радости, такой громкий, что ее родители, вероятно, услышали его в Пекинсе.
В ту же секунду Кэти бросилась в объятия Адама, и он прижал ее к себе.
— Ну, ты счастлива? — спросил он, как будто и так этого не видел.
Кэти не просто была счастлива. Она испытала колоссальное облегчение. Она не погубила то, что чрезвычайно важно для Адама. И можно больше не чувствовать себя виноватой, не думать о той ночи, не казнить себя за то, что поцеловала его.
И вдруг она осознала, что ее грудь прижата к его обнаженной груди, а его рука гладит ее голую спину. Обняв его, девушка совершила страшную ошибку. Его рука опускалась все ниже, к опасному месту…
— Да?
— Может быть, ты отпустишь меня?
— Наверное, я должен это сделать, — пробормотал он и поцеловал ее в шею.
О боже!
— Довольно! — взмолилась она, но он не отпустил ее.
— Кэти!
— Да?
— Думаю, я должен еще раз тебя поцеловать.
Опять «должен».
— Лучше не надо, — пробормотала она, но руки Адама скользили по ее спине, гладили волосы…
Опять тот же восторг! Адам отклонил ее голову назад, припал губами к ее губам…
— Эй, что это вы, двое, тут делаете?
Они отскочили друг от друга.
Селия стояла в дверях с продуктовыми сумками в руках.
— Извините, — смутилась экономка. — Я не хотела вас… прерывать.
Им стало неловко, и Кэти использовала единственный способ разрядить обстановку:
— Нам только что позвонили из клиники. Я беременна.
Глава 11
Сделанное в тот же вечер ультразвуковое исследование показало, что прижился один эмбрион.
После осмотра доктор Мейер пригласил их в свой кабинет и рассказал практически все, что ей и Адаму следует знать о беременности. Какие изменения будут происходить в ее организме, как ей следует питаться, какая работа и какие лекарства для нее безопасны. И что ребенок появится на свет ранней весной.
Но оставался еще один вопрос. Он, казалось, висел в воздухе, как грозовая туча, и, поскольку Адам не решался его задать, сделать это предстояло Кэти.
— Если у вас есть вопросы… — начал доктор, и Кэти быстро произнесла:
— Да. — Она посмотрела на Адама. Лицо его стало напряженным. — Представьте себе… гипотетически, что суррогатная мать займется сексом сразу после имплантации. Может это повредить эмбриону?
Доктор вскинул голову:
— Вы это сделали?
Его реакция испугала девушку. Неужели так плохо?
— Допустим, да. Но ведь эмбрион прижился. Значит, ничего плохого не произошло. Я права?
— Успех имплантации — только часть дела. Эмбрионы были имплантированы во время самого благоприятного для зачатия периода. Организм Кэти произвел жизнеспособную яйцеклетку. Я думаю, не надо объяснять вам, что должно было произойти, если в нее попала сперма.
У Кэти перехватило дыхание. Адам побледнел. Доктор перевел взгляд с одного на другую, и сурово произнес:
— Судя по вашей реакции, дела именно так и обстоят.
— То есть вы хотите сказать, — уточнил Адам, — что оплодотворена собственная яйцеклетка Кэти?
— Вполне вероятно.
Кэти ощутила слабость. Этого не может быть!
Адам спросил спокойно:
— Можно ли это установить?
— Только с помощью анализа ДНК. После рождения ребенка или методом амниосентезиса.
— Когда можно сделать анализ?
— Не раньше чем через четырнадцать недель. Но должен предупредить вас, что это связано с риском внесения инфекции или выкидыша.
Кэти смотрела на врача так, словно ей только что дали главную роль в самой ужасной мировой трагедии.
— И какова вероятность того и другого зачатия? — поинтересовался Адам.
Как он может оставаться спокойным? Чувствуя, что ее охватывает паника, она встала и заметалась по кабинету врача, как зверь в клетке.
— Не могу сказать точно. Примерно один к пяти.
Кэти ощутила некоторое облегчение.
— Пять за то, что прижился имплантированный эмбрион? — уточнил Адам.
— Нет. За то, что это ее яйцеклетка!
Все пропало!
У Кэти закружилась голова. Что они наделали! Выносить ребенка сестры — одно дело, но иметь собственного ребенка, и притом от Адама! Безумие. Муж ее сестры, мужчина, которому она нужна только как инкубатор!
А родители? Они придут в ярость, когда узнают. Адам взял ее за руку. Она посмотрела на него, и он кивнул на дверь. Кэти поняла, что больше им тут нечего делать. Теперь надо ждать четырнадцать недель.
Целую вечность.
У нее так дрожали ноги, что Адаму пришлось поддерживать ее. Она почти не слышала, как он договаривается об осмотре в следующем месяце. Потом Адам повел Кэти к лифту. Он по-прежнему был спокоен.
— Не могу поверить в такое, — пролепетала она, когда дверцы лифта закрылись. — Это я…
— Если ты еще раз скажешь, что виновата во всем, я, ей-богу, отправлю тебя домой пешком, — резко бросил он.
Ух! Вот тебе и спокоен. Похоже, он так же расстроен, как и она. Только лучше скрывает это.
Адам сделал глубокий вдох и шумно выдохнул:
— Извини. Я не хотел на тебя кричать. Просто я думаю, что ни к чему винить друг друга или самих себя. Этим делу не поможешь. Надо решить, как выходить из этой ситуации.
Она кивнула.
Рис уже ждал их. Когда они сели в машину, Адам спросил:
— Хочешь, заедем куда-нибудь, пообедаем?
От мысли о еде Кэти замутило.
— Я не голодна.
— Ты целый день ничего не ела. Это вредно для здоровья.
Поесть, а потом выкинуть всю еду обратно тоже вредно.
— Я поем чуть позже. Честное слово.
Дальше они ехали молча, Кэти предположила, что они поговорят позже, когда все обдумают, но, войдя в дом, она вдруг почувствовала, что страшно устала и ей надо отдохнуть. Она настолько ослабла, что споткнулась о порог и упала бы, если бы Адам не поддержал ее.
— Ты здорова? — спросил он, хмуря брови.
