Возражений по существу не было, но один из министров рассказал о письме, которое он получил чуть ли не от Меньшикова, приморского статистика, описывавшего, что делается вокруг Хорвата компанией спекулянтов, кто-то напомнил о докладе прибывшего из Владивостока генерала, который сравнивал Эгершельд (часть порта, где стояли поезда генерала Хорвата и его канцелярии) с аппендицитом, Михайлов жаловался на противодействие или бездействие генерала в некоторых финансовых вопросах, например продаже сахара по монопольной цене (что было, как выяснилось потом, неосуществимо ввиду дешевизны сахара в Китае и легкости контрабанды), и, в общем, настроение по отношению к генералу Хорвату сложилось неблагоприятное. Никто не знал и никто не умел объяснить положительные стороны дальневосточного управления.
В Совете председательствовал Тельберг, назначенный сверх двух должностей — главноуправляющего делами Правительства и министра юстиции, которые он тогда совмещал, — еще и заместителем Председателя Совета министров. Говорилось не по вопросу об увольнении генерала, а о том, какое почетное назначение ему можно дать.
— Разве вопрос уже решен? — спросил я на ухо соседа, Преображенского.
— Черт знает, кто и где его решал, по крайней мере, меня никто не спрашивал.
— Где же решили вопрос? — спросил я другого.
— Да в Совете Верховного.
Каково же было мое удивление, когда вслед за указом об увольнении Хорвата был зачитан указ о назначении вместо него Розанова, победителя большевиков Енисейской губернии!
— Кем же он будет?
— Главным начальником Приамурского края.
Уничтожили Верховного Уполномоченного и назначили Главного начальника края. Был ли хоть какой- либо смысл в этой реформе? На меня обрушились с негодованием, когда я позволил себе усомниться, что это «централизация». «Розанов приедет на место и уничтожит там все дальневосточные министерства, он мне обещал», — заявил Пепеляев.
Сейчас трудно понять, как можно было заменить генерала Хорвата, человека государственного и дипломатичного, необузданным и неряшливым Розановым.
Но последнего тогда никто как следует не знал. Одна-две встречи, впечатление типичного армейского офицера с сиплым голосом и вульгарным неумным лицом — вот и все.
— Нам нужна автономия края, а не автономия лиц, — сказал мне член Экономического Совещания Алексеевский, бывший глава Амурского Правительства, по поводу генерала Хорвата. Что должны были тогда сказать про генерала Розанова?
Какая-то злая рука как будто намеренно губила авторитет Омского Правительства там, где Америка и Европа составляли себе впечатление о характере омской власти.
Редкий корреспондент совершал поездку в глубь Сибири. Большей частью он удовлетворялся пребыванием на Дальнем Востоке, где имел возможность досыта наслушаться рассказов о калмыковцах и семеновцах, а потом и о Розанове.
Как бы то ни было, дело было сделано. Уволили, назначили и перешли к очередным делам. Я могу сказать по двухлетнему министерскому опыту, что ничего не может быть легче, как провести что-нибудь совершенно несообразное, если этого хочет председатель. Совершенно неожиданное для большинства, но твердо произнесенное председателем предложение так огорошит, что все молчат, амолчание — знак согласия. Я тоже молчал, следовательно, тоже был согласен.
Еще новость
— Где вы пропадали? — спросил меня Михайлов. — Тут без вас чуть не разогнали Экономическое Совещание.
— Это еще что такое?
Оказывается, в мое отсутствие генерал Андогский, которого я сам просил об этом, сделал членам Совещания доклад о положении дел на фронте. Заместитель мой, бывший член Директории В. А. Виноградов, избранный товарищем председателя, поставил этот доклад в официальном заседании, а не в частном собрании, как я предполагал.
Докладчику стали задавать вопросы.
— Принято ли во внимание, что отступать придется за Тобол? — спросил почему-то хорошо осведомленный в этом Алексеевский.
— Большевик! — зашипел на него Жардецкий.
Стали шуметь. Враги Андогского доложили адмиралу, что генерал хотел приобрести популярность, что он не имел права без разрешения выступать. Формально это, может быть, было и верно. Враги Экономического Совещания и вообще «конституционных затей» донесли, что члены Экономического Совещания по поводу доклада Андогского обсуждали общее политическое положение и готовят петицию.
Адмирал в Совете Верховного Правителя стучал кулаком, кричал: «Разогнать!» Тельберг его успокаивал, уговорил дождаться моего приезда.
Свидание с адмиралом
— Мне не нужны больше ваши доклады о Государственном Экономическом Совещании, — сказал адмирал, — этот совдеп я решил распустить.
— Я представлю Вашему Высокопревосходительству проект указа о роспуске, как только это понадобится, а сейчас я попрошу вас выслушать, какие соображения члены Государственного Экономического Совещания хотят представить вам через делегацию по вопросу о политическом положении.
— Да, я знаю: они парламента захотели.
— Нет, они постановили прежде всего, что
