Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 2

антаблемента.

Керинейская лань

Катился путь, мелькали дни и страны,
Кончался год в смыкавшемся кругу.
Средь Истрских чащ, на льдистом берегу
Терялся путь любимицы Дианы,

Он так устал один блуждать в снегу
Под хладом солнц, закованных в туманы,
Внимать в тиши, как плачут ураганы,
И бить куниц и рысей на бегу.

Но в тихий час, сменяющий закаты,
Невольник тайн магической Гекаты,
Невольно в тьму склонял он робкий слух.

В мерцаньи искр тонула дебрь глухая
И ткала сны, прозрачно-лунный пух
С немых ветвей бесшумно отряхая.

Скованный Прометей

Но встречу их теснина разделяла.
– Кто ты в цепях? – Титан. А ты? – Герой.
Печальных скал неясный реял строй.
Текла заря, мертва и дымно ала.

И клубы тьмы, дрожащей и сырой,
Из черных ртов бездонного провала
Неслись к заре, свивая покрывала
Над спящей в льдах двуглавою горой.

Закатной мглой прощально пламенея,
Внимал Кавказ, как ропот Прометея,
Стихая, гас в безгласности могил.

И, опьянев, в последний раз к ночлегу
Над головой Геракла коршун плыл,
Роняя с лап и клюва кровь по снегу.

Терраса Сокровищ

Сокровищница Гелойцев

Амфора

Под грудами нарядных терракот,

Что здесь она, убогая амфора...
Ценителей завистливого взора
Она к себе ничем не привлечет.

И скошен борт, и ручки без разбора
Приставлены, и узкий переплет
По горлышку каракулькой идет, —
Меандр («меандр»!) чуть видного узора.

Но явственны на глине возле дна
От пальчиков небрежных два пятна.
То Зевсу в дар любви красноречивый

Почин трудов сынишки своего
Издалека принес гончар счастливый.
И мудрый Зевс благословил его.

Стадион

Зарывшись в ил гребнями ступеней,
Спит стадион. Жеманная улитка
Из черепков аканфового свитка
Ползет ко мне. Я здесь один. Я с ней.

Я с ней один. От тихого напитка
Луны, руин, безгласья и камней
Я брежу с ней. А сердцу все больней,
И грудь теснит неведомая пытка.

Я здесь один. Быть может, грустно мне,
Что я чужой безгласью и луне,
Что я не мхи, не ветхие ступени,

Что я не бог... Иль если б я был бог,
Я б не постиг восторга откровений
И слезы лить – блаженные – не мог?

Галерея семикратного эха

Тиранонектоны

Пелопид

Срывался снег. Как стертая камея,
Текла луна. Дул ветер. Киферон
Тонул во мгле. Ненастный Орион
Сверкал из туч, зловеще пламенея.

К домам стекалась тьма со всех сторон.
Гребнем бойниц чуть брезжила Кадмея:
Там, на горе, от стужи цепенея,
Развел костры спартанский гарнизон.

Вот пробудив пустынным гулом плиты,
Прошли вдали дозорные гоплиты,
Бряцая в такт застежками кнемид.

Молчала ночь. Чуть брезжили бойницы,
И, скрыв клинок в одеждах танцовщицы,
На пир тирана крался Пелопид.

Юрий Кричевский

Петербургский сонет

Допил вино из светлого бокала,

И душу обагрил мучительный зарок:

Я от людей ушел и, снова одинок,

Брожу в тиши заснувшего канала.

В моей душе – холодный свет опала.

Когда -то был с людьми и дух мой изнемог.

Теперь хочу вплести в суровость четких строк

Я блеск стальной зеркального кристалла.

Ах, в одиночестве – томительность отрад.

Хочу бродить один. Петра затихший град

Пленит каналов дымчатой тревогой.

О город тайн! Душой с тобою обручен,

Иду твоей извилистой дорогой,

Рукой невидимой на гибель обречен.

Из цикла «Весенний хмель»

5

Ну, прощай. Ухожу. Суждено.

Хмеля вешнего верный вассал,

Я кидаю допитый бокал —

Неразгаданной цепи звено.

Загорается новая даль —

Я не вижу гнетущих преград,

Промелькнувшей любви мне не жаль,

Я грядущему трепетно рад.

Ну, прощай. Нам не вместе идти,

Верный рыцарь царицы-весны,

По изгибам хмельного пути

Я иду, не пытая куда.

Повторяя завет старины:

«Сломят пусть – не согнут никогда».

Сонет

Не трудно красиво начать,
Но как же закончить красиво?
В душе бороздятся извивы,
Тревожит былого печать.

О, если б конец угадать!
Зов осени – в зреющей ниве,
Решиться отбросить огниво,
Хоть можно огонь высекать.

Не надо сближения длить.
Как только надорвана нить,
Уйдите свободным и ярким,

И будет ваш образ певуч —
Томящим, манящим подарком
От сердца останется ключ.

Алексей Скалдин

Петербург

I

Вечерний час. Мигая, фонари
Возносят лики длинной чередою:
Над городом, над ясною звездою,
Фонарный свет, как отблески зари.

Что ж, город мой, до времени цари:
Ничтожен ты в туманах, над водою,
И твой предсмертному подобен вою
Предсонный гул... О, Муза, посмотри!

Ты – мудрая. Когда умолкнут шумы,
Поведаешь о том, что было днем,
Мы в полночь вместе к солнцу воззовем,

Теперь же отдадим иному думы
И песен дар: зане совлек Господь
Покров дневной, – раскрыта наша плоть.

II

Гляди. Решай, на что направим взоры:
Там, на скале, стал призрачен титан,
Покинули блудницы смрадный стан,
И за добычею выходят воры.

Дома стоят, как каменные горы,
Над маревом болотистых