работало корейское правительство, но после смерти лидера корейской Революции было решено перенести правительство в новое здание. В Корее практически все имеет какой-либо символический смысл в гораздо более глубокой степени, чем в нашей культуре и в данном случае символизм заключается в том, что Ким Ир Сен, по-прежнему настолько живой в памяти корейского народа, как будто все еще работает у себя в кабинете и будет работать вечно.
В отличие от Китая или нашей страны, для того, чтобы его посетить, необходимо быть занесенными в список и прийти строго ко времени. Внутри полагается идти медленно, размеренным шагом. Сначала немного непонятно, а где же именно находится Ким Ир Сен — проходишь через комнаты с его статуей, с картинами с его изображением, через Зал Слез, где запечатлена скорбь корейского народа, узнавшего о его кончине. И только потом уже оказываешься в комнате, где покоится сам первый Президент Страны Утренней Свежести… Покрытый начиная от пояса красным полотном, товарищ Ким Ир Сен, о котором я читала в детстве и в юности, действительно выглядит как живой. У него спокойное, уверенное выражение лица. Люди подходят к его гробу небольшими шеренгами в 4–5 человек и склоняют в знак почтения головы. За стенами зала с телом товарища Ким Ир Сена находится зал, где можно сделать запись в книге для посетителей. Гиды тут же переводят написанное вами на корейский язык.
Из Мавзолея мы направились на мемориальное кладбище революционеров на горе Десон. Место для захоронения героев тоже выбрано символическое — с высоты они, кажется, наблюдают за городом, словно оберегая его жителей и видят, как строится на их Родине новое общество, за которое отдали они свои жизни. Товарищ Ким Ир Сен покоится напротив и тоже как бы видит своих соратников по борьбе. Бронзовые памятники на кладбище воспроизводят лица реальных героев. У каждого из них имеется своя история, и наш гид рассказывает нам несколько. Вот — молодая женщина-партизанка, оставив 2-летнего ребенка бабушке, ушла в партизанский отряд и погибла в японских застенках. А вот — бабушка, отдавшая всех своих сыновей Революции… Там и мать нынешнего лидера КНДР — Ким Чен Ира, Ким Чжон Сук, умершая в 32 года, когда тому было всего 7 лет.
Мы успеваем за тот же день побывать еще в ботаническом саду, в консерватории имени Ким Вон Кюна и — в пхеньянском метро, которое хотя и меньше московского по протяженности, по красоте ему не уступает. Здесь всего 2 линии, перекрещивающиеся друг с другом, а станции называются гордыми именами вроде «Победа» или «Процветание»…
Вечером в отеле меня опять приятно поразила тишина. Единственными «громогласными» постояльцами, не считающимися с другими, были американские корейцы. Как говорил Карлсон, который живет на крыше,
В вестибюле отеля персонал вместе с постояльцами смотрел телевизор. Местное телевидение — всего 1 канал, что даже порадовало всякого рода дрянь, в особенности реклама, мне давно дома надоела. Показывают в КНДР в основном корейские художественные фильмы и народ смотрит их с неподдельным удовольствием, (сама видела!), концерты (в том числе иностранных музыкантов, посетивших страну), новости. Новости похожи на наши советского времени — героями в этой стране являются не бандиты и сутенеры с их постоянными «разборками», не «магнаты» с их новыми покупками и не «примадонны» с их вульгарными «тусовками», а рабочие, крестьяне, солдаты, дети…
И от этого так хорошо стало на душе. Нет, эта Корея — страна что надо!
Часть 3
«КУКУРУЗА В ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РОСТ»
За окном автобуса хлещет проливной дождь. Он начался еще вчера вечером и лил, не переставая, всю ночь: недаром июль и август в Корее — это сезон дождей. Мы едем в корейский совхоз «Ренгбан» в деревушке уезда Ончон неподалеку от западного побережья КНДР.
Совхоз этот — самый обыкновенный, а не какой-то образцово-показательный, я знаю это точно: мои спутники по поездке в КНДР, бельгийские коммунисты и профсоюзные активисты, несколько лет назад взяли над ним шефство. Дело в том, что Ончон находится в зоне, наиболее пострадавшей от катастрофических наводнений, последовавших за тайфуном в 1997 году. Как раз в тех местах, где, согласно западной прессе, люди «умирают от голода» и «есть случаи каннибализма».
«Мы побывали здесь вскоре после случившейся природной катастрофы, — вспоминает мой спутник Жеф Боссаут. — Видели рисовые поля, затопленные соленой морской водой, рис на которых был обречен. Но никто не умирал здесь от голода — здесь не тот общественный строй, чтобы вот так просто позволить людям умереть! Потом мы приезжали сюда еще раз — в то время, когда наша пресса продолжала описывать ужасы „голода в Корее“. Вернувшись домой, я в интервью честно рассказал о том, что видел здесь своими глазами. Видели бы вы, какую истерику подняли наши средства массовой информации!
Я взглянула за окно нашего автобуса. Рисовые поля действительно зеленели, а кукуруза действительно была в рост человека и даже выше, как ей и полагается. Естественно, никто из писак, вопивших об «ужасах северокорейского голода», сам в этой стране побывать не удосужился…
Вдоль дороги, даже в самых глухих местах, были высажены цветы. А вдоль полей росла местами гигантская конопля — и никто не обращал на нее внимания. Мама рассказывала мне, что в ее детстве у нас в России она тоже росла повсюду, ее семенами кормили птиц — и никто не подозревал, что это наркотик и ее можно использовать для подобных целей. Здесь, в Корее была та же
Ребятишки, с удовольствием бродившие по лужам, махали нашему автобусу рукой. По деревенским улицам вместе с ними бегали собаки, на которых никто не бросался, «чтобы их съесть». Крестьяне, работавшие в поле, пользуясь небольшой паузой в дожде, присели позавтракать прямо на железнодорожных рельсах — там сухо, по сравнению с рисовыми полями. Теперь я поняла, почему поезд, проезжая по Корее, так часто издает предупредительные гудки. Мне еще вспомнилось увиденное в интернете фото девушки, отдыхающей вот так же на рельсах — с подписью под ним «бездомная девушка в Северной Корее». Уроды…
Директор совхоза, сильный мускулистый мужчина высокого роста с загорелым бронзовым лицом энергично трясет наши ладони в рукопожатии своими мозолистыми трудовыми руками. Совхозники встретили нас как старых друзей — это уже 4-й визит моих бельгийских товарищей. Здесь их хорошо знают и помнят. Они помогли совхозу в приобретении компьютеров, материалов для местной школы и многого другого, сейчас тоже приехали не с пустыми руками. Продолжают бельгийцы и сбор средств на покупку для совхоза нового белорусского трактора. Хотя в совхозе имеется 38 тракторов, тракторный парк частично устарел, и необходимы новые машины.
В совхозе примерно 3500 жителей. Он был создан в 1974 году на землях, отвоеванных у моря в результате строительства Западного морского гидрокомплекса, отгородившего море от побережья — плодородной земли в Северной Корее почти нет. До моря отсюда всего 10 километров. Выращивают в совхозе в основном рис — начиная с этого года он обеспечивает все окрестные кооперативы семенным материалом. От наводнения 1997 года пострадали не только рисовые посевы, но и сама деревня: дома были разрушены, все пришлось восстанавливать. Почву, потерявшую плодородие от морской соли, пришлось промывать речной водой. Однако никакие трудности не остановили трудолюбивых корейских крестьян, которым из-за нехватки горючего (на КНДР наложены экономические санкции) приходится каждое утро
