подошел к дверце водителя. Секунда, и он выпрямился, отдал честь, а заодно и разрешение следовать дальше. Его напарник отошел в сторону, освобождая «Лексусу» дорогу.
Рахманов сверился с номерами машин, продиктованными Джемалем: этот служебный «Лексус» принадлежал самому молодому члену команды – Гордону Рейну. Неважно, кто показал полицейскому удостоверение или пропуск на проезд к Музею военной разведки – самый старый или самый молодой агент МИ-6; важен пассажир на заднем сиденье машины, пассажир номер два. Так Рахманов определил для себя приоритеты.
В этом месте не было так безлюдно, как это могло показаться с первого взгляда. Неподалеку, в старинных ярмарочных павильонах, еще не закончили развлекать публику акробаты и музыканты, а рядом с Лондонским музеем транспорта, закрытого для посещения три часа тому назад, толпилась публика, как будто в кругу ее пронеслась новость: конный омнибус 1829 года сегодня вечером непременно отправится в путь.
Интересно, продолжал размышлять Рахманов, заставит ли ждать себя директор МИ-6? А может, точнее сказать, заставит ли он томиться ожиданием Феликса Сахарова? И если да, то сколько времени он отпустил на это тягостное мероприятие?
Даже в более острой ситуации Рахманов оставался спокойным, а сейчас нервы дали знать о себе. Может быть, давила на него последняя фаза операции и главное – особая важность персоны, которую ему предстояло устранить. В одиночку. Не он сам выбирал этот путь, на гребень волны его вынесли методы противника.
Тягостная, неприятная тема. Впрочем, обращался к ней Рахманов недолго: он увидел автомобиль директора – черный представительский «Мерседес» с пакетом бронирования Пульмана – защита «VR6».
37-летний Нил Стоун обменялся с напарником взглядом и вслух заметил:
– Сегодня прямо столпотворение какое-то. – Заговорщически подмигнув Джекобу, полицейский добавил: – Военные разведчики слетелись на ежегодный шабаш?
– Если да, то мы с тобой – на Лысой горе.
Оба рассмеялись – коротко. На продолжительный смех времени не хватало.
Джекоб занял место, олицетворяя собой живой шлагбаум и знак «стоячий полицейский» одновременно. Нил Стоун подошел к «Ягуару XF», затормозившему у сплошной желтой черты, за которой и обосновался Джекоб.
– Добрый вечер, сэр! – поздоровался Нил, склонившись к дверце автомобиля и еще не видя человека за рулем.
Он мог по пунктам перечислить, что случится в течение ближайших пяти-шести секунд. Этот человек в машине вынет из кармана своего черного пиджака зеленоватое служебное удостоверение агента МИ-6, вытянет руку в окно и, когда она выпрямится, повернет в сторону окна голову и досадливо наморщит лоб. За последние четверть часа такую картину Нил Стоун наблюдал дважды. Внутреннее чутье ему подсказало, что во второй по счету машине находилась шишка от разведки, хотя он мог ошибаться. Но дело в том, что, проводя немало времени на этом посту, он научился распознавать в людях, сидящих за рулем таких вот представительских машин, обыкновенных, пусть и на службе МИ-6, водителей. Так вот, в «Мерседесе», асфальт под которым едва не проломился, Нил Стоун наблюдал именно водителя, а на переднем кресле пассажира – здоровенного малого с броской, белого цвета, гарнитурой скрытого ношения, что само по себе выглядело странновато. Причем витой провод гарнитуры, идущий от наушника куда-то за воротник, был не тоньше, а может, и толще провода от старого телефонного аппарата, который обычно накручивают на руку – если разговор серьезный или волнительный. Так вот, водитель и телохранитель в этой серьезной тачке буквально указывали на утопающего на заднем сиденье лимузина высокопоставленного заморыша, которого они были призваны возить и защищать, что натурально выливалось в девиз «Возить и защищать». Просто охренительно, порадовался за свой неувядающий юмор Нил Стоун.
Так и есть. Он угадал. Человек за рулем «Ягуара» вынул из пиджака удостоверение – собственно, пластиковую карту, служащую пропуском в штаб-квартиру «Сикрет сервис»; кроме фото и имени в ней значился статус агента, остальная информация хранилась на магнитном носителе, исполненном в виде полосы для сканирования карты. Высунув руку в окно, он дал сличить свою нахмуренную физиономию с фото на пропуске. Особо сличать нечего: лысый, олицетворяющий состояние глубокой задумчивости, не хватает разве что лаврового венца или ауры вокруг головы.
– Вы можете проехать, сэр, – разрешил Нил Стоун, выпрямившись и подавая знак Джекобу: пусть едет.
Рахманов поднял стекло и тронул машину с места.
Личный водитель директора Майкл Пакстон проследил за «Ягуаром» в панорамное зеркало. По номерам он узнал машину Ахмеда Джемаля и получил нечто вроде подтверждения: буквально образ араба, подсвеченный изнутри салона светом приборной панели. Встречались они нечасто, обменялись рукопожатиями считаные разы. И количество таких знаков приветствия, скорее всего, вот-вот увеличится: Джемаль, покинув свою машину, подошел к дверце «Мерседеса». Все это время Пакстон видел только нижнюю часть туловища агента, а сейчас, когда он фактически блокировал выход из машины, увидел его «подреберье», скрытое рубашкой и стиснутое оперативной кобурой. И она была пуста. Пакстон не успел потянуться к своему оружию – Рахманов опередил его, дважды выстрелив из пистолета с глушителем. И, открыв дверцу «Мерседеса», еще раз – в голову. Нажав на клавишу и подняв стекло, он захлопнул дверцу. И бросил еще один взгляд на грузный внедорожник «Лексус», который для Сахарова превратился в автозак. Внутри никого. Рахманов, подъезжая к крохотной парковке, намеренно включил дальний свет и буквально просканировал внутреннее пространство японской машины. Краем пучок света высветил одинокую фигуру на водительском кресле «Мерседеса»...
Трой Смит выразил нетерпение. Он ждал встречи с Феликсом Сахаровым, однако даже не пытался отрепетировать вступительные слова – будет день, будет пища. Он оперировал данными Натана Паттерсона; и вот что странно: данные этого агента были убедительными и доказательными, а его путь сплошь состоял из ошибок. Значит, он умел двигаться от неудачи к неудаче, не теряя оптимизма. Интересно, Уинстон Черчилль хмыкнул, когда под его пером рождалась эта фраза?
Паттерсон к этому времени отвел Сахарова к дальнему стенду под названием «Секретные агенты на войне». По правую руку от старого разведчика – что-то наподобие плаката с постулатом, на который с ходу, не здороваясь, обратил внимание Трой Смит:
– «Главная задача военной разведки – сбор и анализ информации, которая может оказаться полезной при планировании боевых операций». Поздравляю, господин Сахаров!
– Добрый вечер, мистер Смит! – Старик попытался повлиять на директора в направлении вежливости и действительно походил на старого строгого учителя.
– Если он добрый, – отозвался Смит, наклонив в знак приветствия голову.
Следующий кивок он адресовал Паттерсону и сопроводил его многозначительным взглядом на Гордона Рейна и Шона Свитинга. Дождавшись, когда они отойдут к соседнему стеллажу, Трой Смит возобновил разговор с Сахаровым, и снова наглядным пособием ему послужил музейный документ.
– «В день «Д» союзные войска собрались высаживаться в Нормандии»...
– Бросьте валять дурака! – вскипел Сахаров. – Говорите прямо – зачем вы меня выдернули в Лондон?
– Вам о чем-нибудь говорит фамилия Рахманов?
Этот вопрос не привел его в замешательство, однако разведчик, прежде чем ответить, пожевал губами, сделав паузу.
– В прессу просочилось сообщение о том, что офицер ливийских спецслужб Салех ар-Рахман и бывший сотрудник ГРУ Андрей Рахманов – одно и то же лицо. Я читал официальную реакцию Москвы на эти заявления чиновников МИДа, которые предпочли остаться неизвестными. Это темная и грязная игра... вокруг Ливии.
– Вы считаете операцию сил коалиции, вставших на защиту мирного населения Ливии, грязной?
– Силы коалиции не спасают мирное население, они, напротив, убивают его, – высказал свою точку зрения Сахаров. – Силы коалиции не поддерживают «повстанцев», потому что никаких «повстанцев» нет. Есть кучка кукол, играющая роль ширмы. И есть народ, который сплотился вокруг лидера – полковника Каддафи. И это бесит Европу – вашу страну, господин Смит, в частности. Вы не можете позволить себе
