получается, так это ходячая медитация.
К примеру, сегодня утром мы с Джессикой решили прогуляться по деревне гуськом. Она показывала мне, как медитирует и считает шаги, чтобы я могла сделать то же самое. Смысл медитации в том, чтобы передвигаться в пространстве, не отвлекаясь на раздражители и желания. Сконцетрировав взгляд на горизонте, проживать каждый шаг, присутствуя в нем. Делать шаг лишь для того, чтобы сделать шаг, не преследуя какой-либо цели.
По утрам белые туристы по всей деревне занимаются ходячей медитацией. Прямо «Рассвет йогических мертвецов». Только вот разница в том, что если бы мы были зомби, то рыскали бы в поисках человеческой плоти. Но поскольку мы не зомби, то рыщем в поисках… чего? Хм… наверное, мы просто стремимся медитировать во время ходьбы. Даже не знаю. Я в медитации новичок. И как я уже сказала, у меня пока не очень-то получается.
Во время первой прогулки по рисовым полям я было подумала: какие проблемы, это легко! Нужно просто сфокусировать взгляд прямо перед собой, и пусть океан зелени расплывается перед боковым зрением.
Но вскоре мы дошли до деревни, и мне стало непонятно, как тут вообще можно абстрагироваться. Был солнечный, ясный день. Воздух был напитан ароматом кремово-белых плюмерий, которые покачивались на нежном ветру и падали на тропинку перед нами, словно их рассыпали невидимые подружки невесты. Их сладкий аромат витал повсюду. Я тут же начала думать о том, как бы мне хотелось, чтобы моя квартира всегда так пахла. Интересно, есть ли ароматическое масло с запахом плюмерии? И где бы его купить, чтобы привезти в подарок всем подружкам?
Или мыло! Все обожают ароматическое мыло.
Джессика, которая шла в нескольких шагах передо мной, подняла и опустила плечи и глубоко вздохнула. Я снова сосредоточилась и вернулась к осознанной ходьбе. Моего сосредоточения хватило до тех пор, пока мы не прошли мимо жительниц деревни в желтых и белых саронгах с кружевным верхом, сквозь который просматривались нижние майки или бюстгальтеры. На талии они были перевязаны толстыми шелковыми поясами. Женщины несли на головах большие квадратные корзины с приношениями, сплетенные из пальмовых листьев и набитые доверху фруктами и цветами. До меня донесся запах жареной курицы, и я вдруг поняла, что больше всего на свете мне сейчас хочется курицу. О, курица! О, благословенное, вкусное мясо!
У подножия холма мы замедлили шаг и остановились у глубокого рва. Он был весь завален мусором, и кое-где мусор горел. Аромат цветов и курицы растворился в едком вонючем дыме от горящего мусора и гнилых листьев. Где-то рядом шумела река, но за помойкой ее не было видно. Тропинка дальше шла под горку, и по обе ее стороны имелись глубокие рытвины от мопедов, которые тысячу раз в день разворачиваются в грязи. Везде, куда ни посмотри, жизнь протекала иначе, чем дома. Невозможно было не испытать волнения от такого множества новых впечатлений. Я впитывала все вокруг, мне хотелось слиться со всем этим воедино и проживать каждую секунду, запомнить каждую мелочь. Блеск влажных банановых листьев, сладковатый запах преющих тропических джунглей, вонь от навоза, цветы на дороге, женщины, что проходили мимо и пахли жасмином, благовониями и содержимым своих корзин.
Да кто в своем уме захочет от всего этого абстрагироваться?!
Я тут фантазировала, как мы с Джоной садимся на один из этих индонезийских мотороллеров, носимся по городу и устраиваем вечеринки для друзей в своем колониальном мини-особняке. Может, остаться тут и перетащить к себе Джону, а не переезжать в Нью-Йорк? Ведь в Нью-Йорке нет трех вещей:
1. цветущих плюмерий;
2. гамеланового оркестра по вечерам;
3. женщин, которые носят на головах курицу-гриль.
О, и жилье тут обходится в пять долларов в день. Не думаю, что мы когда-либо сумеем найти что-то аналогичное по цене в Нью-Йорке.
Я даже написала письмо Джоне, описав свои соображения, и он тут же ответил, посмеявшись надо мной, естественно. Но ведь отчасти я говорила серьезно. Однако Джона ответил, что мне нужно попридержать коней.
Джала-нети — так называется искусство промывания носа. Чистота ноздрей в йогическом сообществе высоко ценится, поэтому сегодня утром я решила начать практиковать джала-нети. И если честно, едва выжила.
Джейсон и Лара — очень милые люди, они нам с Джессикой как старшие брат с сестрой. Они-то и предложили мне научиться этому. Усадили в своей ванной, где уже был приготовлен крошечный белый пластиковый чайничек с соленой водой. Они прошептали над ним смешную молитву («Да познает нос Сюзанн то, что уже познали наши носы, намасте»), а потом со спокойной торжественностью, как крестные отец и мать на крещении, принялись наблюдать за мной. Я взяла у Лары чайничек — он называется нети- пот — и притворилась, будто знаю, что делаю.
Но я такая клуша! Джейсон начал распевать мантру («Очистись, нос!»), а я не удержалась и засмеялась. К сожалению, это произошло после того, как я влила струю в одну ноздрю и склонила голову набок. Поскольку смеюсь я через нос, то мгновенно вдохнула все содержимое чайничка, как пылесос. Соленая вода ударила мне прямо в третий глаз, что сразу напомнило, как старший брательник в детстве окунул меня с головой в бассейн. Я начала отплевываться, хохотать и плакать одновременно. Лара зажала мне нос полотенцем.
— Дыши, — приказала она, тоже смеясь.
Джейсона же так скрутило от хохота, что ему пришлось даже присесть на край ванны.
— Та… ха-ха-ха! — Он сделал глубокий вдох и утер слезы, продолжая смеяться. — Та… так бывает со всеми в первый раз. — Он перевел дух и снова прыснул. — Но никогда не видел, чтобы столько воды вылилось!
Тут я решила, что мой нос мне нравится таким, как есть, и без всяких промываний. Вот сижу я здесь с противным ощущением, как будто мне ноздри губкой заткнули. Кажется, даже мозг наглотался воды. И понимаю: вот почему мы должны выйти за пределы физического тела. Потому что физическое тело всегда будет подставлять нас таким вот образом.
Лежу в кровати в перерыве между занятиями, обмазанная щипучим арниковым гелем и тигровым бальзамом. Все мои мышцы сегодня взбунтовались. Сажусь и кряхчу от боли, как дедушка. Жаль, что Джоны нет рядом — помассировал бы мне плечи. Хотя, что толку себя обманывать. Обманывать не в том смысле, что Джоны все равно рядом нет, а в том, что даже если бы он был сейчас здесь, то не стал бы делать мне массаж. Я все время липну к нему с нежностями, а он этого терпеть не может. Но что я могу сделать? Меня так воспитали. В нашей семье тебя не отпустят ни с одного праздника, пока ты, по крайней мере, три раза со всеми не обнимешься. Даже с людьми, которых все равно на следующий день увидишь.
Короче говоря, прошла всего неделя, а я уже страдаю от недостатка объятий больше, чем обычно.
Я делаю все, что в моих силах, чтобы быть хорошим йогом. Читаю священные книги. Точнее, одну книгу — «Автобиографию йога», потому что в ней много говорится об индийских святых, которые летают по воздуху и умеют дышать под землей. Мне бы хотелось научиться делать и первое, и второе. Мне очень нравится Йогананда — автор этой книги. Он смешной, пухленький и любит сладости. Вот бы его сейчас сюда, к нам. Наверняка он бы понял, почему у меня такие трудности с ходячей медитацией. А еще его так и хочется потискать.
Я по-прежнему практикую самтошу. Когда мне в голову приходит плохая мысль, тут же пытаюсь уравновесить ее хорошей. К примеру, сегодня мне захотелось расквасить Луизе нос кулаком. Но я тут же подумала: я люблю Луизу!
Ах, Луиза.
Тех из нас, кто останется на всю программу, всего шестеро. В этом месяце ученики приезжают на неделю, потом уезжают, потом приезжают новые. Как Луиза. Она регулярно участвует в фестивале «Горящий человек»[13]. Это было первое, что она нам сообщила, словно
