зоопарку, так и мой собственный жизненный путь вел меня через общество странствующих артистов и агентов, далее через научные круги и, поднимаясь все выше, не раз доводил до кругов правительственных.
При разнообразной, раскинувшейся во многих странах мира деятельности мне приходилось встречать много различных людей, немало дружеских рук протягивалось ко мне с доверием, и мне выпало на долю большое счастье приобрести друзей и помощников среди людей разных положений и рас.
Когда я теперь мысленно перебираю лица, которые запечатлелись в моей памяти, я сам поражаюсь их количеству. Коронованные особы, сильные мира сего, предводители диких племен, ученые и укротители, знаменитые путешественники и артисты, философы и шуты — все они как-то вошли в мою жизнь, и моя старая гостевая книга сохраняет для потомства много имен тех, кто оказывал немалое влияние на судьбы нашего мира. Рядом с переплетенным в слоновую кожу томиком моих воспоминаний лежат в одном из отделений несгораемого шкафа голубые фарфоровые часы моего дорогого отца, на которые он однажды строго посмотрел, сурово наказывая меня за первую неаккуратность. Там же хранится и моя первая вывеска «Карл Гагенбек», написанная красивыми буквами на маленькой табличке, когда я, только, что женившись, 11 марта 1871 года, основал свое собственное предприятие. Сегодня я уже сам «старый Гагенбек» и у меня седая борода. В предыдущих главах этой книги я кое-где упоминал вскользь о различных приключениях и эпизодах, связанных со Штеллингенским зоопарком, здесь же я хочу остановиться на них подробнее.
Как дерево разбрасывает свои ветви в разные стороны, так и из ствола торговли зверями выросли молодые побеги: выставки народностей, школа дрессировки, многочисленные опыты разведения животных и различные проекты, которые давали цветы и плоды. Чтобы дать возможность расцвести одной из отраслей моего предприятия пышным цветом, возникла настойчивая необходимость в приобретении большого участка земли. Уже начался ввоз диких животных из дальних стран, импорт и экспорт домашних и промысловых животных. Рука об руку шли акклиматизация, разведение и скрещивание местных пород с чужими расами. Крупные поставки зверей для вновь организуемых тогда зоологических садов в Северной и Южной Америке также требовали больших площадей для размещения животных.
О степени развития нашей торговли зверями, охватывающей несколько зоологических садов и зверинцев в разных частях света, можно судить хотя бы по тому факту, что в самом конце прошлого века меня почтили своим посещением: германский император, австрийский император, русский царь, султаны Турции и Марокко, а также японский микадо. Поэтому я должен был приискать себе такой участок земли, который не ограничивал бы моих широких планов на будущее.
Но где же в Гамбурге мог я найти площадь, которая по величине и местоположению удовлетворила бы намеченной мною цели! Был у меня большой кусок земли в предместье Гамбурга — Хорн, но все прилегающие к нему земельные участки принадлежали городу, что практически исключало возможность расширения моих владений. Кроме того, еще раньше на мой запрос, не может ли быть продана мне эта земля, был получен категорический отрицательный ответ. Напрасно я пытался в течение ряда лет приобрести близ Гамбурга подходящий по размеру земельный участок, и мне было горестно сознавать, что в моем родном городе нет для меня места.
«В Штеллинген», — крикнул я кучеру, когда в одно прекрасное солнечное воскресное утро сел в дрожки, чтобы навестить моего старого друга Вагнера, который жил в прусских владениях вдали от городских ворот, в деревенской глуши. Дважды мой кучер в течение этого долгого пути вынужден был спрашивать у прохожих дорогу, прежде чем удалось, наконец, добраться к дому моего друга и поделиться с ним заботами. Со мной тогда происходило то же, что с человеком, ищущим очки, находящиеся у него на носу. Посреди разговора Вагнер вдруг взял меня за руку и сказал: «Пойдем, я покажу тебе прекрасный кусок земли с небольшой виллой, который можно дешево приобрести тотчас же». Мы вышли из двери, Вагнер повел меня к изгороди, за которой в густо заросшем саду видна была небольшая вилла. Владение имело площадь в двести тысяч квадратных футов и продавалось за тридцать пять тысяч марок. Спустя два дня этот участок земли стал моей собственностью. В следующую среду — 9 сентября 1897 года — я узнал от своего друга, что еще два прилегающих участка земли продаются по сходной цене, а через сутки и эти куски земли перешли в мое владение.
То, что я так долго искал, было приобретено мною благодаря случаю в течение нескольких дней. Ну вот, теперь, наконец, я имел в своем распоряжении роскошный высоко-лежащий участок, который вполне годился для устройства на нем зоопарка. У меня в голове сразу же оформился весь план распределения территории, который нашел свое первое практическое выражение в чертеже, так что уже через пять месяцев в парке были построены двенадцать больших загонов и пять красивых павильонов.
Дело понемногу росло. Загоны и здания прекрасно подходили для намеченных мною целей; единственным недостатком была удаленность зоопарка от моего основного предприятия, учитывая к тому же, что между Гамбургом и Штеллингеном было плохое сообщение. Поэтому мне пришла в голову мысль, нельзя ли приобрести по дешевой цене земли, расположенные между моим владением и границей Гамбурга, а затем перепродать их какому-либо консорциуму, чтобы открыть доступ в эту местность и наладить прямое сообщение между прусским Штеллингеном и гамбургским Эймсбюттелем. Но совсем не так легко можно было провернуть это дело, как мне представлялось. Далеко не все смотрели на вещи моими глазами.
Пять месяцев прошли в бесполезных поисках, когда, наконец, на помощь пришел мой старый друг — случай. Однажды меня посетил один весьма расположенный ко мне гамбуржец, живший в Англии. Он приехал в мой зверинец на Нёйен-Пфердмаркте в сопровождении своего брата, чтобы купить нескольких венгерских оленей. Не могло быть ничего естественнее, как пригласить гостей осмотреть мой новый зоопарк. В Штеллингене, показывая им только что прибывших оленей и коз, я стал развивать перед ними мысль относительно приобретения новых земельных участков, с тем чтобы осуществить мой заветный проект и организовать большой зоопарк по своей собственной системе.
Когда я закончил свой краткий «доклад», один из гостей задумчиво посмотрел на меня и просто сказал: «Мне кажется, что это хорошее дело. Я со своей стороны дам сто тысяч марок». Другой брат также согласился участвовать в подобном предприятии, предложив пай в таком же размере, прибавив при этом, что нетрудно будет составить небольшое общество для осуществления подобного проекта. Через два месяца все дело уладилось. Я сам обязался перевести все мои предприятия в Штеллинген, внести в общее дело по крайней мере сто пятьдесят тысяч марок и заложить в Штеллингене зоопарк нового типа.
Чтобы не быть многословным, скажу лишь, что основной идеей моей системы было предоставление животным максимальной свободы и показ их в загонах без решеток на воле, с тем чтобы одновременно продемонстрировать, что может сделать акклиматизация. Сооружение большого, практичного и долговременного зоопарка должно было служить примером, на котором я хотел показать любителям животных, что нет необходимости строить роскошные и дорогостоящие помещения с большими печами и что содержание животных на свежем воздухе и приучение к климату дают гораздо лучшие результаты. Я собирался построить «рай для животных» на том месте, где рос бурьян. С определенного пункта зоопарка можно будет видеть зверей разных поясов, причем для каждой разновидности будет создана возможность жить в привычных для них природных условиях. Серны, дикие овцы и каменные козлы на искусственных горах, степные животные на широких открытых лужайках, хищники в неогороженных лощинах, отделенных от посетителей только глубоким рвом. В центре зоопарка должно было возвышаться главное здание с большой ареной для дрессировки и рядом большие помещения для транзитных надобностей, связанных с торговлей животными. Нам предстояло проделать огромную работу.
В октябре 1902 года планы были настолько отработаны, что можно было приступить к разбивке местности. Вскоре наш будущий зоопарк стал похож на сцену из сказки «Волшебная лампа Аладина». К сожалению, у меня не было возможности потереть сказочную лампу, чтобы тут же претворить в жизнь все желания. Над осуществлением моих планов долго и упорно трудился небольшой штаб художников, архитекторов, инженеров, садовников и рабочих, и мое создание лишь постепенно приобретало желаемую форму.
Блестели лопаты, сверкали кирки в руках землекопов, громыхали телеги и плавно катились по рельсам узкоколейки вагонетки, которые тянули рабочие слоны. Сорок тысяч кубометров земли пришлось убрать строителям для того, чтобы главный садовник Гинш с помощниками смог превратить эти пустыри в живописный парк. Высоко на вздымающихся ввысь остовах будущих горных сооружений гениальный швейцарский скульптор Урс Эггеншвилер с бригадой каменщиков и плотников при помощи резца и штукатурной лопатки изобразил альпийские утесы. Полые изнутри, они скрывают в недрах насосные станции
