохранителем к Кате два дня назад в Ботаническом саду?
— Не знаю. Если это и да, то мне она ничего не сказала, что в общем-то бессмысленно, потому что она была сильно взволнована Катиным возвращением в Денвер. Твое имя всплывало в каждом нашем разговоре, и мне всегда приказывали пресекать любой контакт, чего бы это ни стоило.
— Как, например, устроить убийство, которое точно свяжут с моим именем, или, возможно, повяжет меня и снова упечет в государственную тюрягу?
— Нет.
Алекс больше не выдавал чужие ответы вместо своих, что склонило Хокинса поверить ему.
— Ты хороший стрелок, Алекс?
— Нет, — ответил мужчина, слегка побледнев. — Бывший коп, да, но не стрелок в твоем понимании.
— Ну, а я — стрелок, — сказал Хокинс тоном, который не давал простора для интерпретации. — И, если они выволокут меня отсюда, я возлагаю на тебя всю ответственность за Катино благополучие.
Алекс побледнел еще сильнее.
— Не могу себе представить, чтобы сенатор Деккер ввязалась в такие неприятности, не имея при себе ордена на арест или ключи от Ливентворта.
Несмотря на их плачевное положение, Хокинс ухмыльнулся.
— Я тоже не могу. — В этом-то и была засада, но Алекс начинал ему нравиться. Эффективность, ум и ловкий маневр, проделанный им утром со скоростью света, не могли не нравиться, не говоря уж о его кристальной честности.
Когда в дверь постучали, он посмотрел на часы и взглянул на Скитер.
— Где Кид?
Она взглянула на GPS на своем КПК.
— I-25 и I-70, Моустрэп, — сказала она, указывая на перекресток двух крупнейших автострад Денвера. Шансы на то, что Кид успеет добраться до Стил Стрит прежде, чем на Хокинса наденут наручники, были 50/50.
Никто не потрудился открыть дверь. Черт, да свита Деккер уже проникла в здание. Было очевидно: они войдут с приглашением или без.
И уж конечно, повторного стука прежде, чем полиция и политики выломали дверь, не последовало.
В тот же момент Хокинс осознал, что не полностью подготовился к встрече лицом к лицу с Мэрилин Деккер. Он часто бывал в Вашингтоне и вел достаточно много дел, чтобы знать, как она выглядит — так что кишки его свернулись узлом не от ее внешнего вида. Причина была иной — она ступила на его землю, со своим «бобом» из коричневых волос, со своими квадратными плечами, со своими чертовыми тощими ногами и практичными туфлями. Его тошнило от ее пиджака на трех пуговицах, от светлых чулок, от жемчужных серег. Он мог поклясться, что она пахнет нафталином, но будь он проклят, если окажется достаточно близко, чтобы проверить свои подозрения.
Наблюдая за тем, как она входит в его лофт, он попытался, да поможет ему Бог, попытался найти хоть что-то в ее костюме, лице, личности, характере или внешности, что не вызывало бы в нем ненависти — потому что именно она станет бабушкой его детей.
Эта мысль вызывала приступ тошноты.
Вместе с ней вошла лейтенант Лоретта Брэдли, и, когда Мэрилин остановилась, приняв вызывающую позу посреди его гостиной, лейтенант прошла дальше в одиночестве. Она была крупной женщиной, не полной, просто высокой и крепко сбитой, нос ее был слишком велик, но золотисто-карие глаза отличались поразительной красотой. Волосы она стригла коротко и всегда красила их во всевозможные оттенки красного. За всего годы знакомства он видел, как они менялись от цвета каштана до морковки, а однажды стали почти розовыми.
Никто над этим не насмехался.
— Кристо, — спокойно произнесла она.
— Лоретта, — ответил он на приветствие.
— У меня имеется орден на твой арест и Ремингтон.308, сплошь покрытый твоими отпечатками, который мы нашли в Ботаническом саду позапрошлой ночью.
Вот отстой.
— Зачитай ему права, Карл.
Пока Карл зачитывал ему права, Хокинс перевел дыхание и пораскинул мозгами над неверодерьмоятным развитием событий.
— Я стрелял из Ремингтона.308 только один раз — в Куантико, три месяца назад.
Лоретта, не моргнув, встретилась с ним взглядом.
— Дилан подумал точно так же.
Дилан. Значит механизм заработал, и лейтенант, очевидно, готова чуть замедлить процесс, давая Дилану шанс вникнуть в ситуацию.
— Итак, — продолжила она, — Дилан позвонил одному вашему общему другу. Ганни Хаузер? И этот Ганни сказал, что пистолет украли, почти сразу после твоего визита.
— Так почему же ты здесь? — Хокинс посмотрел прямо на Мэрилин Деккер прежде, чем встретиться взглядом с Лореттой — и увидеть искреннее сожаление.
— Ты знаешь правила. Нам все равно положено станцевать. Так что ты выбираешь: драму с наручниками или тихий отход?
Ему хотелось крикнуть что-нибудь непристойное, врезать кулаком по стене, а потом схватить Мэрилин Деккер за горло и трясти ее, пока не посинеет.
— Без драм.
— Сдай свое оружие, пожалуйста.
Он отдал ей Глок.
