Агент ливийского полковника

– Под именем Рушана Измайлова, гражданина России. У него несколько заграничных паспортов, и ни один из них не вызовет сомнений у пограничников и полицейских Франции, Швейцарии, Норвегии, Великобритании, Соединенных Штатов Америки. Он – человек-невидимка, и его могут выдать только оставленные им следы. Позвольте мне еще раз попробовать связаться с моей женой.

– По техническим причинам сделать это сейчас невозможно. Когда связь будет налажена, мы сообщим вам.

Неизвестность. С ее помощью даже из самого стойкого человека можно вить веревки.

– Давайте сделаем перерыв, – предложил абд-Аллах. – Я устал.

Томас Муди не был бы собой, если бы не оставил инициативы за собой. Вставая и застегивая пиджак, он посмотрел ливийцу прямо в глаза:

– Сегодня ар-Рахман смеется над нами. Мы ляжем спать, утром встанем и возьмем его – и смеяться будем уже мы.

* * *

Трой Морган Смит молчал. И неизвестно, сколько длилась бы эта пауза, если бы ее не нарушил Натан Паттерсон, за много лет совместной работы изучивший своего начальника, как самого себя. Собственно, Смит ждал этого шага от своего надежного и исполнительного сотрудника.

– Это серьезно, шеф.

Смит быстро кивнул, бросив мимолетный взгляд на начальника отдела 037, и выбил пальцами на поверхности стола... длинное слово или короткую фразу – как если бы его рука лежала на клавиатуре пишущей машинки. Возможно, этим словом был ответ Каддафи на его предупреждение: «Берегитесь!»

– Да, я понимаю, что это серьезно.

Трой Смит сидел вполоборота к собеседнику, как будто увидел в нем художника и позировал ему, и взгляд его был устремлен в мрачное будущее – хотя новости, которые ему принес никудышный ливийский гонец, окрыляли до степени жизнелюба и открывали стремление побить последний рекорд долгожителя: жить хотелось как никогда раньше. Пусть не полнее, но обязательно дольше. Паттерсон не сдержал едва заметной улыбки. Однако движение его полных губ не ускользнуло от внимания директора МИ-6.

– Чему ты улыбаешься?

– Радуюсь, что не я оказался на вашем месте, шеф.

– Ну?

«Что ну?»

Может быть, Трой Смит знает решение проблемы, свалившейся на его голову коротким предостережением «Берегитесь!» – но ждет, когда инициативу проявит его подчиненный? Почему так, а не иначе? Ну зачем же держать собаку и лаять самому? Немного подумав, Натан Паттерсон не нашел в этой английской пословице сходства с выжидающей тактикой директора, а поначалу ему показалось, он попал в цель. Нет, причина не в природной или какой-либо другой скромности директора «Сикрет сервис». Скромность у него, конечно, есть, но она ложная, и употреблять ее Смит не решался, как не стал бы есть поганку. Отчасти он уходил от ответственности: не он нашел решение проблемы своей безопасности, а лишь одобрил идею подчиненного. Трой Смит считался мастером провокаций, а Паттерсон проявил себя его верным последователем и нередко примеривал на себя звучное определение «адепт», и оно ему было к лицу. Именно такому тандему Смит – Паттерсон удалось в 2004 году предотвратить покушение на премьер- министра Великобритании... путем серии терактов, инициированных сотрудниками спецотдела 037. Тогда эти жесткие меры (в общей сложности погибли тридцать человек и более ста получили ранения) сработали: преступники, которых обвинили в чудовищном преступлении и которого они не совершали, отступили на позиции, уготовленные им военной разведкой; впоследствии они были уничтожены.

Натан Паттерсон напомнил об этом инциденте Смиту – когда они возвратились в штаб-квартиру «Сикрет сервис» и продолжили беседу в кабинете Троя. Директор повел бровью и промолчал. Паттерсон продолжил наступление, как будто на кону стояла его, а не шефа военной разведки жизнь:

– Нельзя отказываться от тактики, которая приносит выигрыш. И этот метод, шеф, как вы знаете, наименее затратный и нетрудоемкий, требует меньше человеческих ресурсов: основа спецоперации распространится на сотрудников только моего отдела. Полиция, спецподразделения, армия – они будут крепко сидеть на крючке провокации, уверенные в том, что теракты – дело рук ливийского террориста.

– Не знаю, не знаю. – Трой Смит снова что-то напечатал на виртуальной машинке. – Все это ответственно и рискованно. На кону стоит жизнь не премьера, а всего лишь маленького чиновника. – Он раздвинул пальцы, показывая свой рост. – Но я слушаю, я слушаю тебя.

По распоряжению Троя Смита секретарь принесла досье на Салеха ар-Рахмана, из которого директор узнал следующее. Его противнику тридцать семь лет. Родился 11 апреля 1974 года. В 25 лет (в 1999 году) он становится военным советником в российском посольстве в Ливии. Через два года – в 2001 году – принимает решение принять ливийское гражданство; будучи мусульманином (отец ливийского происхождения, мать – русская), он получает имя ар-Рахман («милостивый»). В том же году становится членом ливийского элитного полувоенного подразделения «Революционная гвардия». Первый год служил надзирателем за личным составом батальона ПВО... (Трой пробежал глазами справку о численности «Революционной гвардии» – около трех тысяч человек, подобранных из племенных групп муниципалитета Сурт; Рахманов – исключение из правил.) В декабре 2002 года, когда военную разведку Ливии возглавил Абдалла Санусси, Рахманов возглавляет один из оперативных отделов. Еще через два года он становится членом Мафаба – это «Антиимпериалистический центр», используемый для поддержки террористов, – и становится правой рукой абд-Аллаха Хасана.

– Кто такой этот Салех ар-Рахман? – задал вопрос Паттерсон и сам же ответил на него: – Он террорист. Его должность при полковнике Каддафи – ответственный за связи с террористическими организациями за пределами Ливии. В его руках нити, ведущие в недра террористических группировок, и, какую из них он дернет и в какой день и час это случится, предугадать невозможно.

– Хочу напомнить, Натан, что наша задача...

– Да, – перебил начальника Паттерсон, – согласен: мы не призваны угадывать. Под этим определением я имел в виду аналитическую прежде всего и оперативную работу. Как сказал русский классик... Антон Чехов, кажется: «Если в начале пьесы на стене висит ружье, то в конце оно должно выстрелить».

– Почему ты привел цитату русского классика?

Скрытая часть вопроса оказалась на виду: «У нас что, своих классиков мало?»

Паттерсон ответил на этот вопрос, стоя на своем:

– Кто-то из наших продвинутых современников перефразировал Чехова: «Если в фильме Френсиса Форда Копполы на стене висит ружье, то с его помощью кому-то сделают предложение, от которого тот не в силах будет отказаться».

– Вернись, пожалуйста, к теме.

– Охотно. Рахманов – ливиец только по происхождению. В его жилах течет кровь бедуина, но мозги у него – советской сборки. «Сделано в ГРУ», если хотите.

– «Сделано в ГРУ»?

– Да. Причем штамп этот стоит на всех частях его тела. Рахманов отличный стрелок, отменный подрывник, рукопашному бою он обучался...

– Довольно, Натан. – Директор дополнил свою просьбу нетерпеливым жестом руки, а дальше он закрыл досье на Рахманова. – Бери это дело в свои руки. Я сумею убедить шефа МИ-5. Но не сразу, чтобы не вызвать у него подозрений.

– Больше всего расстроится Томас Муди. Он похож на медведя и не потерпит, чтобы у него из рук выхватили кусок мяса.

Директор хмыкнул, нарисовав перед собой образ чернокожего, затем наложил на него образ другого, его напарника, и высказал интересную мысль:

– Два черных не создадут одного белого.

– Это точно, шеф, – поддержал его Паттерсон, мысленно вставая на защиту Муди: «Черная курица несет белое яичко».

– Но хватит об этом. Я обставлю дело так, что Догерти сам отдаст это дело нам.

– Это я и хотел от вас услышать, шеф.

– Действуй на свое усмотрение, Натан. Но запомни одну вещь: в случае провала ко дну пойдут два