розах или закатах бесконечно. Пока мать Кассандры не вспоминала о том, что включила музыку, и не прибегала от мольберта к столику с патефоном, чтобы, противно скрипнув иглой по пластинке, сдвинуть песенку с мертвой точки.
Девочка ждала и боялась этого скрипа, от которого по спине пробегала ватага мурашек и зубы сводило, как от свежей булки. Но не всегда успевала закрыть уши холодными и влажными от температуры ладонями.
Надо ехать домой. Кассандра чувствовала себя обессиленной настолько, что с трудом собирала остатки воли даже для очередного вздоха. Сразу на несколько атмосфер повысилось давление, и каждое движение стоило в сто раз больших трудов, чем час назад. Но только она решилась прервать бессмысленное оттягивание момента ухода домой, как пришел посетитель.
— К вам Уилфред Хоум, — свеженькая Элспет, будто она только что вернулась в участок после каникул, заглянула в кабинет.
— Это еще кто? — едва ворочая языком, спросила Кассандра.
— Вы сегодня познакомились на заседании клуба.
— Ему-то что понадобилось?
— Хорошо, я скажу, чтобы он пришел позже, — Элспет стала медленно закрывать двери, оставляя Кассандре время, чтобы передумать.
— Нет, давайте его сюда. Агента Хиндерсома нет в участке?
— Он просил передать, что будет у доктора, ему надо кое-что проверить.
— Что проверить?
— Кое-что. Он так сказал, — ответила Элспет.
Вошел Хоум.
— Я готов понести справедливую кару, — с места в карьер начал он с волнением человека, стоящего на краю пропасти и решающего в последний раз: прыгнуть туда или нет.
— За что? — безучастно и вяло поинтересовалась Кассандра.
— За фатальную ошибку моего предка, — склонил повинную главу Уилфред. — Это ведь он разделил призрак Эмили Барт. С тех пор появилась Белая Дама, вестница смерти, которая не помнит прошлого. Но должна быть еще и маленькая девочка Эмили…
— С мерзким характером, которая тоже ничего не помнит.
— Вы… Вы тоже ее видели? Будьте осторожны, она сама не ведает, что творит, она очень опасна для всех, кто может пытаться ей помочь.
— Успокойтесь. Да, это вздорная испорченная девчонка, но не думаю, что она может причинить кому-то вред. А вот помочь кое в чем она действительно может.
— Я вас предупредил. Дэниел Хоум некогда тоже попытался помочь ей, но жестоко поплатился за это.
— Да, а я думала, это вы должны «жестоко поплатиться». Разве не за этим вы сюда явились?
— Я готов, — побледнев, но героически выпрямившись, прошептал Хоум.
— Если можно, не сейчас. Я чертовски устала. Давайте отложим на за… после… на следующую неделю. Дайте мне хотя бы убийцу найти, который живых людей убивает. С убийцами призраков будем разбираться потом.
— Формально он не убивал призрак Эмили… — поправил Хоум.
— Вот и прекрасно, значит, договорились. До свидания.
Как только вышел экстрасенс, вошел агент. «Все так же свеж», — с ненавистью заметила Кассандра, которая выглядела как плюшевый медведь, забытый на пляже с прошлого лета.
— Вы ужасно выглядите, Кассандра.
«Он настолько обнаглел, что называет меня по имени», — заметила про себя она.
— Спасибо. Что вы делали у доктора?
— Применил кое-какие навыки, которые получил на последних курсах криминалистов. Наука развивается, и тот, кто владеет информацией, владеет разгадкой многих сложных дел.
— Что-то мне подсказывает, что, окажись вы лицом к лицу с типом, у которого есть навыки в убийствах и у которого в руках будет оружие, вы бы предпочли иметь хорошую пушку, а не таблицу химических элементов, — усмехнулась она.
— Поговаривали о том, что вы убили человека во время перестрелки, но…
— Я убила преступника, не заслуживающего, чтобы его называли человеком, — устало поправила она. — Ни секунды не жалею об этом.
— Понимаете, в том-то и дело, что современная криминология позволяет действовать превентивно и заранее…
— А если обойтись без лекций? Сами же говорите, как прекрасно я выгляжу. Когда вы уже прекратите убеждать меня, что будущее полиции за слюнтяями и лабораторными крысами, а старых добрых ищеек пора выбрасывать на помойку? — раздраженно попеняла она ему.
— Простите, разумеется. Но справедливости ради стоит заметить, что я вовсе не пытался переубедить вас… Ну хорошо, хорошо. Итак. Я попросил доктора вскрыть легкие Ричарда Логана и осмотрел их изнутри. Так вот, на тканях найдена артериальная и венозная кровь. К тому же анализ показал высокий процент углекислого газа, это говорит о том, что он еще дышал несколько минут после ранения.
— А это значит?..
— А это значит, что формально Ричард Логан умер не от огнестрельного ранения в сердце. То есть убийцей по закону является тот, кто снимал с него кожу, а не тот, кто стрелял. Значит, вы правильно сделали, что отпустили братьев Ходжес. Без сомнения, им придется отвечать за то, что они стреляли, но не за то, что убили.
— Приятно, что вы так доверяете моим решениям. Впрочем… отличная работа, агент. Поздравляю.
— А вот Бурдэлена придется отпустить…
— Уже. Гражданские права подозреваемых и бла-бла-бла, я в курсе.
— Давайте я отвезу вас домой.
В приемной они увидели Элспет.
— Элспет, марш домой, немедленно! — не на шутку рассердилась Кассандра.
Элспет мило улыбнулась, будто на классическое приветствие:
— Только оформлю документы на Джейкоба… на мистера Бурдэлена.
Кассандра приехала домой едва живая. Так и не найдя початую бутылку, тут же открыла новую, свалилась на диван и закрыла глаза. Отпивая прямо из горлышка, ленясь протянуть руку к стакану, она лежала в полной тишине. Мысли вертелись в голове все быстрее, по орбите все менее предсказуемой.
Наконец начав засыпать, Кассандра напоследок подумала, какое же странное дело выдалось ей первым на новом участке. Духи, мертвые поэтессы, оборотни и принцессы… Что за мир?! В ответ на ее невысказанный риторический вопрос раздалась песенка.
— Хм. Какое у тебя милое платьице, — кисло приветствовала Кассандра призрака.
— Это саван. Но все равно спасибо. — Эмили, вытащив руку из длинного рукава белого балахона, расшитого всевозможными рюшечками и бантиками, деликатно придержала подол, прежде чем усесться напротив Кассандры. — Итак?
— Пока никаких новостей, — Кассандра машинально потирала пальцы. Взглянув на руки, она заметила, что кожа на подушечках пальцев сморщилась, словно она заснула в ванной. Мама называла их «прачкины полоски».
— Но… дневник отца? Что вы думаете о словах Лидии? Она, конечно, глупая маленькая гусыня, всегда такой была. Вечно кидалась от собирательства папоротников к распеванию псалмов при полном отсутствии слуха и совершенном незнании латыни, я за нее надписывала названия в гербарии. Арабэлла
