его порыв и простор, всю его гордость и зыбкость, все его бессонницы и свершения?!
Когда летишь над Сахарой, то с большой высоты знаменитая пустыня раскрывается, будто книга столетий. На ее страницах есть даже нечто анатомическое… Пепельно-желтый песок в мареве. А марево это дрожит, как прозрачный студень. И черные скалы посреди песка. И от этих скал начинаются бесчисленные русла рек, речушек, ручейков. Будто поваленные стволы гигантских деревьев, лежат они на песке. И ты ясно различаешь длинные ветви, которые отходят от ствола в разные стороны. Ветви так подробны, так извилисты, так тщательно прорисованы, что тебе начинает казаться: там, внизу, раскинулась гигантская карта кровеносной системы человеческого мозга. Мертвого мозга. Ибо русла этих рек, речушек и ручейков пусты. Абсолютно пусты.
Но ведь было время, но ведь когда-то было время — и пенились эти реки, и бежали они вниз по скалам, шумящие, грохочущие, быстрые! И была Сахара страной миллиона рек. Миллиона! И не было никакой пустыни вокруг. И все это было давным-давно. В прошлом…
Я за то, чтобы такое прошлое вернулось в Африку! Вернулось в Сахару. Я очень хочу, чтобы это прошлое стало будущим. Но вы представляете, какой фантастический, какой немыслимый труд надо вложить в подобное «возвращение прошлого»! Здесь уже нужны усилия не только всей Африки, здесь нужны объединенные усилия всего земного шара. Пока еще путь до этих объединенных усилий далек, почти бесконечен, но он — единственно правильный путь.
Поэтому так опасны в искусстве проповеди об исключительности какой-то одной расы или какого-то одного народа. К счастью, стихов, проповедующих «расизм наоборот», в африканской поэзии мало. Подавляющее большинство поэтов Африки понимает, что границы между светом и тьмой, между свободой и рабством, между бедностью и богатством, между правдой и ложью проходят не по границам континентов и объясняются не принадлежностью к той или иной расе.
Не зря же выплеснулись из сердца камерунского поэта Элолонгэ Эпанья Йондо горькие строки стихов «Служака»:
И не зря появились стихи Гастона Барт-Уильямса «Письмо к матери от черного сына из Вьетнама», в которых есть будничное и равнодушное признание убийцы: «Милая мама, слава богу, я уже прикончил нескольких вьетконговцев…»
А нигериец Джон Эквере пишет точное стихотворение «Ответ».
Да, жизнь развивается по строгим экономическим законам. Социальные взаимоотношения в обществе невероятно сложны. Даже самые привычные слова в устах разных людей имеют неодинаковый смысл. И если независимость какой-либо страны выражена только в том, что «белого господина» в роскошной вилле сменил «черный господин», трудящимся от такой «независимости» не легче. Это — правда.
И африканские поэты приходят к пониманию этой правды. Приходят, мучаясь, споря друг с другом, споря сами с собой. Тогда в стихах появляются очень четкие формулировки, свидетельствующие о настоящем проникновении художника в жизнь.
