— Кнут хороший, с руку. Только лошади нынче кормлены плохо. Ударишь — убьешь.
Распустил кнут, переплел до середины.
— Теперь сам валяй! Новый-то как?
— Хороший мужик! — вытаращил глаза Цура.
— Зовут как?
— Николай Акиндинович.
— Мордвин?
— Да нет. Русский. Страшнов — фамилия. И нос у него кругленький.
— У меня тоже не осетром.
«Мордвин-то заинтересованный!» — решило Старожилово и стало ждать, что будет дальше. Дождалось. Вышел из темных сеней заспанный мальчик лет десяти, сел между мужиками, спросил:
— А ребята где?
— Это мы щас! — вскочил Цура, зверским взглядом озирая улицу. Убежал. Не из угодничества. Он был счастлив, что стал нужным хотя бы этому мальчику.
Мордвин сказал:
— Спать надо меньше.
— Мы всю ночь ехали.
— Торопились, значит.
— Нет. Ехали тихо. А я торопился.
— А чего торопился-то?
— Сюда. Тут ведь город.
— Какой же это город? Село.
— Неправду вы говорите. В селах дома деревянные, а здесь каменные. И дорога настоящая, каменная.
— Ты, я гляжу, парень с понятием. Отец дома?
— В конторе. У нас в двух комнатах — лесничество, а в двух — мы будем жить.
— Он у тебя строгий?
— Мой папа? Он очень веселый!
— Тогда все в порядке. Я ведь тоже веселый. Заметно?
— Чуть-чуть.
Мордвин расхохотался и пошел в дом. Улица опустела на миг, но тут появился Цура. Он тащил за шиворот крошечного мальчика, кривоногого, запуганного, заплаканного.
— Вот, — сказал Цура, переводя дух. — Играйте.
Ребята стояли друг перед другом. Сын лесничего на крыльце, а тот, кого притащили знакомиться, на земле, в перекошенной одежде. Цура одернул на мальчике вельветовую куртку и с беспокойством посмотрел на сына лесничего.
— Больше не было никого. На речке все.
— Меня зовут Федор! — сказал сын лесничего. — Это меня в честь деда, главного комиссара Красной Армии так назвали.
Притащенный молчал. Цура опять забеспокоился.
— Ну, чего ты! Скажи! Да он хороший парень… Ну чего ты? Скажи! Куком его у нас зовут. Как зовут-то? Дам вот по сопатке за молчанку! С человеком разговариваю или с кем?
— Ярославом меня зовут, — сказал вдруг мальчик.
— Ярославом? — Цура поднял ногу, щелкнул ладонью по каблуку сапога и улыбнулся. — Имя-то какое! Красивое имя! Чуешь, Федя? Имя-то у него! Вот тебе и Кук!
Федя сошел с крыльца, отдал кнут Цуре.
— Пошли, — сказал он мальчику. — Пошли куда-нибудь.
Ярослав последовал за новым жителем Старожилова.
Они пробрались между сараями на задворки. Здесь была глубокая канава, за канавой лужайка, окаймленная высокими аллеями древних лип.
Федя сел у забора.
— Садись.
— Нет, — покачал головой мальчик, — штаны станут зеленые…
— Ну как хочешь! — Федя уселся поудобнее, но разговаривать снизу вверх было почему-то неприятно.
Федя встал.
— Ты не думай, — сказал он. — Это Цура такой сердитый, а я — наоборот. У меня отец очень добрый. Я специально добрые поступки делаю. Знаешь, почему?
Мальчик посмотрел на него быстро, но тотчас опустил глаза.
— Потому что только доброму откроется Та Страна.
Мальчик поднял глаза на Федю, мышонок страха сидел в этих огромных серых глазах настороже, но было видно, что сам мальчик готов уже выйти из укрытия.
— В Той Стране — как в русских сказках, — быстрым шепотом заговорил Федя. — Там и Медведь на Липовой Ноге, и Колобок, и Тяп-ляп — выйдет корабль. И Царевна-лягушка там есть. Ты в это веришь? Ты веришь, что такая страна есть на самом деле? Она где-то близко. Ты веришь?
— Верю, — сказал Кук, и глаза его засияли ответным огнем: мышонок страха сгинул. — Где-то она есть. Но вот где?
— Может, там, где ты стоишь сейчас.
— Нет, она в горах, среди голубых льдов.
— В Той Стране не может быть холодно!
— Там льды для отвода глаз. Они сверкают на солнце и отводят людям глаза. А за этим льдом — Та Страна.
— Все равно. Надо поискать ее поблизости. Надо изучить все норы земляных пчел.
— Но ведь не под землей же она?! — испугался Кук.
— А почему не под землей? Вход может быть там, где и не подумаешь.
— А вдруг жители Той Страны на краю гибели? Вдруг там тоже война?
— Надо помочь им. Надо скорее найти вход. Я тебя жду у своего дома завтра, до восхода солнца.
— Я приду! — голос у Кука даже зазвенел.
— Кто будет посвящен в нашу тайну; тот должен носить на груди репей.
Они подошли к репейнику. Федя сорвал для себя с макушки самый красивый, распустившийся. Кук сорвал крошечный серый комочек.
— Так будет незаметно, а то мама заставит чистить одежду.
— До завтра, Ярослав!
— До завтра, Федор!
— А ты знаешь, что один Федор был царем?
— Знаю. Только царей Федоров было четыре.
— Врешь?! — удивился Федя.
— Не вру. Приходи ко мне домой, я покажу тебе историческую книжку.
— Один был Федор. Сын Ивана Грозного.
— Нет, их было четыре. Ты только не сердись. Я недавно читал.
— Ладно, разберемся.
— А Ярослав тоже был царем. Ярослав Мудрый.
— Ладно. Пока, в общем.
